Библия Раджниша. Том 2. Книга 2 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 33

Я сказал: «Нет, не для того, чтобы раздражать. Это сохраняет мою бдительность. И мое ощущение таково, что такие сандалии выбраны не для того, чтобы не использовать кожу, ведь индусы не против убийства животных; они приносят животных в жертву. Но они выбрали их. Джайны, вегетарианцы, - ненасильственные, выступающие против жертвоприношений, - они не выбрали даже и деревянных сандалий. Они ходят босиком; буддисты тоже ходят босиком».

«Так что эти соображения о том, что деревянные сандалии были выбраны, чтобы не использовать кожу, все это чепуха, - ведь можно видеть, как какой-нибудь санньясин сидит на шкуре льва. Это традиционное сидение индусского монаха: целая шкура льва, даже с головой!»

«Так что является ли проблемой, из чего сделаны сандалии, для человека, который сидит на шкуре льва, или на шкуре тигра, или на шкуре оленя? Эта причина не относится к делу. Моя причина заключается в том, что, когда вы ходите в деревянных сандалиях, вы не можете спать при этом. Можно пройти мили и не уснуть; их шум будет постоянно будить вас, как сигнал тревоги. И он сохраняет вашу бдительность».

Если вы начнете следить за ним, наблюдать его, это будет намного лучше, чем дышать и следить за дыханием, ведь дыхание - это очень тонкая вещь, вы очень скоро упустите его: через несколько секунд ваш ум пустится в странствие. Но это тук-тук, тук-тук, тук-тук постоянно бьет по вам, как будто кто-то стучит вам по голове - тук-тук, тук-тук... Теперь вы разве сможете заблудиться? Это дает потрясающую помощь в медитации».

Авастхи сказал: «Вы просто невозможны. Это просто озорство, но вы выводите из него целую философию».

Я продолжаю утверждать, что я не выводил из этого никакой философии. Это не было и озорством. Если кого-то это беспокоит, то это просто означает, что этот человек недостаточно центрирован. Иначе кто-то, идущий в деревянных сандалиях... если это беспокоит вас, то тогда вас будет беспокоить все, что угодно: залает собака, ворона, каркая, сядет на крышу; вас будет беспокоить все, что угодно. Иногда, когда ничто вас не беспокоит, то это будет беспокоить вас: «Что случилось? - никакого шума, ничто не происходит?»

Но он настаивал: «Что бы вы ни говорили, я знаю, что это озорство».

Я сказал: «Если вы уже знаете, тогда нет смысла обсуждать этот факт. Я вам объяснил. Если вы хотите опровергнуть меня, я могу принести пару и для вас; у меня есть запасная пара. Начните, и вы увидите».

Он сказал: «Вы хотите и из меня сделать шута! Из-за своих сандалий вы пользуетесь дурной славой; теперь вы хотите сыграть этот трюк и со мной».

Я сказал: «Нет, ходите в них только в своем доме, нет нужды ходить в них по улице. Ходите в них по дому и вы увидите, как это сохраняет вашу бдительность».

Он, кажется, заинтересовался - еще немного убедительности... Его жена вышла и сказала: «Вы портите моего мужа. Я не разрешу эти деревянные сандалии в моем доме. Если вы хотите эти деревянные сандалии и эту медитацию, занимайтесь этим где угодно в университете, но не в моем доме. Я в течение двух лет терпела сандалии этого мальчика, а теперь он убеждает тебя».

Авастхи сказал мне: «Это верно. Я был почти готов сказать, чтобы вы принесли их. Я пытался медитировать, но это мне никогда не удавалось, потому что с дыханием все так тонко, ум очень легко уходит прочь. Ваша идея хорошая, но моя жена...»

Я сказал: «Можете попробовать их вне дома; будут беспокоиться жены других людей, - он ведь жил в профессорской колонии. Можете ходить по верандам домов других людей, почему вы должны волноваться? Никто не может запретить мне. Я уже установил прецедент - и вы ходите».

Он сказал: «Позвольте мне подумать об этом».

На следующий день я принес ему пару. Он сказал: «Нет, я расспросил своих соседей. Они сказали: «Авастхи, если вы сделаете это, мы все пойдем жаловаться на вас, чтобы вы переехали из этой колонии в какую-нибудь другую; это будет уже слишком. Достаточно этого мальчика. Когда он приходит повидаться с вами, он будит всех. И выбирает он странное время в три часа утра! И мы ничего не можем с ним поделать. Мы докладывали об этом вице-канцлеру. Вице-канцлер говорит, что это у него для медитации».

В Индии никому нельзя запретить медитировать. Одного этого слова достаточно! Когда я начал учить людей динамической медитации, повсюду были проблемы, даже в моем собственном доме. Ею начал заниматься мой дядя, и сосед возбудил в суде против него дело. Мой дядя сказал мне: «Это трудная медитация. Этот сосед был моим другом, и в нормальной ситуации он не сделал бы этого, но он настолько рассердился, что сказал: "Если вы не прекратите эту медитацию, я буду отстаивать это дело в суде, потому что вы беспокоите меня ранним утром; когда наступает самый глубокий сон, приходит время для вашей динамики!"»

Но я сказал дяде, - а он наш санньясин; он был здесь всего лишь несколько дней назад: «Не волнуйтесь. Просто скажите, что это наша религия, что это наша медитация». Коль скоро вы говорите в Индии слово «медитация», нет проблем.

Когда он приехал сюда, я спросил его: «Что там с этим делом?»

Он сказал: «Мы выиграли дело, потому что я сказал: "Это наша медитация", - и показал книгу».

«Судья прочитал описание и сказал: "Если это медитация, то... суд не имеет власти над религией"». Поэтому он сказал соседу: «Вам нужно принять это, другого пути нет. Это его медитация. Если хотите, то можете заняться ею и вы. Зачем без необходимости кипятиться и сердиться в своей постели? Лучше начните сами».

И сосед был очень раздражен решением суда. Он сказал: «Вот странно - суд предлагает: "Вы тоже начните, зачем напрасно терять время? И если это медитация, то мы не имеем юрисдикции над религией"».

Это могло бы показаться озорством, вредностью, - но это было не так. Моя вредность имела ту же форму, что и сейчас; моя обувь все еще имеет ту же форму.

Это форма дерева, которую я отбросил, потому что теперь она мешает моей медитации! Теперь мне не нужна никакая помощь; скорее это помеха. Поэтому я и сменил ее!

21 декабря 1984 года

Бхагаван,

Вы говорили о важности того, чтобы быть самим собой. Могли бы вы. поговорить о парадоксе, который заключается в том, что нужно оставаться индивидуальностью и, вместе с тем, расплавиться в коммуне.

Как такового парадокса нет, коль скоро речь идет об индивидуальности и расплавлении ее в коммуне. Вопрос возник из-за путаницы между двумя словами: индивидуальность и личность.

Да, с личностью есть проблема. Личность не может расплавиться ни в чем - ни в любви, ни в медитации, ни в дружбе.

Причина этого в том, что личность - это очень тонкая маска, которую общество наложило на индивидуальность.

До настоящего времени все усилие общества заключалось в том, чтобы разделить всех и каждого и сфокусировать ваше внимание на личности так, как если бы это была ваша индивидуальность.

Личность - это то, что дано вам другими.

Индивидуальность - это то, с чем вы родились, что есть ваша природа: этого никто не мог дать вам и никто не может отнять у вас.

Личность может быть дана и может быть отнята. Поэтому, когда вы отождествляете себя со своей личностью, в вас возникает страх потерять ее. И всякий раз, когда вы видите, что приближается граница, за которой вы расплавитесь, ваша личность отступает от нее. Она не может выйти за те пределы, которые она знает. Она - очень тонкий, наложенный сверху слой. Она испарится в глубокой любви. В великой дружбе она совершенно потеряется.

В сообществе любого вида смерть личности абсолютна.

Вы чувствуете себя отождествленными с личностью: ваши родители, учителя, соседи, друзья говорили вам, что вы - это ваша личность, - все они формировали вашу личность, придавали ей объем. И они сделали из вас что-то такое, чем вы никогда не были и чем никогда не могли быть. Поэтому-то вы и несчастны, заключены в своей личности, как в тюрьме. Это ваше тюремное заключение. Но вы также боитесь и выйти из нее, потому что вы не знаете, что у вас есть еще что-то, кроме нее.