Спальни имеют окна - Гарднер Эрл Стенли - Страница 4

• Предыдущая
• 4/45
• Следующая

Я дал ей ключ.

– Дверцы машины заперты, детка.

– Хорошо, что меня вырвало, – сказала она, – завтра будет полегче. А ты как себя чувствуешь?

– Прекрасно.

– Нам не следовало этого делать.

– Чего?

– Останавливаться здесь.

– Но мы же здесь не остановились, – сказал я. – Разве ты забыла, что мы отгоняем машину к твоей сестре? А твой зять отвезет меня обратно. Ты-то вошла сюда только потому, что тебе нужна была ванная.

– А! – воскликнула она, и в глазах ее появился насмешливый огонек.

Она вышла.

Я подошел к окну, поднял штору и сел так, чтобы можно было наблюдать за машиной. Ничего не произошло. Она не подошла к машине. Наверное, прогуливалась неподалеку и дышала свежим воздухом.

Через двадцать минут я пошел ее искать. Мотель находился на окраине города, и вокруг было много пустующей земли. Подъездная дорога, посыпанная гравием, казалась красной от неоновых огней. Чуть выше, по шоссе, на большой скорости проносились машины.

Под моими ногами скрипел гравий, щедро рассыпанный по всей территории мотеля. Почти во всех домиках было темно и тихо. В одном из домиков шумно веселилась компания из нескольких человек. Оттуда время от времени раздавались взрывы хохота.

В другом домике ссорилась супружеская пара из Айовы – я узнал это по номерному знаку их машины. Я не все слова разобрал. Что-то насчет дурного обращения с падчерицей. Женщина говорила на одной высокой ноте, очень быстро, очевидно опасаясь, что не успеет выговориться. За те несколько секунд, что мне понадобились, чтобы пройти мимо домика, я услышал достаточно, чтобы понять, что муж никогда не любил Роуз, что он был жесток с ней с самого начала и всегда давал ей почувствовать, что она лишняя в доме; что Роуз чувствительная и застенчивая; что любая девушка на ее месте обиделась бы на подобное обращение; что он должен извиниться перед Роуз; что он немногого стоит; что он занят только собой, и очень придирчив, и вообще совсем не похож на ее первого мужа; Роуз потому любила и уважала своего отца, что он был настоящим джентльменом, всегда учтивым и внимательным; тогда как при нынешних обстоятельствах нельзя обвинять ее в том, что она разочарована и... Я вышел за предел слышимости. Нигде не было никаких следов Люсиль Харт. В одном из домиков очень громко говорило радио.

Я подошел к машине и попробовал открыть дверцу, но она была заперта.

Я еще раз обошел все домики, но уже с другой стороны, и опять понапрасну.

Возможно, Люсиль разыгрывала еще одну сцену опьянения, лежа где-нибудь на земле, в укромном уголке. Но я этого не видел.

Я еще раз обошел вокруг мотеля, заглянул на все пустыри. Ее не было нигде.

Когда я возвращался, то услышал звук, напоминающий выхлоп автомобиля. Я остановился и прислушался. Послышались еще два выхлопа. Такие выхлопы обычно производят грузовики, но никаких грузовиков вокруг не было.

Я вернулся в коттедж и осмотрел его. Люсиль оставила пачку сигарет и коробок спичек. На коробке была изображена реклама ночного клуба «Кабанита». Затем я начал рассматривать пачку сигарет. Она была на одну треть пуста. Целлофановая обертка была надорвана. Свернутый клочок белой плотной бумаги был засунут между целлофаном и пачкой. Я развернул его. Это был клочок, оторванный от меню. На обратной стороне карандашом было написано: «Коузи Дэлл», бульвар Вэлли». И больше ничего.

Я сунул сигареты, клочок бумаги и спички в карман. Еще раз огляделся, но больше ничего не увидел.

Чтобы не оставлять отпечатков пальцев, я очень тщательно обтер носовым платком все дверные ручки и вообще все, чего касался. В ванную комнату я не заходил, там были отпечатки пальцев Люсиль. Я не стал их стирать, они мне еще могли понадобиться.

Уходя, я накрыл дверную ручку носовым платком, потом уже вставил ключ в замочную скважину и запер дверь. Ключ я тоже тщательно обтер. Единственное, чего я не мог сделать, – это стереть свои отпечатки с руля машины, так как она была заперта.

Радио в соседнем домике орало во всю мочь.

Я обошел офис и направился к шоссе. Я не собирался голосовать и старался держаться подальше от проезжей части, чтобы проносящиеся автомобили не освещали меня. Наконец я подошел к маленькому придорожному ресторанчику, который все еще был открыт. Там был телефон-автомат. Я бросил монету и набрал домашний номер Берты Кул. Прошла пара минут, прежде чем Берта ответила.

– Ну, в чем дело? – зарычала она.

– Это Дональд говорит, Берта. Я хочу, чтоб ты за мной приехала.

– Какая наглость! – вскричала она. – За кого ты меня принимаешь?! Он хочет, чтобы за ним приехали. Да ты...

Я прервал ее:

– Пойми, это очень важно. Я далеко, за городом, на бульваре Вэлли, в маленьком придорожном ресторанчике. Я не хочу, чтоб меня здесь видели, поэтому выхожу и жду тебя у входа.

– Черт бы тебя побрал! Я не желаю слушать этот бред! – кричала Берта. – Возьми такси!

– Если я возьму такси, таксист меня обязательно запомнит, потому что здесь такое место... и завтра ты увидишь мое имя в газетах.

– А мне наплевать! – визжала Берта.

– Это может повредить репутации нашего агентства.

– Плевать мне на репутацию! Что такое репутация?! Мнение кучки дураков! И...

– ...И мы понесем убытки, – вставил я.

Берта мгновенно перестала визжать, словно ей закрыли рот рукой. Она молчала несколько секунд, но трубку не бросала. Я слышал ее тяжелое и прерывистое дыхание – так дышит человек, бегущий вверх по лестнице. Очевидно, весь запас кислорода в ее организме ушел на взрыв возмущения.

– Ну так как? – спросил я.

– Ну ладно, дружок. Назови адрес.

Когда я назвал ей адрес, она опять начала вопить, и я повесил трубку.

Прошло добрых полчаса, прежде чем появилась Берта. Она была настолько взбешена, что, казалось, перекусит прутья железной решетки, возле которой я стоял.

Она резко остановила машину, я обошел ее, открыл дверцу и сел рядом. Она развернулась, как линкор, изготовившийся к бою. Ее крошечные круглые глазки сверкали гневом.

– Ну, куда ты влип на этот раз? – спросила она.

– Еще не знаю.

– Ну и ты, конечно, выбрал самое удобное время для расследований, – сказала она с иронией. – Разве нет?

Она рванула с места и на бешеной скорости промчалась до перекрестка, огляделась и сделала такой крутой поворот, что покрышки заскрипели.

– Прекрасная погода для этого времени года, не правда ли? – сказал я.

– Пошел к черту!

Мы ехали молча. Через некоторое время любопытство все-таки взяло верх.

– Ну, – сказала она, – рассказывай, что произошло?

– Давай вернемся к самому началу, – сказал я. – Ты помнишь тот день, когда я получил задание установить слежку?

– Да, конечно. Кто-то из клиентов хотел выяснить личность человека, который продавал не помню какой товар. А что, он доставил тебе много хлопот?

– Ничуть. Это было совсем пустячное дело. Я нашел его именно там, где и предполагал, и шел за ним без малейших затруднений. Он привел меня прямиком к гостинице «Вестчестер Армз». Когда он взял у портье ключ, я осторожно навел справки и выяснил, что это Томас Дэрхэм и что он остановился в гостинице два дня назад. Похоже, никто не знает, чем он занимается. Я решил подождать до шести вечера, пока не придет вечерняя смена, чтобы собрать побольше информации. Мне оставалось ждать чуть более получаса.

– К черту! – возмутилась Берта. – Не надо этих омерзительных подробностей! Бог мой, да я себе задницу отсидела в этих гостиничных вестибюлях в ожидании ночных портье. Если уж ты попал в переделку, то здесь наверняка не обошлось без девиц. Кто она?

– Я еще не знаю.

– Небось опять рыжая. Просто не верится, что ты когда-нибудь оставишь их в покое.

– Но эта – вся как ячменная патока, гладкая как шелк...

– Боже мой, – сказала Берта, – если я хоть раз соглашусь взять в компаньоны мужчину, то ему будет не меньше шестидесяти и...

• Предыдущая
• 4/45
• Следующая