Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи. - Леонская Елена - Страница 22

Заговоры на оружіе, какъ и вообще всѣ произведенія, обращающіяся въ народѣ, имѣютъ черты бытовыя, причемъ болѣе старыя остаются и тогда, когда упоминаются уже новыя, такъ наряду со штыкомъ и шашкой заговоръ говоритъ о стрѣлѣ и рогатинѣ. Дѣйствительная жизнь отразилась въ заговорахъ на оружіе весьма слабо; лишь перечисленіе воинскаго вооруженія даеть возможность судить о способахъ защиты и измѣненіяхъ въ нихъ, да въ перечисленіи

52

вражескихъ народовъ можно различить отголоски различныхъ войнъ: литва, татары, мордва, чуваши, черемисы, калмыки, башкиры, нѣмцы, прусаки, турки, черкасы, арапы упоминаются почти въ каждомъ варіантѣ или объединяются въ понятіи нечестивыхъ родовъ. Любопытно отмѣтить, что наряду съ указанными народами иногда вставляется „і отъ русскаго роду “. Выраженіе это съ одной стороны можетъ свидѣтельствовать о томъ, что приходилось опасаться и своихъ соплеменниковъ, а съ другой позволяютъ предположить, что этими заговорами пользовались не одни русскіе^*) . Наконецъ въ этомъ окончаніи можно предположить какое нибудь искаженіе. Однообразіе плана, картинъ, образовъ, эпическихъ и молитвенныхъ подробностей позволяетъ разсматривать первую группу заговоровъ на оружіе, какъ рядъ варіантовъ одного и того же основного заговора, хранившагося преимущественно въ записи и при переписываніи то разраставшагося въ объемѣ, то разбивавшагося на отдѣлъныя части, то значительно уклонявшагося въ сторону молитвы.

Вторая группа заговоровъ на оружіе заключаетъ въ себѣ такіе заговоры, которые не имѣютъ между собою накакого сходства и также весьма отличаются отъ составляющихъ первую группу. Это короткія словосочетанія, не имѣющія опредѣленнаго плана и лишенныя законченныхъ картинъ и образовъ. Подобные заговоры встрѣчаются какъ въ позднѣйшихъ записяхъ, такъ и въ документахъ прошлыхъ вѣковъ. Въ столбцѣ Преображенскаго приказа (№ 1215 Ар. М. Юст.) 1719 г. сохранился заговоръ отъ ружья, о которомъ сказано: кто тотъ заговоръ „будетъ знать , никакое ружье не возметъ“; записалъ онъ такъ со словъ знавшаго его: „Лежитъ дорога, черезъ тое дорогу лежитъ колода, по той колодѣ идетъ самъ сатана, несетъ кулекъ песку, да ушатъ воды, пескомъ ружье заряжаетъ, водою ружье заливаетъ; какъ въ ухѣ сѣра кипитъ, такъ бы въ ружьѣ порохъ

53

кипѣлъ, а онъ бы, оберегатель мой, по всегда бодръ былъ“¹⁾ . Указаніе на то, что заговоръ нужно знать , что онъ записанъ со словъ , позволяетъ предположить, что эту заговорную фразу надо было помнить, почему она и коротка и составлена въ очень простыхъ выраженіяхъ. Что этотъ заговоръ передавался изустно можно заключить и изъ того, что въ тетрадкахъ заговоровъ, сохранившихся до сихъ поръ, ни этого текста, ни близкой къ нему параллели не встрѣчается.

Въ одной изъ тетрадокъ, пріобрѣтенныхъ Н. Виноградовымъ, на ряду съ заговорами отъ оружія первой группы находится такой, который долженъ быть отнесенъ ко 2-ой группѣ, при немъ нѣтъ никакого примѣчанія: „Идетъ Адамъ дорогой, несетъ въ рукахъ колоду. Порохъ – грязь, дробь – прахъ, онъ меня не убьетъ, а отъ мово выстрѣла не уйдетъ“²⁾ , краткость и простота этого заговора опять-таки заставляетъ предполагать его храненіе не на бумагѣ, а въ памяти. – „Ты не стрѣлецъ, ты чернецъ, у тебя не ружье, у тебя кочерга; у тебя не порохъ, а сѣнная труха забита палкою“³⁾ . „Пашолъ ховронъ въ лѣсъ, ховронъ ховронычъ, жена его ховронья, сынъ его не умнѣе вышелъ, какъ пень, и ударилъ въ пень, порохъ – сажа, желѣзо – земля, и во вѣки вѣковъ аминь“⁴⁾ . Приведенныхъ заговоровъ достаточно, чтобы убѣдиться, какъ разнообразны могутъ быть заговоры, отнесенные ко 2-ой группѣ; сюда же могутъ быть причислены и отрывки изъ псалмовъ, считающіеся спасительными отъ вражескаго оружія⁵⁾ и такія фразы, въ которыхъ ясно выражается желаніе заговорить себя отъ оружія: „Заговаривается р. б. отъ пульнаго желѣза, пищали, отъ пули свинцовой;

54

ставлю, ставлю идола идолова отъ востока до запада отъ земли до неба и во вѣки вѣковъ аминь“¹⁾ .

Въ приведенномъ заговорѣ еще можно усмотрѣть нѣкоторое отраженіе заговоровъ первой группы, но отраженіе крайне блѣдное и значительно измѣненное. („Желѣзный мужъ“ далъ варіантъ „идолъ идоловъ“). Разнообразіе выраженій, въ которыя облечены заговоры 2-ой группы, свидѣтельствуетъ о томъ, что каждый изъ нихъ создавался по мѣрѣ надобности лицами, не имѣвшими общей установленной формулы и руководившимися личными соображеніями при подборѣ словъ. То, что объединяетъ всѣ эти разнообразныя заговорныя формулы, это опредѣленная мысль о слабости вражескаго оружія и невозможности для него повредить лицу, произносящему заговоръ. Пріемъ сравненія употребляется и въ этихъ короткихъ заговорахъ.

Таковы заговоры на оружіе, обращавшіеся и обращающіеся въ русскомъ народѣ; форма ихъ (какъ первой такъ и второй группы) не представляетъ собою какихъ либо оригинальныхъ чертъ. Мужъ желѣзный имѣетъ себѣ параллель: въ заговорахъ другихъ категорій золотъ человѣкъ, триста желѣзныхъ²⁾ мужей и т. п. Море океанъ со столбомъ или камнемъ посреди опять-таки упоминается въ цѣломъ рядѣ заговоровъ на разные случаи³⁾ . Заклинанье въ формѣ приказанія принадлежитъ вообще строенію заговора, точно такъ же, какъ и ключевыя слова. Но содержаніе разсматриваемыхъ заговоровъ и главнымъ образомъ заклинанье стрѣлы (ея расчлененіе) и воинскія подробности выдѣляютъ ихъ изъ ряда другихъ заговоровъ. Эти части могутъ быть разсматриваемы какъ наиболѣе оригинальныя. Что касается до опредѣленія источника эпическихъ подробностей заговора на оружіе, то оно является весьма затруднительнымъ

55

за неимѣніемъ достаточнаго сравнительнаго матеріала¹⁾ .

Заговоры первой группы соединялись съ магическимъ дѣйствіемъ, а именно съ обвязываніемъ тѣла ниткой (шелковой, красной, черной²⁾ . Таинственное вліяніе разныхъ нитей признавалось въ магіи какъ Востока, такъ и классическаго міра³⁾ , такъ что это обвязываніе, надо думать, зашло въ магическую практику русскаго народа издалека, но опредѣлять съ помощью его архаичность заговорнаго текста едва ли возможно – магическія дѣйствія имѣютъ болѣе древнее происхожденіе, чѣмъ заговорныя формулы и отличаются бо́льшею устойчивостью, нежели тѣ или другія словосочетанія. Такимъ образомъ, оставивъ пока въ сторонѣ вопросъ о древности происхожденія заговоровъ на оружіе той и другой группы, обратимся еще къ одному тексту, стоящему совершенно особнякомъ. Это заговоръ на оружіе, присланный зимою 1915 г. (изъ г. Оренбурга)⁴⁾ и взятый у солдата, участника войны 1914-17 гг. „очень пользительный“, по словамъ его владѣльца. Текстъ этого заговора въ достаточной степепи безсвязенъ и ясно свидѣтельствуетъ о томъ, что тотъ, кто его переписывалъ наполовину не понималъ содержанія. Этотъ заговоръ называется письмомъ отъ Бога ⁵⁾