Чужой - Чаплина Вера Васильевна - Страница 1

• 1/2
• Следующая

Зимой, в холодные февральские дни, у шотландской овчарки Пери родились щенята. Никто не знал, что они должны у неё быть. День стоял холодный, морозный, и все щенята погибли.

Долго скучала, оставшись одна, собака, скулила, ничего не ела, и от накопившегося молока распухли и болели соски. Тогда я решила подбросить ей щенка динго.

Динго — это дикая австралийская собака. У динго было шесть щенят. Все здоровые крепыши, кроме одного. Этот один был такой маленький, худенький. И мать ухаживала за ним хуже, чем за остальными, — не так часто вылизывала, не так заботилась, а когда малыш к ней подползал, нередко отпихивала его носом.

Рос он хилым и слабым. Позже всех открыл глазки, позже начал ходить. Вот поэтому я и решила подбросить его Пери.

Но сделать это сразу было нельзя. Надо было перевести собаку в тёплое помещение. Около слоновника была свободная комната. Я отгородила в ней угол, постелила солому и впустила Пери.

Пери сначала обошла всю комнату. Обнюхала все уголки, потом спокойно улеглась на приготовленное место. Тогда я принесла ей динго. Неласково встретила чужого щенка собака. Он был намного крупнее её малышей, да и запахом совсем не такой. Динго за ней бегал, ласкался, а собака ворчала, огрызалась и уходила. На ночь оставить их вместе я боялась. Пришлось разгородить комнату. В одной половине я оставила динго, в другой — Пери и ушла. Ушла не сразу. Несколько раз возвращалась и заглядывала в окно.

Оставшись один, щенок скучал. Без матери было холодно, непривычно одиноко. Он визжал. Пери заметно волновалась. Напомнил ли ей визг щенка собственных малышей, или проявилось материнское чувство — не знаю, только она несколько раз вставала с места, подходила к отгороженному углу и старалась лизнуть щенка.

Утром Пери на месте не оказалось. Она лежала около перегородки, а с другой стороны, плотно прижавшись к ней, спал щенок.

После этого я без опаски пустила их вместе. Щенок сразу бросился к Пери. За ночь он сильно проголодался, тыкал её мордашкой, вилял хвостиком, тихонько повизгивал. И Пери не сопротивлялась. Она легла, а щенок, дрожа от возбуждения и перебирая лапками, жадно зачмокал. Теперь я была спокойна. Пери щенка приняла, и бояться за него было нечего. Назвали его Чужой.

Лучше матери ухаживала за ним Пери, да и молока у неё было больше. И щенок стал заметно поправляться. Повеселел, перестали слезиться глазёнки, пополнели бока. Он был совсем не похож на прежнего заморыша — этот весёлый и резвый щенок. Везде лезет, везде нос свой суёт, ничего оставить нельзя. Залез как-то на стол и тетрадь разорвал. Другой раз я убрала тетрадь, так чернила пролил. А измазался как! Прихожу — узнать не могу: был рыжий щенок, а стал чёрный. Насилу отмыла. Сидит Чужой в тазу, визжит, а Пери волнуется, вокруг бегает, ничего понять не может. Она всегда так волновалась, когда щенка трогали. Свои ещё ничего, а попробуй подойди кто посторонний — сразу вцепится. Пришёл однажды монтёр электричество чинить, залез на лестницу, да так на ней и остался. Просидел до моего прихода, бедняга.

И всё-таки чужой щенок не мог Пери заменить своих.

Впрочем, Чужой не обижался. Он был на редкость самостоятельным щенком. Если я выпускала его погулять, он не бежал за мной, как это делали щенята его возраста. Наоборот, приходилось бегать за ним. Он уходил куда вздумается, делал что хотел, не слушался, когда его звали, вечно всё вынюхивал и что-то искал. А чутьё у него было превосходное. Где-нибудь в стороне, под глубоким снегом, вырывал вдруг селёдочную голову, старую кость и обязательно тащил всё домой. Складывал под подстилкой всякую дрянь и охранял её, как драгоценность.

Не меньше любил Чужой пугать животных. Около слоновника, на горе, жили сибирские козероги. Они очень похожи на коз, только крупнее и серые. Когда я проходила с Чужим, они бежали всегда вдоль решётки и грозили ему своими длинными страшными рогами. Но щенок не пугался. Интересно было смотреть, как он старался их раздразнить и подманить поближе. Приседал на передние лапки, отпрыгивал или делал вид, что боится и убегает, а когда обманутые козероги подходили слишком близко, старался укусить. Куснуть зазевавшегося ему очень нравилось.

Однажды он напал на козлёнка, но козлёнок оказался бедовым. Он не испугался, не убежал. Поднялся на задние ножки, постоял и вдруг, красиво тряхнув головой, ударил щенка острыми рожками в бок.

Чужой взвизгнул, отскочил и, поджав хвостик, бросился ко мне.

С тех пор он коз не трогал.

В конце мая из неуклюжего, лопоухого щенка Чужой превратился в красивую, стройную собаку со стоячими, как у волка, ушами и гладкой рыжей шерстью. Пери он больше не сосал, но, как и раньше, был дружен с нею.

Зато к людям Чужой стал не так доверчив. Особенно к мужчинам. Уклонялся от их ласки, огрызался — возможно, потому, что находился всегда среди женщин. Гулял он теперь мало. Раньше я выпускала его с Пери свободно, теперь боялась.

Весёлая и резвая собака скучала. От скуки грызла стулья, столы, ковыряла лапами стену. Пришлось Чужого и Пери перевести на Новую территорию.

На Новой территории был маленький деревянный домик, в нём освободили одну комнату и туда перевели собак.

Разместились они там неплохо. Бегали по всем комнатам, а иногда заходили и в ту, где готовили корм.

Чужой совсем не умел себя там держать: лез на стол, хватал что попало и, будь то хотя бы кусок мыла, старался утащить. Приходилось его выпроваживать мокрой тряпкой.

Гуляли Чужой и Пери до смешного по-разному. Пери всегда медленно, важно, а Чужой носился по газонам, клумбам, рыл ямы, валялся в грязи. Приходил домой чумазый. Несколько раз думала я о том, чтобы посадить его в клетку. Жалела только Пери. Казалось, что они должны друг по другу скучать. Я забыла, что они чужие. Разлука наступила сама собой, и совсем неожиданно.

В свободный загон около нашего домика перевели динго. Это были братья и сестры Чужого. Увидев их, Чужой насторожился. Потом обернулся к Пери и, ласково тыкаясь мордой, казалось, звал её за собой. Но Пери не шла.

Чужой несколько раз нерешительно отбегал, возвращался обратно и вдруг, рванувшись, бросился к динго.

• 1/2
• Следующая