Река вечности - Гарлок Дороти - Страница 4

• Предыдущая
• 4/70
• Следующая

– Но во мне та же кровь, что и ...в них! Даниэль, они – мерзкие и грязные. А вонь от них такая..., будто рядом – несколько свинарников!

– Все зависит от того, кто и как тебя воспитал. Если бы у них перед глазами был пример таких родителей, как Либерти и Фарр, они, скорее всего, были такими же, как ты и я.

– А если бы папа не нашел меня, я стала бы такой, как они? – со слезами спросила Мерси.

– Ты не обращала бы на это внимания, потому что другая жизнь была тебе неизвестна.

– Но теперь то я знаю! И никуда не пойду с ними. Я не знаю той женщины, которая ...умирает. Мне очень жаль, но я ее не знаю!

– Конечно, ты не пойдешь с ними, – сурово произнес он. Руки Даниэля легли на плечи девушки и сжали их. – Об этом можешь не беспокоиться. Здесь твой дом, здесь ты и останешься.

Когда она снова заговорила, голос звучал так глухо и тихо, что Даниэлю пришлось наклонить голову и прижаться щекой к ее щеке, чтобы не упустить ни звука.

– Они знают о родинке на моем веке и о коричневом пятне. Я не думала, что кто-нибудь кроме мамы знает о нем.

– Я знал об этом, – Даниэль постарался придать своему голосу непринужденность. – Я помню, что видел его, когда мы были детьми. Но не придавал этому никакого значения до сегодняшнего дня.

Он еще крепче обнял сестру, как будто хотел вобрать в себя всю ее боль.

– Неужели ты не можешь согласиться с тем, что, возможно, родилась Эстер Бакстер, но сейчас носишь имя Мерси Куил, и выкинуть все это из головы?

– Я не могу забыть об этом, Дэнни. – Имя сорвалось так естественно с ее губ, хотя уже много лет она не называла его так. – Ты всегда знал, кто ты. А я, когда была маленькой, вечно гадала, если какие-то семьи приезжали в город – вдруг они приехали за мной? Но даже представить себе не могла, что у меня окажутся такие родственники, как приехали сегодня. – Она снова начала плакать.

– Мерси, Мерси, да не расстраивайся ты так из-за этого, – нежно прошептал он. Даниэль откинул шелковистые пряди ее волос со лба. – Да, это правда, что я всегда знал, кто я такой, но иногда даже жалел об этом. Человек, который назывался моим отцом – подлый, жестокий старик. Я был совсем маленький, когда мы уехали из Огайо, но помню, как он сек меня каждый вечер, закончив читать главы из Библии. «Воздержись от розги и балуй ребенка», – приговаривал при этом отец. А лучше всего я помню, как плакала моя мать во время порки, а потом украдкой обнимала меня, с любовью прижимая к себе. Но знать об этом даже полезно для того, чтобы не стать таким, как он.

Мерси с жалостью смотрела на него.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Я никому не говорил об этом. Здесь нечем гордиться, но меня это мало волнует.

– Даниэль, я должна была раньше знать об этом. – Мерси заглянула ему в глаза, пытаясь увидеть в них слезы горечи и обиды. Но по его лицу нельзя было прочесть ничего, кроме нежности, с которой он смотрел на нее. Приподнявшись на цыпочки, Мерси поцеловала его в щеку. Даниэль отпрянул от нее, словно обжегся, но она этого не заметила.

– Если старуха Халпен смотрит сейчас в окно, то завтра в Стейшн Куил потребуется новая учительница, – слегка взволнованно проговорил юноша. – Давай-ка поужинаем. Ты ведь собиралась накормить меня?

– Я испекла немного сухого печенья, но, предупреждаю сразу, оно не такое вкусное, как печет мама. А сейчас пойдем промоем твою рану. – Мерси взяла руки Даниэля в свои и осмотрела их.

– О, они все порезаны!

– Ну не так уж они и плохи, по сравнению с носом и губами Бакстера. Он еще не скоро сможет нормально жевать и чувствовать запах еды, – его глаза загорелись.

Мерси улыбнулась сквозь слезы.

– А у молодого будет болеть голова после того, как ты ударил его о косяк двери, а потом я добавила рукояткой пистолета, когда он пытался встать на ноги. Я боялась убить его, поэтому ударила не очень сильно, но и этого оказалось достаточно, чтобы сбить с ног.

– Отлично. Я собирался было научить тебя защищаться, но похоже, что ты уже знаешь, как надо бить по голове. Ты умеешь обращаться с пистолетом?

Даниэль улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. Она не помнила, когда видела их последний раз в сочетании с белоснежной улыбкой. Даниэль считался красивым мужчиной. Не было ничего удивительного в том, что многие хотели выйти за него замуж.

– Я знаю как взводить и спускать курок.

– Этого вполне достаточно.

Даниэль отошел от нее, чтобы помешать угли в камине, как будто это было сейчас самым необходимым. Он положил туда большое полено и заметил кота, который пришел погреться к огню и сейчас вылизывал свои лапы.

– Это что же, Дрозд? Кот Мари Элизабет?

– Да. Царапался в дверь, я его впустила, а дверь запереть забыла. Так они и вошли.

– Я подумал, что стоит привести на ночь моего старого волка. Он даст знать, если кто-нибудь захочет забраться в дом или будет бродить вокруг. Только в этом случае придется убрать кота, иначе Энди перевернет все вверх дном, гоняясь за ним.

– Я думала, что ты останешься со мной, пока не вернется Тенеси, – быстро сказала Мерси.

Даниэль смерил ее пристальным взглядом. – Хорошо, я так и сделаю. Надо же дать Старухе Халпен достойную тему для сплетен.

– Я рада. То есть рада, что ты остаешься, а не тому, что Старухе Халпен будет о чем почесать язык. – Они немного постояли, улыбаясь друг другу.

– Ведь это почти так же, как мы жили в детстве, да?

– Не совсем, – сказал он, покачав головой. Мерси пожала плечами.

– Я принесу чашку с теплой уксусной водой, – сказала она, заметив, как сжались его пальцы. – Потом приготовлю настоящий ужин, пока ты будешь сидеть за столом и держать руки в воде. Боль должна пройти.

Они ели в тишине за тем самым столом, за которым обедали в детстве. Мерси смотрела на брата через стол и думала, что многого не замечала последние несколько лет. Интересно, рад ли Даниэль, что отделился от семьи и стал жить один?

Несколько лет он провел в Арканзасе с Рейном и Эми Толман, а вернулся вместе с Гэвином Маккартни и его женой Элеонорой. Гэвин купил у Фаруэя лесопилку, а Даниэль принял на себя большую часть забот по ведению дел на мельнице, когда Куил, под нажимом друзей, занялся делами штата.

Пару лет назад Даниэль купил старый дом Ласкомба в миле от дома Куила, перестроил его и стал там жить, а свои земли засеял пшеницей. Около мельницы была пристань, и мешки с мукой отправляли вниз по реке в разные города страны: Мемфис, Новый Орлеан... Даниэль нанял для работы на ферме три свободные негритянские семьи. У каждой из них был своей собственный домик и кусочек земли под огород, кроме того, он платил им жалование. Даниэль слыл честным, трудолюбивым и щедрым человеком, но давить на него было бесполезно. Он умел выслушать человека, но высказывал свое мнение только тогда, когда об этом просили.

Мерси припомнила, как однажды Либерти спросила Фарра, собирается ли Даниэль жениться. Тот улыбнулся и ответил, что с уверенностью можно сказать только одно – Даниэль сам решит это, когда придет время. Мерси никогда не слышала, чтобы Даниэль ухаживал за какой-либо женщиной, за исключением Белинды Мартин, вдовы, которая жила вместе со своими престарелыми родителями. Он танцевал с ней на вечеринке у Хамфери, а однажды Мерси видела, как он входил в магазин, держа ее маленького сына на плече. От мыслей о Даниэле и Белинде у Мерси сжалось сердце. Эта женщина, безусловно, не годилась ему в жены.

– Даниэль, ты когда-нибудь жалел о том, что мама и папа не переехали в Арканзас с тетей Эми и Рейном? – спросила она, чтобы отвлечься от своих мыслей.

– Нет. Думаю, что и папа теперь тоже рад. Мари Элизабет тогда очень болела, ее нельзя было перевозить, а Колби Кэрол не могла присмотреть за ней. Все наши планы о переезде сразу же разрушились. Как говорит Фарр, обстоятельства часто решают за нас. Сам он приехал сюда еще подростком вместе со стариком Джуси Деверелом. Они знали таких людей, как Текумзе и Захари Тейлор, и их пример вдохновил отца сделать что-нибудь полезное для нашего штата. Иллинойс – его родной штат, и ему хочется, чтобы он перестал быть рабовладельческим.

• Предыдущая
• 4/70
• Следующая