Счет девять - Гарднер Эрл Стенли - Страница 2

• Предыдущая
• 2/38
• Следующая

Берта направилась было в свой кабинет, но, видимо сочтя необходимым объяснить мне, что происходит, остановилась и небрежно произнесла:

– Дин Крокетт-второй дает бал и нанимает нас охранять вход, чтобы никто посторонний не проник в квартиру. В прошлый раз, когда он устраивал прием, кто-то из незваных гостей стибрил нефритовую статуэтку стоимостью шесть тысяч долларов. Он хочет быть уверенным, что такое не повторится. Считает, что главное – не допустить на бал посторонних, а приглашенные вне подозрений.

Я сказал:

– В таком случае ты не сможешь охранять драгоценности. Только вход.

– Точно, – вмешался Олни. – Вход. И агентству поможет реклама, мистер Лэм. Это в интересах не только мистера Kpoкетта. Облегчит вам работу. Предупреждение незваным гостям, что их не потерпят, – половина успеха.

– Я вызову для охраны самых опытных агентов, – заверил я.

– Хорошо, – согласился Олни. – Одна из причин, почему я захотел увидеть в газете именно ее изображение: она выглядит так сурово... – Он спохватился: – Я хотел сказать, так профессионально...

Берта едва не испепелила его гневным взглядом.

– Не трудись деликатничать, – сказала она. – Я жестокая волчица и знаю это.

– Мы решили обратиться в детективное агентство, где работает женщина-профессионал, – пояснил Олни. – Мистер Крокетт полагает, что нефритовую статуэтку украла женщина. А мужчина не может подойти к даме и сказать: «Прошу прощения, мне показалось, что вы только что сунули под платье статуэтку». У решительной женщины-детектива совсем другие возможности.

Олни с улыбкой посмотрел на Берту.

– Я переверну ее вверх тормашками, поставлю на голову и вытрясу все, что бы она ни спрятала, – пообещала Берта. – У меня никто ничего с собой не унесет.

Я сказал Олни, что это коронный прием Берты, кивнул ей и пошел в свой кабинет.

Элси Бранд, моя секретарша, вскрывала почту.

– Почему ты не сфотографировалась? – поинтересовался я.

– Меня не позвали.

Я посмотрел на ее ноги:

– Ты работаешь гораздо лучше архивариуса.

Она покраснела, затем засмеялась и сказала:

– Архивариус ведет прием посетителей. Она общительна и дружит с фотографом. Не думаю, что мои ноги – предмет, достойный внимания.

– Два предмета, – уточнил я.

Она буквально швырнула мне письмо:

– Вот на это нужно ответить немедленно, Дональд.

Наш рекламный материал украсил ближайший номер вечерней газеты. Снимок получился очень неплохо. Ножки архивариуса выглядели весьма соблазнительно, и Берта Кул, подобная семидесятипятикилограммовому мешку картошки, с бульдожьей челюстью и сверкающими глазками, эффектно контрастировала с миниатюрной девушкой. Статья, озаглавленная «Дин Крокетт объявляет войну воришкам», не могла не понравиться даже самому требовательному редактору: в ней было упомянуто все, что могло способствовать популярности Крокетта, – путешествия, охота на крупного зверя, приключения, два предыдущих брака. На фотографии красовалась его теперешняя жена – знойные глазки и белокурые локоны над эффектными округлостями. Описаны особые апартаменты, нечто вроде «дома в доме», изложена история о незваных визитерах, которые заявились на прошлую вечеринку. Перечислены крокеттовские безделушки, унесенные охотниками за сувенирами три недели назад, и в частности резной нефритовый Будда.

«Предстоящий прием, – говорилось в статье, – будет взят под охрану хорошо известным детективным агентством «Кул и Лэм». Берта Кул, главный компаньон, готова сама взяться за работу, и не поздоровится любому, кто попытается войти, не будучи приглашенным, равно как и тому, кто вознамерится улизнуть с каким-нибудь экспонатом бесценной коллекции Дина Крокетта-второго».

Далее в статье сообщалось, что сотрудник Крокетта Отис Олни, ведающий связями с общественностью и светской жизнью, тщательно просеял список гостей. Прежде чем лифт поднимет их с верхнего этажа до «дома в доме», каждому придется показать приглашение. Это будет музыкальный вечер с демонстрацией фильмов, которые Крокетт снял во время своего последнего путешествия на Борнео.

Газетную статью иллюстрировали также снимки самого Крокетта с духовым ружьем в руках и его яхты, на борту которой он «объехал весь мир». Словом, полный отчет вплоть до нынешнего дня.

Прочитав статью, я спросил у Элси Бранд:

– Как восприняла это Берта?

– Буквально пожирает ее, – ответила Элси. – Приказала, как только принесут, подать ей газеты. Важничает, как павлин.

– А архивариус?

– Ходила вчера на свидание с фотографом.

– Ловко сработано!

– Ты имеешь в виду архивариуса или фотографа? – спросила она.

– А ты как думаешь?

– Ну, – сказала она, – давай назовем это так: случай непреодолимого влечения к неотразимому существу.

– Я что-то не заметил неотразимого существа, – возразил я.

Элси с притворной скромностью опустила глаза.

– Видимо, на сей раз ты осмотрелся менее тщательно, чем обычно, Дональд.

– Я совсем не осматривался, – поправил ее я. Элси покраснела.

– Берта вознамерилась преподнести себя публике единственным представителем фирмы, – заметил я. – Она не позаботилась, чтобы в газете появилась и фотография компаньона.

– Когда речь идет о внутриагентских отношениях, – твердо сказала Элси Бранд, – я придерживаюсь тактики благоразумного молчания.

– Чертовски разумная тактика.

– Ты будешь на приеме, Дональд?

– Незачем, – ответил я. – Это бенефис Берты. С нанимателем договорилась она, рекламу организовала тоже она. Пусть и торчит там около лифта, наблюдая за девчонками с декольте чуть не до пупа и надеясь через разрез узреть какого-нибудь нефритового Будду.

Элси рассмеялась.

Я вошел, постучав, в кабинет Берты Кул:

– Мои поздравления, Берта.

– По какому поводу?

– Фотография, известность...

– О... Небольшая реклама время от времени не повредит детективному агентству.

– Именно это я и имел в виду, – сказал я.

Берта взяла газету, открытую на анонсе предстоящего крокеттовского приема, и, разглядывая фотоснимок, проворчала:

– Нахальная девка!

– Архивариус? – поинтересовался я.

Она кивнула.

– Сотрудник Крокетта по связям с общественностью утверждал, что соблазнительные ножки совершенно необходимы, – напомнил я.

– Это не соблазнительные ножки, – огрызнулась Берта. – Это анатомия.

– Ну а ты вышла на фото прекрасно, – сподхалимничал я. – Выглядишь вполне профессионально.

– Какая есть, – мрачно отозвалась Берта.

На этом мы и расстались.

Я вернулся домой около полуночи, принял душ, дотащился до постели и только собирался погасить свет, как зазвонил телефон. Я поднял трубку, сказал: «Алло», – и голос Берты Кул ударил в уши, словно порыв ветра в кучу сухих листьев.

– Дональд! – завопила она. – Приходи сюда!

– Куда это «сюда»? – поинтересовался я.

– В квартиру Дина Крокетта-второго!

– Что случилось?

Она завизжала:

– Черт побери! Не задавай вопросов! Мчись сюда! Во весь дух! Немедленно!

– Ладно, – согласился я.

С расположением крокеттовской квартиры на двадцатом этаже многоквартирного жилого дома я был знаком и со слов Берты, и по газетной статье. Обитателей и визитеров туда поднимал из отдельного вестибюля специальный лифт, его снующая вверх и вниз кабина открывалась по сигналу из прихожей на двадцатом этаже. Когда Крокетт устраивает прием и в других особых случаях, нижний вестибюль держат открытым и там дежурит лифтер. Лифт автоматизирован. Тот, кто хочет посетить Крокетта, должен позвонить из комнаты дежурного по дому. Крокетт, ежели пожелает, прикажет кому-нибудь спуститься в лифте и открыть дверь вестибюля, а сам будет ждать визитера на двадцатом этаже. А ежели не пожелает, наверх нипочем не подняться, если нет ключа, подходящего к двери вестибюля. Когда кто-либо входит в этот вестибюль, скользящий щиток отходит назад, открывая кнопку, нажатием которой можно вызвать лифт. Кроме того, имеется другой скользящий щиток, скрывающий телефон, напрямую соединенный с апартаментами Крокетта. Дверь вестибюля, открывающаяся по сигналу с двадцатого этажа, точно такая же, как дверь квартиры. На ней номер 20.

• Предыдущая
• 2/38
• Следующая