Смертный приговор - Гарфилд Брайан - Страница 19

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая

На книжную полку вскочила кошка и принялась вылизывать лапку. Эта серо-белая тигрица ходила, где ей вздумается и нападала, на кого хотела. Пол сказал:

– Мне нравятся люди, только в небольших дозах: не люблю, когда они крутятся рядом денно и нощно. Когда говорят о какой-то очень близкой дружбе, я теряюсь и не понимаю, о чем идет речь. Вот, например, Сэм, когда умерла моя жена, мне очень сочувствовал: старался быть поближе, чтобы в случае чего сразу же помочь и всякое такое, но ведь это обычная обходительность, правда? То есть я хочу сказать, что, переехав в Чикаго, я забыл обо всех, с кем был связан.

– А дочь?

– Мы были довольно близки. По крайней мере, мне так казалось. Но на самом деле друзьями не были. Отец и дочь... Я старался ее тот всего оберегать, – может быть, даже слишком назойливо. Чересчур опекал. Это трудно объяснить.

– И у меня то же самое, – сказала Ирен. – Я была единственным ребенком в семье. Чувствовала себя привилегированной. Мне нравились люди, но компания была не так уж мне и необходима, потому что таким образом чувствуешь себя очень свободным, правда? – Горящую сигаретку она положила в углубление в пепельнице и поднесла стакан. Потом изменившимся голосом добавила: – Но все-таки, когда тебя любят, чувствуешь себя несколько лучше...

Ветер сорвал с дерева снег, но он не улетел далеко, а улегся в глубине Вашингтонского Парка и покрылся сверху смерзшейся коркой льда. Аллейки и дорожки немного почистили, но ударил вечерний морозец, и вновь заледенела и захрустела под ногами земля. Две черные женщины осторожно брали из супермаркета, балансируя тяжелыми сумками. На скамейке сидел Пол и прижимая газету к деревянным поручням: ветер загибал утлы страниц, краем глаза он наблюдал за бредущими женщинами. За деревьями парка виднелись ветхие домишки: прогнившие крылечки, в окнах вместо стекла картонки и фанера. На краю парка двое молодцов развлекались снежками в проезжавшие мимо машины.

Женщины дошли до тротуара и уже приготовились было перейти дорогу, как внезапно одна из них поскользнулась на льду. Пакеты покатились, а из них вывалились на лед продукты. Женщина с помощью подруги с трудом поднялась на ноги.

Молодцы, бросив снежки в сторону, стали приближаться к ним.

Пол свернул газету, снял с правой руки перчатку и сжал в кармане рукоятку револьвера. Потом встал и направился к ним.

Подростки подошли к женщинам, которые молча смотрели на них, видимо, ожидая чего угодно. Пол же перебегал незамеченным в пятидесяти футах от них, от дерева к дереву.

Он увидел, как один из парней что-то сказал: но из-за ветра Пол не разобрал, что именно. Та женщина, которая упала, вяло кивнула.

Но ее подруга слегка улыбнулась, и ребята принялись подбирать выпавшие продукты.

Мимо, позвякивая шинными цепями, промчалось такси. Бумажные пакеты совсем разорвались и использовать их не было никакой возможности, поэтому женщина принялась запихивать покупки в карманы пальто, а ребята набрали еще и полные руки – коробки мыльного порошка, цыпленка в гофрированной бумаге. Все четверо подождали, пока мимо не проехал грузовик, а затем медленно перешли дорогу.

Пол, понемногу продвигаясь вперед, наблюдал за ними. Конечно, вполне возможно, что эти ребятки оказались Добрыми Самаритянами. А, может, доведут женщин до укромного местечка и... У той, которая не падала, с плеча свисала сумочка, а если они столько накупили то вполне возможно, что денежки в кошельках имеются.

“Выпивка по Сниженным Ценам”, Первая Баптистская Церковь. Четверка пешеходов свернула в узенький проулок к близлежащим домам.

Пол с угла наблюдал, как они подходят к крыльцу и взбираются на него. И тут же молодые люди вытащили из карманов все, что у них было – все жестянки и коробки – и, аккуратнейшим образом поставив покупки у дверей, пошли обратно. Сквозь шум ветра Пол услышал, как женщина прокричала им вслед слова благодарности.

Он развернулся и пошел обратно в парк.

Коттедж Гроув Авеню была застроена приземистыми трехэтажными кирпичными коробками, убогими и страшноватыми. Пол, волоча ноги по снегу, медленно шел по улице, – одинокий белый в приличном пальто, человек среднего класса как бы приглашал к грабежу. Он, не отрываясь, смотрел на номера домов – налоговый инспектор?

В кармане мокрая от пота рукоятка револьвера холодила кожу.

Ребятишки лепили снеговика. Прекратив работу, смотрели, как Пол проходил мимо.

Из-за плеча Пола вылетел снежок и рассыпался возле ног. Он развернулся на каблуках. Рука сжалась на рукоятке пистолета. Пол сказал громко:

– Черт вас побери, – припал на одно колено, слепил снежок и несильно швырнул в сторону ребят. Недолет. Детишки засмеялись. Пол выдавил улыбку, развернулся и пошел дальше. “Черт бы тебя побрал – успокойся!” Но местечко было не из приятных. В этих дешевых каменных коробках не чувствовалось ни грамма человеческого тепла, в них, как ни в каких иных домах, не ощущалось ни капли достоинства; здесь было невозможно думать о таких вещах, как дом, семья, общество, человечность. В подобном местечке у людей не бывает индивидуальности, они безлики. Он поспешил убраться отсюда поскорей.

Девчонка была почти взрослой: лет тринадцати, минимум, но отец крепко держал ее за руку. Это был крупный мужчина, с темной кожей, и его широкий плащ трепыхался на ветру. Свободной рукой девочка придерживала на макушке шляпу, хотя та была крепко привязана лентой, проходящей под подбородком. Отец с дочерью осторожно обходили скользкие места и глыбы снега, затем сошли на проезжую часть, перешли улицу и растворились в серой полутьме.

Человек в берете шел за ними; Пол – за человеком в берете; так и двигалась эта группа от залоговой лавки во тьму.

Пол из машины наблюдал за ломбардом. Все произошло очень быстро; он едва успел поставить машину. Когда он подъехал, отец с дочерью находились внутри, Пол не видел, как они входили, но предполагал, что они все же что-то с собой принесли – что-то, чего сейчас у них не было, и это что-то привлекло внимание человека в берете, караулившего на улице. Его Пол тоже не видел до тех пор, пока мужчина не появился из темноты парадной, находящейся сразу за ломбардом. Было ясно, как день, что он за ними следит: ноги он ставил прямо в следы отца.

К тому времени, когда человек в берете подошел к перекрестку, отец с дочерью успели скрыться в шедшей наискосок от кинотеатра улочке. Человек в берете позволил им отойти на довольно приличное расстояние, видимо, чтобы не привлекать особого внимания.

Пол вышел из машины и наискосок сокращая таким образом путь, сделал вид, что направляется в киношку.

Стоящий на лестнице мужчина менял название кинофильма: одна порнуха померла, другая родилась. Пол остановился под козырьком и притворился рассматривающим плакаты, рекламирующие ту похоть, которую показывали внутри. Человек в берете прошел в одном футе от лестницы и повернул на боковую улицу. Пол стоял к улице спиной до тех пор, пока хищник не удалился, а затем дошел до поворота и только тогда позволил себе взглянуть налево, за угол.

Отец с дочерью мирно шли домой: рука в руке. Человек в берете носил черные туфли на мягкой подметке: вероятно кроссовки, он ступал совершенно бесшумно. Догнать отца с дочерью он должен был в следующем квартале.

Пол держался к зданиям, он делал короткие перебежки от тени к тени. Несколько дней назад было подумал купить теннисные туфли, но тут же отбросил идею: с его одеждой они смотрелись бы нелепо и подозрительно. А ему следовало быть внимательным и стараться не привлекать внимания к своей персоне.

Мужчина в берете был не очень высок, но длинноног, поэтому Пол никак не мог его нагнать. Отец с дочерью почти добрались уже до следующего перекрестка, а их преследователь отстоял от них всего на полдюжины шагов; все трое двигались по противоположной от Пола стороне улицы.

• Предыдущая
• 19/38
• Следующая