Закон популярности - Усачева Елена Александровна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая

Класс загудел. Андрюха гордо задрал подбородок к потолку и с достоинством понес свой рюкзак к выходу. Чувствовал он себя невероятно хорошо – класс снова был в его распоряжении.

Теперь для полной очистки совести надо было раздобыть ключ и убедиться, что психологиня соврала.

На четвертом этаже он привычно расположился около батареи и для начала провел исследование – ключ был на месте. Если подсовывать снизу карандаш, то ключ подпрыгивал, слегка позвякивая кольцом, но вниз не падал. Видимо, в секции было какое-то препятствие, не дающее ключу проскочить ниже.

Васильев покопался в рюкзаке. Ничего, что было бы похоже на железку или крючок, там не нашлось.

Учебники, учебники, учебники…

Вот, спрашивается, зачем нужны эти учебники, если от них пользы никакой, только искривление позвоночника и плохое зрение?

Кстати об учебниках! А не пропихнуть ли ему ключ вниз? Сверху карандаш из-за подоконника не пролезал, но ведь можно было что-то подложить.

Очень медленно, как бы еще раздумывая, а стоит ли, Васильев вырвал страницу из учебнике по алгебре, смял ее и запихнул в ребристую секцию. Следующие три страницы тоже пошли из алгебры, но тут Андрюха вспомнил о великом законе справедливости и рванул пару страниц из географии.

А он-то всегда думал, зачем ему приходится таскать весь этот мусор, если даже на контрольных не всегда удается из них списать? А оказывается, вот для чего!

Отомстив географии, Андрюха принялся за русский. С языком у него была вечная неравная борьба – язык побеждал, выше двойки за диктанты Васильев никогда не получал.

Последним пострадавшим оказался учебник по английскому. Но взять оттуда удалось всего одну страницу – совать бумагу больше было некуда.

Андрюха до того увлекся, что немного забыл, зачем он это делает. А когда вспомнил, было уже поздно.

Ключ не выпал, но зато сверху он теперь был прочно законопачен бумажными комками.

– Вот ведь, – прошептал Андрюха, когда до него дошло, что он натворил. Собственными руками навечно запер ключ в батарее.

Васильев ногтем подцепил видневшийся лоскуток страницы и потянул его наверх. Английский милостиво сдался и выбрался наружу.

Андрюха задержал дыхание и пообещал следующий диктант написать на трояк. Небеса обещанию его не поверили, потому что листок из русского вылезать не хотел.

В сердцах Васильев со всей дури долбанул кулаком по батарее, отчего та ответила привычным недовольным гулом.

– Да гори ты синим пламенем! – ругнулся Васильев, дрогнувшей рукой вытирая лоб.

А чего, может, и правда, поджечь? Бумага сгорит, ключ вывалится. А батарея чего? Батарея железная, с ней ничего не сделается. Нагреется только. Она толстая, не развалится. Ставят же на мангале железки на огонь, и ничего с ними не происходит.

Андрюха медленно подтянул к себе рюкзак.

Какие могут быть последствия? Бумага горит быстро и почти не дымит. В один пшик вспыхнет, никто и не заметит. А если пламя выйдет высокое, то его подоконник прикроет.

Васильев прижал к себе рюкзак. Что-то в расчетах его смущало, но он не мог понять что. Зато желание попробовать становилось все сильнее.

Спичка пробежала коричневой аккуратной головкой по шершавому боку коробка и радостно загорелась. Пламя мгновенно поднялось вверх по дереву, лизнуло Андрюхин палец. Васильев зашипел и кинул спичку в отсек батареи.

Огонь еще какое-то время продержался и погас. Запахло паленым волосом и горелой серой.

Вслед за первой было отправлено еще несколько спичек, прежде чем Андрюха догадался, что пламя не распространяется сверху вниз. Идет оно снизу вверх. Поджигать бумагу нужно снизу, и не спичкой, а чем-то более весомым.

Васильев подогнал к себе заслуживший преждевременную похвалу комочек из страницы с английскими упражнениями, расправил его, сложил высоким фитильком и поджег.

Просушенная долгими годами учений страница мгновенно вспыхнула. Под батареей импровизированной свечке поначалу было очень неуютно. Пламя шипело и все норовило погаснуть. Когда от страницы почти ничего не осталось, из батареи повалил дым. Бумага занялась!

Андрюха отбросил обгоревшую страницу и довольно потер руки. Но улыбка на его лице быстро сменилась тревогой. Дым валил уже отовсюду, а огня все не было. Он с опаской оглянулся. Пока в школе было тихо, но вот-вот должен был прозвенеть звонок, и тогда…

Васильев не стал думать о том, что вскоре может произойти. Он рванул еще одну страницу, поджег ее и сунул под батарею. На мгновение дым улегся, в железных секциях что-то затрещало, раздался глухой хлопок «Бух!», и высокое пламя ударило в подоконник. Потом оно мгновенно осело, и из всех щелей батареи потянуло тяжелым вонючим дымом. Короткие языки пламени стали появляться то тут, то там, словно бумага была распихана везде. С шипением огонь пробежал по батарее и угомонился, оставив после себя неприятный запах горелой краски.

Очнулся Васильев, когда на лестнице послышался грохот – кто-то бежал снизу, и уже стучали, распахиваясь, двери кабинетов.

В каком-то помутнении сознания Васильев бросился бежать, но навстречу ему уже неслись шумы и крики. Он свернул, прячась в туалете. По неправильному расположению раковин, по ровным, без трещин и наклеек зеркалам он понял, что туалет женский, но куда-то бежать и что-то делать было уже поздно.

Если он сейчас выйдет из женского туалета, его засмеют, и на ближайшие полгода житья не будет. А если не выйдет, то его по-любому найдут. Будут искать виновника пожара и найдут.

Выхода не было. Хоть в раковине топись, честное слово.

Андрюха тяжело оперся о покатый керамический бок раковины и только сейчас обратил внимание на свои черные руки.

А рюкзак? Вот дубина! Рюкзак остался около окна.

Холодная вода заставила его думать спокойней.

Надо возвращаться и как-то объяснять и свой вид, и валяющийся около места преступления рюкзак. А видок у него, как будто спасателем проработал весь день.

Спасателем!

Ведро нашлось под раковиной. Железная посудина радостно загремела, сообщая, что жизнь прекрасна и удивительна.

Забыв вынуть из ведра половую тряпку, Васильев крутанул ручки крана на полную мощность. Вода с шумом ударила о дно. Ведро медленно тяжелело.

Не удосужившись завернуть вентили, Андрюха вылетел из туалета. Шарахнулись пробегавшие мимо ученики.

Батарея дымила, распространяя удушающий запах. За толпой школьников бегала, размахивая руками, русичка.

Васильев бесцеремонно растолкал народ, пробился к подоконнику и щедро ливанул под него содержимое ведра. Вода хлынула всем под ноги. Запрыгали, завизжали девчонки, спасая от воды свою обувь.

Андрюха, не глядя, передал ведро куда-то за спину, поднял свой рюкзак и мокрой половой тряпкой стал закладывать чадящую батарею.

– Так! – раздался командный голос завуча Алевтины Петровны. – Все разошлись по классам. Учителя, заведите детей в кабинеты. 9-й «Б»! Чтобы через секунду я здесь никого не видела! Васильев, отойди от батареи! Что ты вцепился в эту тряпку?

– Я помочь хотел, – пробормотал Андрюха, покорно отступая назад.

– Помочь! – фыркнула завуч, остановившимся взглядом глядя на пострадавшую батарею. Андрюха не удержался и тоже повернул голову.

Батарея почернела. По подоконнику шел след копоти, в лужицах плавали чаинки черного пепла.

Ключа на полу не было. Бумага, огонь, потоки воды – ничего не смогло сдвинуть его с места.

Алевтина Петровна поджала тонкие губы, пожевала ими, перемалывала во рту готовые сорваться с языка слова, и только выдавила из себя:

– Быстро сообразил. Молодец! Отнеси ведро обратно, а потом придешь ко мне, расскажешь, что произошло.

Андрюха покорно кивнул и поплелся к женскому туалету. Тронную речь для завуча он уже приготовил, даже описание мальчишки, которого он якобы застукал на месте преступления, было готово. Можно было готовить лацкан для дырочки – за самоотверженное поведение на пожаре ему просто обязаны были дать медаль «За храбрость».

• Предыдущая
• 10/31
• Следующая