Счет девять - Гарднер Эрл Стенли - Страница 11

• Предыдущая
• 11/38
• Следующая

Берта сверкнула глазами, осмысливая сказанное.

– И Будда оказался у фотографа?

– Он был спрятан в его аппаратуре. Не будем вдаваться в подробности.

– Что он сказал, когда ты нашел статуэтку?

– Он не знает, что она у меня. Я ее украл.

– Ты меня доконаешь, – пробормотала Берта.

Я поднялся и вышел.

Элси Бранд показала мне вырезки из газет.

Это были колонки сплетен с множеством новостей о тех особах, что вечно на виду у публики. Много завуалированных клеветнических измышлений, по всей вероятности высосанных из пальца: «Что за подрядчик, как дурак, пребывает в раю, не ведая, что его жена наняла частного детектива, следившего за ним два месяца, и теперь она знает все о его апартаментах на Ноб-Хилл?.. Как получается, что некий юрист, чья фамилия начинается с М, всегда находит ночную работу для своего секретаря в пятницу вечером, когда его жена отправляется на собрание в свой клуб?..»

– Что о наших делах? – спросил я Элси.

Она показала на абзац почти в самом низу: «Ходят слухи, что богатая личность, которая тратит много времени на круизы вокруг чужих стран, не бывает дома слишком долго. Его жена, которая много моложе, строит свои собственные планы на то, как провести остаток жизни».

– Думаешь, это относится ко мне? – спросил я.

– Должно быть, – ответила она.

Я хотел было ответить, но нас прервала Берта Кул. Она воинственно встала в дверном проеме с деревянным духовым ружьем в одной руке и нефритовым Буддой – в другой.

– Не думай, что я собираюсь таскаться с этим утильсырьем, – выпалила она.

– Ты намеревалась обговорить гонорар, не так ли?

– Ты чертовски прав. Намеревалась.

– Тогда тебе лучше пойти на последний контакт с клиентом.

– Последний контакт, – отпарировала Берта, – будет, когда я определю размер гонорара. Я не собираюсь доставлять это ему на дом, словно мальчик-посыльный. Я все обдумала. Дональд, ты должен признать, что в финансовых делах Берта кое-что смыслит... Можно хорошо обыграть это. Ты возьмешь эти вещи и вручишь им. Расскажешь, каким путем удалось их вернуть. Не признавайся, что все было так чертовски легко и просто, как рассказал мне. Немного приукрась. Расскажи о своих умозаключениях, только не начинай с середины. Начни с первооснов. Расскажи ему обо всем, что связано с тем лифтом. Разукрась все хорошенько.

– Он может обидеться.

– Пусть обижается и катится к чертям. Мы должны получить свои деньги. Он уже оценил это утильсырье в девять тысяч баксов. Мы вернем ему украденное и избавим от головной боли.

Я покачал головой:

– Так не пойдет, Берта, нет!

– Что, черт побери, ты имеешь в виду под «не пойдет»?! Я говорю о деньгах!

– Я тоже говорю о деньгах, – сказал я. – Давай рассуждать логически. Если б, чтобы отыскать эти вещи, потребовался месяц, мы могли бы устроить большую игру. Мы же вышли на них и захватили сама знаешь как быстро. Мы не сможем расписать это как большую работу. Ну а поскольку это дело, как ни верти, относительно небольшое, почему бы не приуменьшить его и не заявить, что мы проделываем подобное каждый день перед завтраком? Мы пошлем ему счет за оперативную работу за один день, добавив стоимость проезда на такси и еды, а также непредвиденные расходы. Мы встанем на ноги благодаря новым клиентам. Когда-нибудь что-то понадобится друзьям Крокетта, и тогда они придут к нам, узнав о нас от него.

Берта поморгала и изрекла:

– Я обдумаю это. Отложу решение до утра. Может быть, ты и прав.

– Я уверен, что прав.

– Хорошо, Дональд. Забери утильсырье.

Я сказал:

– Если ты даешь мне персональное поручение, я отвезу утильсырье и позволю ему рекламировать нашу работу.

– Это дело, – одобрила Берта и буквально впихнула вещи мне в руки.

– Мне позвонить по телефону и сказать, что ты сейчас придешь к нему? – спросила Элси Бранд.

Я с минуту поколебался, потом улыбнулся:

– Нет, я хочу посмотреть на лицо этого типа, когда верну ему пропажу. Эта дыра во флагштоке не могла быть просверлена, если кто-либо из домашних не знал об этом. Другими словами, это должно быть внутренним делом. Хочу узнать, не сам ли Крокетт-второй организовал пропажу этих вещей, а затем для прикрытия позвонил нам. А если так, то почему он это сделал?

– Не будь с ним жестким, – предупредила Берта.

– Без необходимости не буду, – пообещал я.

– А как быть с фотографом? Не может же он быть вором! – сказала Берта.

– Может, – ответил я, – но на сей счет у меня другое предположение.

– Какое именно?

– Я вовсе не уверен, что фотограф знал про идола в фотокамере.

– Почему?

– Потому что он был завернут в полотно.

– И о чем это говорит?

Я объяснил:

– Предположим, некая женщина загорелась желанием заиметь этого божка и она знает, что наилучший способ вынести его – это спрятать в фотокамеру. Эта «Спид грэфик», где находился идол, снабжена широкоугольным объективом. Другими словами, этим фотоаппаратом без перезарядки можно сделать только один снимок. Обычно им пользуются, чтобы сфотографировать гостей за столом, и последним в эту ночь фотограф собирался сделать именно такой снимок. Кто-то, кто знал фотографа и его фотоаппараты, мог быть абсолютно уверен в том, что спрятать нефритового божка надежнее всего в этой камере. Таким образом, некая женщина, которая вознамерилась заполучить статуэтку, использовала в своих целях Лионеля Палмера, чтобы достать для нее каштан из огня. Затем осталось зайти как бы мимоходом в палмеровскую студию, задать несколько вопросов, а возможно, и договориться о свидании с ним, самым отвратительным мерзавцем, какого только можно себе представить, дождаться удобного случая, открыть заднюю крышку фотоаппарата, забрать божка и удрать.

– А при чем тут полотно? – спросила Берта.

– Фотограф мог спьяну засунуть полотно в камеру, но он не мог завернуть в него божка так аккуратно. Явно женская рука.

У Берты алчно блеснули глаза.

– Послушай, – сказала она, – меня осенило. Скажи ему, что в данный момент ты не можешь открыть, где обнаружил божка, потому что продолжаешь работать, чтобы привлечь виновного к ответственности. Это позволит проработать еще четыре-пять дней. Ты послоняешься возле фотостудии и увидишь, кто туда придет.

– Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мне противен, – заявил я.

– Тогда я сама за него возьмусь, – решила Берта. – Мы повозимся еще немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем или то, что фотограф виновен, или то, что он только инструмент.

– Послонявшись вокруг него, – пообещал я, – ты многое узнаешь о жизни.

– Я достаточно знакома с реальной жизнью, – сказала Берта.

– Узнаешь углубленно и с вариантами.

– Я давно углубилась, изменилась и познала истину, – сказала она. – Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль с Крокеттом, а я займусь выворачиванием фотографа наизнанку... А может, поручить это Еве Эннис? Я заметила, он к ней неравнодушен.

Я покачал головой:

– Ты заблуждаешься, Берта. Нужно выложить наши карты Крокетту на стол, побыстрее вернуть вещи, а уж затем он, если пожелает получить дополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.

Берта утомленно вздохнула:

– С тобой спорить – все одно что с календарем. Убирайся отсюда к чертям и делай как знаешь. Во всяком случае, отправляйся к нему.

Я не смог миновать вахтера в дежурке многоквартирного дома, не объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я и сумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я – один из жильцов, но духовое ружье не допускало такого поведения.

– О вас должны были предупредить, – сказал человек за стойкой.

– Дональд Лэм, – представился я. – Позвоните мистеру Крокетту.

Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:

• Предыдущая
• 11/38
• Следующая