День на Каллисто (антология) - Вейс Ярослав - Страница 3

— Это же примитивный робот, — ответил вместо него поручик. — Он поддерживает коммуникацию как люди. Общайся с ним обычной звуковой связью. Говори как люди.

— А мы с ним вели себя как с человеком, — перешел сержант на человеческую речь. — Вам он чуть не откусил руку, я поднял на ноги почти всю Солнечную систему, а, оказывается, у нас тут самый что ни есть заурядный робот. Лучше бы оставить его на льду, ничего бы с ним не случилось, заржавел бы — и все.

— Не заржавел, — выкрикнул парнишка, — я ведь человек, я не игрушка. Я — Петр.

— Ясно, Пластиковый Петр.

— Петр!

Поручик снова включил сервомеханизм, управляющий улыбкой.

— Петр! Знай твердит свое. Мне нравятся молодые люди, умеющие настоять на своем. Но твои утверждения лишены логики. Если бы ты был человек, то сейчас сидел бы в корабле вместе со своими родителями и направлялся бы к Земле. Ты бы знал, что прятаться вечером в скалах бессмысленно: за это можно поплатиться жизнью. Тебе, конечно, было бы известно, какие здесь ночью морозы и чем это может грозить. Но ты же лишен жизни, поэтому тебе и мороз нипочем. Признайся, разве твои выдумки правдоподобны?

Пластиковый Братик бросил взгляд в угол комнаты, где висел небольшой брезентовый рюкзак.

— У меня был с собой спальный мешок. С обогревом.

— В мешке человеку гарантировано существование при температуре не свыше –60° С. А потом ты бы все равно замерз.

Игрушка молчала.

— И еще один аргумент: Пластиковый Братик не имеет права оставлять человека в опасности.

— Никакой опасности мне не грозило.

— Сейчас не грозит. Впрочем, тебе и раньше ничего не угрожало: ты же Пластиковый Братик-робот, хотя перед нами и выдаешь себя за человека. Шоковое состояние, видимо, осталось.

— Петр обещал, что не выдаст меня. Он клялся на пупке.

— На чем?

— На пупке. Вот так.

Пластиковый Братик задрал свитер. И приложил указательный и средний пальцы к небольшому углублению примерно посередине живота.

— Все как у человека, — подал сигнал удивленный сержант.

— Их наверняка напичкали и атавизмами, — просигнализировал в ответ поручик. — Клясться на пупке. С таким ритуалом я еще не встречался. Братик, пойми, защитные блоки ты при помощи своих штучек все равно не отключишь, — произнес он вслух. — Блоки специальной конструкции, так что можешь и не пытаться,

— А я ничего не отключал. Все блоки у Петра в порядке. Только я его убедил, что со мной ничего не случится, если он оставит меня здесь. Я предложил ему поменяться со мной.

Поручик удивился:

— Не обманывай нас. Кто же из людей решится на такой шаг? Да разве что получится!

Пластиковый Братик опустил глаза:

— У нас получается. Каждый это умеет. В нашем классе. Надо только…

Он смутился.

— Я не знаю, как сказать. Это надо показать.

Сержант Луснок откинулся на стуле и с независимым видом, гораздо свободнее человека, покачивался на двух задних ножках. При этом он удовлетворенно улыбался. Поручику не нужно было и принимать сигналы мозга Пластикового Братика; ведь у него на лице было написано: «Мы, ребята, горазды на выдумки». Сержант перестал раскачиваться. Стул под ним твердо стоял на всех четырех ножках.

— Хватит над нами потешаться, — строго сказал он. — Роботу трудно выдавать себя за человека, для этого требуются усилия, так что тебе скоро наскучит это занятие. Конечно, в твоем блоке памяти содержится набор смешных и бессмысленных поступков, что характерно и для людей. Люди даже не представляют себе, как неудобно быть человеком.

На минуту в помещении воцарилась тишина.

— Не завидуй им, Братик, — успокаивающе сказал сержант. — Нечему. Жизнь прекрасна не только для тех, кто рожден. Быть роботом лучше. Хотя ты, разумеется, не живой, зато бессмертный. Что же касается того, что роботы обязаны выполнять приказания людей… Поверь, люди тоже выполняют приказания, хотя не признаются в этом.

— Да, но я человек, — упрямо твердил парнишка. Он уже не производил впечатления бойкого мальчугана, как в первые минуты, когда поручик Верт привел его в полицейский участок. — Я живой человек. Спросите у кого угодно.

— Не будем спорить. Еще один вопрос, Братик, — начал Луснок. — Допустим, ты — человек. Зачем же ты остался здесь? Почему не улетел с мамой и папой домой? Пожалуйста, объясни.

Пластиковая игрушка суперкласса широко открыла рот, но не сказала ничего.

— Не знаешь?

— Я… я просто… я хотел попробовать, как…

— Что бы хотел попробовать?

— Как здесь…

— Правильно изъясняться не может, выдает отдельные слова, — послал сигнал сержант.

— Полагаю, вопрос слишком сложен для его программы, — передал в ответ поручик.

— Ну, Братик, — сказал сержант, — до утра останешься у нас, а потом я отвезу тебя на космодром. Через три воскресенья твой хозяин тебя получит. Если хочешь, можешь отключить органы восприятия и активизировать их уже на Земле.

Парнишка поднял голову и умоляюще посмотрел на поручика, судорожно сжав руки.

— Позвоните отцу, пан сержант. Прошу вас. Скажите ему, что я больше не буду. Честное слово.

— Мы уже звонили, Братик. И все, что надо, теперь знаем. Твой хозяин признался, что забыл тебя в отеле. К чему продолжать комедию? Не вижу смысла.

— Хватит с ним возиться, — передал излучением поручик. — У нас и так работы полно, пусть сам позаботится о себе: ведь он же робот.

В тишине снова зашуршала лента автомата-сводки.

— Страшно хочется есть, — нарушил молчание Пластиковый Братик. — Не найдется ли у вас чего-нибудь съедобного?

Поручику надоел этот пустой разговор.

— Нет, — отрезал он. — Мы с сержантом тоже роботы, хотя и выглядим как люди. А роботы обходятся без еды.

Он повернулся к мальчику, и, чтобы нагнать страху, глаза его полыхнули оранжевым светом.

Игрушка расплакалась — получилось убедительно, видно, программа хорошо отлажена.

Ночь шла к концу, часы над главным пультом отсчитывали минуты. Поручик склонился над сводкой, внося в нее информацию о прошедшем дне. Сержант Луснок проверял работу основной и резервной энергосистем. Полицейским на Каллисто приходилось выполнять различные поручения, в конце концов они были роботами.

Пластиковый Братик неподвижно сидел на стуле. Голова опущена на стол, рука повисла вдоль тела, рот полуоткрыт. Будь он и в самом деле человек, можно было подумать, что он окоченел от холода. А ведь спать-то в такой позе неудобно.

— Такое впечатление, что он спит, — передал лучом сержант.

— Этим нас не проведешь. У него слишком простая программа. Если надо, можно заставить спать и утюг.

— А если он и в самом деле спит?

— Глупости, Луснок. Что тебе пришло в голову?

— Не могу забыть одну вещь, поручик. В его ответах что-то не так.

— Он — примитивный робот, сержант. Нечего ждать от него каких-то премудростей.

— Я не об этом. Меня удивила его речь. Роботы так не говорят. И еще: вы обратили внимание, как он строит свои ответы? Нелогично. Кроме того, уровень информации у него крайне низок, наблюдается даже тенденция к ее сокращению. Так говорят люди, а не роботы.

— Это шоковое состояние. Его создали, чтобы он существовал рядом с человеком, а сейчас он оказался один. К тому же на его систему наложилась человеческая психика.

— Не знаю, поручик. Я не уверен.

— А я уверен.

— Докажите.

— Послушай, Луснок…

— Попробуйте сломать ему руку. Если он робот, с ним ничего не произойдет. Вот тут-то он и выдаст себя.

— Брось глупости, сержант. Данные по атмосфере готовы?

— Сейчас подготовлю, поручик.

Слева от полицейского участка горизонт начал светлеть, в небе появились темно-фиолетовые оттенки. На Каллисто занимался новый день.

Вдруг поручик Верт поднял голову от сводки.

— Свяжись-ка еще разок с Центральной, — передал он световым кодом. — Пусть нас соединят с этой ракетой.

— Выходит, я все-таки убедил вас? — торжествовал сержант.