Слишком много волшебников - Гаррет Рэндал - Страница 9

• Предыдущая
• 9/62
• Следующая

«Но где же тогда работа сэра Джеймса? — спросил я. — Ее нет в номере».

«Она у меня, — сказал Шон. — Мы с сэром Джеймсом договорились, что первое сравнение работ сделаю я, а потом мы составим план нашего совместного труда. Сегодня утром, в половине десятого, мы и должны были обсудить этот план».

«А когда вы в последний раз видели сэра Джеймса Цвинге?» — спросил я.

«Вчера вечером, около десяти. Я пошел с ним в его номер, и он отдал мне рукопись. Насколько мне известно, я был последним, кто его видел. Он собирался заняться какой-то работой и не хотел, чтобы его беспокоили до половины десятого».

«Ему был необходим для этой работы нож?»

«Какой нож?» — озадаченно спросил мастер Шон.

«Вы знаете какой... Один из этих больших серебряных ножей с черной рукояткой».

«А-а-а... Вы говорите о пентакле?.. Не думаю. Он сказал, что собирается заняться бумагами. Никаких экспериментов... Но в принципе, думаю, это возможно».

Тогда я сказал:

«Мастер Шон, вы не будете против, если я посмотрю рукопись сэра Джеймса?»

Подозреваю, что тут я поднес спичку к его ирландскому темпераменту.

«Не понимаю, какое отношение к делу имеет рукопись! — сказал он раздраженно. — Я работал над этой темой три года. Ничего хорошего нет в том, что сэр Джеймс дублировал меня, но я не собирался разглашать содержание работы до тех пор, пока не буду готов к докладу».

И тут гроссмейстер сэр Лайон сказал:

«Я не могу настаивать, чтобы вы показали эти бумаги, мастер Шон. Не могу я просить вас продемонстрировать и сам процесс. Но я чувствую, что это может иметь значение».

Мастер Шон открыл было рот и тут же закрыл его. Через несколько секунд он, наконец, произнес:

«Ладно, все равно доклад уже представлен в программе конвенции. Моя работа называлась “Методы оперирования недоступных органов”. Свою сэр Джеймс назвал “Хирургическое рассечение внутренних органов без вскрытия брюшной полости”...»

И тут мастер Нетли проскрипел:

«Вы подразумеваете метод контроля над лезвием внутри замкнутого пространства?... Поразительно! — Он отошел от Шона на пару шагов. — Так вот что он имел в виду, когда кричал!»

В тот момент я впервые узнал, что крик мастера Джеймса не был простым восклицанием. Он произнес слова, и все сошлись на том, что он крикнул:

«МАСТЕР ШОН! ПОМОГИТЕ!»

Маркиз Лондонский во время всего рассказа сидел с закрытыми глазами.

— Удовлетворительно, — сказал он. Потом открыл глаза и посмотрел на лорда Дарси. — Теперь, — прогремел он, — вы понимаете, почему я был вынужден отдать приказ об аресте мастера Шона О'Лохлейна по подозрению в убийстве мастера Джеймса Цвинге?

Лорд Дарси долго и пристально смотрел в глаза маркиза. Тот отвечал ему не менее твердым взглядом.

— Понятно, — сказал наконец лорд Дарси. — И подобную улику вы посчитали решающей? — Слово «улику» он выговорил с явным сарказмом.

— Нет, конечно! — Маркиз рубанул тюленьим ластом воздух. — Разумеется, в таком состоянии я не стану направлять дело в Верховный суд... Но если бы у меня имелась хоть одна улика, мастера Шона уже не подозревали бы, а обвинили в предумышленном убийстве.

— Понятно, — повторил лорд Дарси ледяным тоном. — Должен ли я считать, что от меня как раз и ждут таких улик?

Маркиз Лондонский на четверть дюйма приподнял и опустил плечи:

— Честно говоря, мне все равно. Однако я понимаю вашу личную заинтересованность в этом деле и, разумеется, вы можете рассчитывать на любую помощь со стороны моей службы в расследовании, которое вознамеритесь предпринять.

— Даже так? — сказал лорд Дарси. — Отлично! Я принимаю ваше гостеприимство и сотрудничество... Не освободите ли вы мастера Шона под его поручительство до тех пор, пока не будут найдены решающие улики?

Маркиз нахмурился, и впервые в его голосе послышалось откровенное неудовольствие:

— Вы не хуже меня знаете, что человек, арестованный по подозрению в совершении уголовного преступления, не может быть освобожден под собственное поручительство! Таков королевский закон, и я не в силах изменить его.

— Да-да, конечно, — пробормотал лорд Дарси. — Конечно... Но надеюсь, я все-таки могу поговорить с мастером Шоном?

— Разумеется. Он в Тауэре* [3]. Я распорядился, чтобы ему было удобно. Можете навестить его в любое время.

Лорд Дарси поднялся:

— Премного вам обязан, милорд. В таком случае, я немедленно займусь делом. Вы позволите мне удалиться?

— Можете идти, Дарси. Лорд Бонтриомф проводит вас до дверей. — Маркиз Лондонский грузно встал из-за стола и, не сказав больше ни слова, покинул кабинет.

Лорд Дарси тоже молчал, пока не оказался у входной двери. А перед тем, как шагнуть на улицу, сказал:

— Милорд маркиз любит развлекаться играми, Бонтриомф.

— Э-э-э... возможно... Да, любит. — Бонтриомф помолчал. — Я уверен, вы сумеете разобраться с этим делом, Дарси.

— Думаю, сумею. Не удивляйтесь ничему.

— Не буду... До встречи, Дарси!

— До свидания. Увидимся завтра утром.

Мастер Шон О'Лохлейн, сидя в уютной камере древней крепости, известной миру под названием «Тауэр», больше не злился. Даже на судьбу...

Теперь его душу заполняло чувство, похожее сразу и на решимость, и на терпение. Он знал, что лорд Дарси не оставит в беде своего помощника, а потому его заключение носит сугубо номинальный характер.

Днем, когда его заподозрили в убийстве, он ощутил некоторый удар по самолюбию, поскольку ему не разрешили взять с собой в Тауэр саквояж.

Впрочем, все верно: если уж согласиться с тем, что запереть волшебника — само по себе нелегкое дело, то давать ему при этом магические атрибуты было бы и вовсе непроходимой глупостью.

Но стражи Тауэра ошибались, полагая, что без своих инструментов волшебник беспомощен, как малое дитя. Они не знали, что мастер Шон давно уже начитал на свой саквояж одно небольшое заклинание. Заклинание это способствовало выполнению нижеследующего условия: «Инструменты волшебника не могут быть надолго отделены от хозяина без его воли». В результате, заклинание вызвало к жизни цепочку, казалось бы, совершенно не связанных друг с другом событий.

Саквояж был заперт в комнате мастера Шона в Королевском управлении стражи, дабы оставаться там до тех пор, пока окончательно не решится судьба его хозяина. Так приказал шеф-мастер стражи в момент ареста Шона.

Подчиняясь велению закона, мастер Шон отдал шефу свой ключ. Но, в отличие от комнаты покойного мастера Джеймса Цвинге, на замок комнаты мастера Шона О’Лохлейна не было начитано никаких специальный заклинаний. И потому, когда одна из горничных, обходя в час пополудни номера на предмет уборки, сунула в замочную скважину свой ключ, замок открылся.

Было вполне естественно, что Бриджит Курвиль, проникнув в очередную комнату, осматривала ее, чтобы решить, какие меры следует принять для восстановления порядка. Осмотрела она и комнату мастера Шона.

Все чисто, подумала она. Кровать не застелена, но так всегда и бывает. Нет, что ни говори, а эти волшебники очень опрятны. Мусор и бутылки не разбрасывают. Да и не пьют много, я думаю. Иначе какие бы они были волшебники!

Она прибралась — застелила постель, повесила чистые полотенца, положила новый кусок мыла, словом, выполнила все то, что от нее требовала ее профессия.

Конечно, Бриджит Курвиль видела разукрашенный магическими символами саквояж. Такие во время проведения конвенции находились почти в каждой комнате. Но сознательно она не обратила на него ни малейшего внимания.

Зато подсознание шепнуло ей, что саквояжа здесь быть ни в коем случае не должно.

Можно утверждать, что Бриджит Курвиль и не думала, что делает, когда она взяла саквояж, выставила его в коридор и, закрыв дверь, отправилась к следующей комнате.

В час пятнадцать слуга с кухни — восемнадцатилетний парень, заботой которого была доставка гостям заказанных в номера обедов, обнаружил стоящий в коридоре саквояж. Не задумываясь, парень взял его и отнес вниз.

• Предыдущая
• 9/62
• Следующая