Лето, как лето - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/22
- Следующая
– И что у тебя за характер? – продолжал совестить ее Затычка. – Весь корабль на уши поставила, люди ночей не спят, думают, чем бы тебя ублажить! А тебе хоть бы хны! О себе не думаешь, о нас подумай! Что, дел других у команды нет, кроме как твоим питанием интересоваться?! Знали бы, что ты такая вредная, нипочем бы не взяли! Сидела бы в своей луже и мира не увидела! Ну что тебе надо? Каких сахарных яблок?!
Зорьке Затычкина речь очень понравилась, но аппетита не прибавила. Она словно смеялась над людьми, отвергая все мало-мальски съедобное.
А сено около клетки пахло бабушкиной деревней…
Утомившись воевать с несговорчивой птеригоплихтихой, данюшки забрались на него.
Хоть над ними была не крыша, а палуба, и за стенками плескалось море, все равно было похоже на сеновал.
Затычка с Полосатиком заснули, Шустрик, лежа на животе и, подопря голову руками, бездумно наблюдал за Зорькой.
Мимо клетки несколько раз прошел Корабельный Плотник. Он пронес оструганные доски, потом ящичек с инструментами. В третий раз он понес наполненное чем-то ведерко.
Зорька чуть встрепенулась и втянула в себя воздух.
– Вам помочь? – окликнул его Шустрик.
Плотник повернулся, увидел мальчишку и с улыбкой подошел к нему.
– Да нет. Там работы – всего ничего. Переборку заделать.
– А что в ведре? – спросил Шустрик.
– А-а, олифа. Я доски сейчас набью, проолифю, потом красочкой пройдусь, – никакая сырость не возьмет!
Зорьку ведерко заинтересовала, она придвинулась к прутьям, поближе к Плотнику.
– А она… съедобная? – спросил Шустрик.
– А кто ее знает! – хмыкнул Плотник. – Не ел! Вообще-то на льняном масле сварена.
– Давайте попробуем ее Зорька предложить! – взмолился Шустрик.
– А как ты ей дашь? – почесал в затылке заинтересованный Плотник. – В блюдце нальешь?
– Да нет, по-другому сделаем.
Шустрик выдернул пучок сухих травинок, взял у Плотника плоскую кисть, обмакнул в ведерко и помазал травинки олифой, как соусом. Затаив дыхание, протянул сквозь решетку.
Зорька немного пофыркала, кося глазом на Корабельного Плотника. Но затем решилась, мягко схватила ротовыми пластинками пучок травы. И захрупала им, словно с детства ничего, кроме олифы в качестве подливки не ела.
– Вставайте, сони! – дернул друзей Шустрик. – Заработало! Красавица любит олифу!
– Ну, наконец-то! – пробурчал злой со сна Затычка. – Еще немного – и от горя я сам бы сено жевать начал!
– Значит, как я понимаю, переборочке некрашеной стоять? – спросил догадливый Корабельный Плотник.
Насколько раньше Зорька была капризной в еде, настолько теперь она стала прожорливой. Запасы травы таяли на глазах.
– Девицу украшает скромность и умеренность! – увещевал ее теперь Затычка, наблюдая, как птеригоплихтиха расправляется с очередной охапкой травы. – Если дело так пойдет, то ты из клетки выйти не сможешь! Придется стенки ломать! Опомнись, красавица! Не забывай о фигуре!
А Зорька слушала и ела.
Учитель Лабео, заглянувший в трюм, осмотрел разъевшуюся Зорьку и сказал:
– Ей необходимо двигаться. Надо хоть понемногу, но выгуливать. Трюм большой, место есть.
Данюшки с воодушевлением принялись за новое дело.
– Давайте сделаем из нее лихого скакуна! – предложил Затычка. – Будем в скачках участвовать.
Зорька свою будущую жизнь видела в других занятиях и лихим скакуном становиться не желала.
Как только Затычка забрался на нее, птеригоплихтиха крутанулась вокруг себя, не хуже перевертыша. Сбросила седока и спряталась за клеткой, приглашая поиграть в догонялки. Новое развлечение ей очень понравилось.
– Совсем необъезженная! – сказал Затычка, потирая шишку на лбу. – Эти хранители там, в Саду, ни черта не делают, только даром хлеб едят. Не могли ее под седло поставить!
Кто кого выгуливал – было совсем непонятно.
Зорька решила, что догонять куда интересней, чем убегать и тяжеловесным чугунным утюгом носилась за данюшками по трюму, только пар из ушей не пускала. (Впрочем, и ушей-то, как таковых, у нее не было… Попробуйте найдите уши у рыбы, хоть и сухопутной.)
Если друзья убегали, по Зорькиному мнению, неправильно, она негодующе фыркала, забиралась обратно в клетку, – и выманить ее оттуда было невозможно.
Посидев несколько минут, Зорька меняла гнев на милость, и все начиналось сначала.
После подобных развлечений она с удвоенным аппетитом накидывалась на еду.
– Не-е, я сдаюсь! – не выдержал как-то Затычка. – У меня такое чувство: мы только и делаем, что бегаем, да навоз убираем. Меня мама дома не узнает. Совсем ребенка заморили!
– Все лучше, чем коренья на камбузе чистить… – философски заметил Шустрик, подметая клетку.
– А все-таки интересно, как там наши каникулы проводят?
– Да уж, не скучают, – вздохнул Полосатик, принимая ведро с навозом. – Отборочные турниры смотрят. Рыбачат…
– На речке загорают… – подхватил Шустрик. – Красота!
В клетке запыхтела Зорька, требуя вывести ее на прогулку.
Глава последняя
Утром «Зоркий» причалил к пристаням Акватики.
Трехмесячное путешествие осталось позади.
Не было ни шумной толпы встречающих, ни официальной делегации. Слишком рано.
Данюшки не спали всю ночь.
При свете покачивающегося фонаря они приводили в порядок Зорьку. Чистили ее щетками и мыли водой. Полировали тряпочками и натирали маслом.
Зорька дремала и не обращала внимания на царившую вокруг нее кутерьму.
Не застав данюшек в каюте, в трюм спустились Главный Конюх и Учитель Лабео.
– Вы, что, ребята, не спите? – удивились они.
– А, времени нет! – махнул рукой Затычка. – Эта неряха совсем грязью заросла!
– Да тут делов на полчаса! – рубанул рукой Главный Конюх. – Утром, перед высадкой щеткой пройтись – и хватит!
– Вы правы, – мягко сказал Полосатик. – Но мы лучше без спешки…
– Пойдем старина! – зевнул Учитель Лабео. – Мы с тобой здесь лишние. Ты не в стойло к скакуну попал, а в будуар к принцессе. Какие уж тут полчаса…
– Да что я, слепой? – заупрямился Главный Конюх. – Кто, в конце концов, Королевской Конюшней управляет? Что я, скакунов не чистил?!
– Пойдем! – развернул его к лестнице Учитель Лабео. – Я тебе потом все объясню.
Они ушли.
Данюшки с облегчение вернулись к Зорьке и опять принялись наводить на нее красоту.
Странный этот Главный Конюх! Завтра решится Зорькина судьба. И судьба Малыша. Разве могут быть в таком важном деле мелочи?
Вдруг из-за тусклой чешуйки или грязного плавника Зорька не понравится Малышу?
Вдруг он, действительно, любит не толстых, а худых?
Или решит, что Зорька слишком маленькая? Ведь в Саду Священных были птеригоплихтихи куда больше ее?
Легче за пиррами гнаться, чем в последнюю ночь переживать, правильно они выбрали подругу Малышу или ошиблись. Хуже самого противного и трудного экзамена!
Да если бы они и не чистили Зорьку, то все равно бы не смогли заснуть!
Где уж Главному Конюху понять, что такое любовь!
С корабля спустили сходни.
Главный Конюх хотел, чтобы Зорьку прямо в клетке снесли на берег, поставили на повозку и довезли до Цитадели.
Но данюшки были против.
– Что она, медведь цирковой, чтобы ее в клетке по Городу возить?! – возмутился Полосатик. – Мы прекрасно доведем ее так. Улицы пока пустынны, как раз успеем.
– Да она испугается и сбежит! – возмутился Главный Конюх. – Совсем же необъезженная! Еще не хватало ее по Городу отлавливать. Я – Глава посольства и я решаю, как транспортировать животное!
– Мой друг, не спорьте! – улыбнулся Учитель Лабео. – Она, действительно, не сбежит. Не портите ребятам праздника, они честно заслужили его своей заботой о Зорьке. Еще раз говорю, неправильно думать, что мы привезли в Акватику редкостного зверя. Нет, юные Гонцы совершенно правы: это прекрасная заморская принцесса прибыла в наш Город. Я предлагаю отметить такое выдающееся событие со всей торжественностью. Друзья, присоединяйтесь к нам! – пригласил он Морских Корабелов. – Надо, чтобы Город запомнил прибытие красавицы.
- Предыдущая
- 20/22
- Следующая
