Волшебный свет - Лэм Шарлотта - Страница 4

Их губы вновь соприкоснулись. Дилан никогда еще не испытывала такого огненного желания.

Через неделю состоялась их помолвка. А свадьбу назначили через месяц. Отец Дилан чуть с ума не сошел, когда узнал о таком скоропалительном решении дочери. Еще двух лет не минуло с тех пор, как умерла ее мать. Дилан тосковала по ней. В год, когда Ингрид Адамс умерла от рака, ей исполнилось бы пятьдесят. Сгорела как свечка – может, для нее это и к лучшему, но Джо Адамс до сих пор не пришел в себя и у него не было сил заниматься устройством свадебных торжеств.

– Мы не успеем! – говорил он Дилан, разводя руками. – Ну, подождите хоть несколько месяцев, дайте себе время подумать, а нам – организовать все как следует.

– Нам незачем ждать. Мы уже все обдумали.

Отец бросал отчаянные взгляды на ее сестру Дженни. Та было тоже попробовала ее отговорить, но, видя, что Дилан ее попросту не слушает, оставила эту затею.

С Майклом было еще труднее. Он, услышав такую новость, побелел и затрясся от ярости.

– Кто дал тебе право так подводить меня? Столько работы псу под хвост! Дилан, это же обычное увлечение. Ну переспи с ним – зачем сразу под венец? Ты же рождена для балета, как можно похоронить себя в глуши? Ты должна жить в Лондоне!

– Прости, Майкл, – повторяла она со слезами на глазах, не находя других слов. Она виновата перед ним, и он совершенно прав. Ведь она не просто выходит замуж, а ставит крест на своей карьере, бросая Майкла, разрушая все, что они создали вместе. – Контракт истекает в этом месяце, я не стану возобновлять его.

Сезон заканчивался через месяц. В июле они собирались отправиться в турне по Соединенным Штатам, а к осени вернуться и открыть в Лондоне новый сезон. Теперь Майклу придется обойтись без нее.

Партнер схватил ее за плечи и грубо встряхнул.

– Я тебе не позволю! Что будет со мной? Я же не могу танцевать один!

Внутри у нее все переворачивалось, но она заставила себя вздернуть подбородок и посмотреть на него с вызовом.

– Прости, Майкл. Не сердись на меня. Я понимаю, тебе будет трудно, так ведь вся наша жизнь состоит из трудностей. Найдешь другую партнершу, еще лучше, и с ней на весь мир прославишься.

– Как тебе не стыдно! – бушевал он. – Ты же танцовщица от Бога, пожалуй, лучшая из своего поколения… Как же можно все бросить ради какого-то… мужлана! Боже мой, Дилан, ведь он никто! Где ему понять, какой у тебя талант! Он и на балете-то, думаю, был впервые. А теперь хочет лишить его такой жемчужины, даже не подозревая об этом!

– Майкл! – Голос ее дрогнул. – Ну как ты не поймешь: он меня любит… Мы любим друг друга!

– Что ты твердишь одно и то же? Я уже сказал тебе: любовь не вечна. Это скоро пройдет. Или ты совсем разучилась думать?.. Нет, ей-богу, ты обезумела – иначе не назовешь!

У Дилан вырвался нервный смешок.

– Может быть, но с этим ничего нельзя поделать. Да, я обезумела, Майкл. И думать в состоянии только о нем, о Россе. Даже если останусь на сцене, я уже не смогу танцевать, как раньше, потому что все потеряло для меня смысл. Даже балет. Я больше не хочу танцевать.

Он взглянул на нее так, будто она его ударила.

– Нет, ты шутишь. Лучше уж тебе умереть. Это немыслимо. Ты рождена для балета, и я не дам тебе его бросить. Не дам, слышишь? Ты не посмеешь!

– Посмею, Майкл.

И так продолжалось каждый день: споры, мольбы, угрозы, – каждый день до самой свадьбы. Сцены, которые устраивал ей Майкл, сделали невыносимым ее пребывание в театре; Дилан сумела их перетерпеть лишь благодаря тому, что все ее мысли были заняты Россом и предстоящим замужеством. Майкл прав: она словно обезумела, отрешилась от всего, захваченная старым, как мир, чувством. Она мечтала спать в постели Росса, рожать ему детей, всегда быть с ним рядом. А мечты о сценической славе потускнели, отошли на второй план. Репетиции теперь казались ей слишком утомительными, спектакли проходили как в дыму. Она больше не чувствовала себя членом труппы, поскольку мысленно была уже в лесу со своим Россом.

Она думала, что Майкл не придет на венчанье, но он явился, сел в первых рядах и поражал всех своим мрачным видом. Мало того – с ним заодно была вся труппа, все ее друзья, все, с кем она училась в балетной школе. В их глазах она читала обвинение в предательстве и немой вопрос: «Как ты могла так подвести Майкла?»

Уже после, вечером, он подошел к Дилан. Она стояла перед ним в подвенечном платье и фате, внутренне холодея: что же теперь будет? Но он не стал ее убивать, напротив – взял ее руки в свои и поцеловал – сперва тыльную сторону, потом розовые ладони.

– Я не прощаюсь. Знаю, ты вернешься. Ты не сможешь без нас. Очень скоро ты опомнишься и вернешься ко мне.

– Не обольщайтесь, Каросси! – Рядом с ней выросла фигура в черном костюме, сильная рука обвилась вокруг ее талии.

Майкл посмотрел сквозь него, как будто он был невидимкой. Дилан провожала Майкла взглядом, и сердце у нее разрывалось.

В тот же день они с Россом отправились в свадебное путешествие. Объездили всю Италию, провели две недели в небольшом отеле в Тоскане. Страсть мешала им любоваться красотами и достопримечательностями даже таких городов, как Венеция и Флоренция. Дилан вспоминала, словно в тумане, как они бродили по старинным улочкам и смотрели только друг на друга, а вовсе не на величавую Арно, не на Большой канал, не на шедевры живописи и скульптуры в музеях. Все это было лишь фоном их счастья, раскрашенным задником на сцене их любви.

Пролетел медовый месяц, и Росс увез ее на север, в свой дом. Она впервые увидела его лес – ряды высоченных темно-зеленых хвойных деревьев, вдохнула смолистый запах, ступила в их густую тень. Других домов поблизости не было, и машины проезжали по узкой дороге крайне редко.

До мозга костей городская Дилан привыкла к шумным улицам Лондона, к запаху бензина, к виду крыш, заслоняющих небо, к тому, что кругом всегда люди. Во время свадебного путешествия их тоже всюду окружали толпы, а теперь они остались вдвоем на фоне сумрачной природы. И в душе у нее впервые шевельнулась тень сомнения, граничащего со страхом. Она вышла за Росса, не подумав о том, как ей будет не хватать привычной обстановки, и сцены, и Майкла. Поначалу для нее ничего и никого, кроме Росса, не существовало. Без него она, казалось, не смогла бы дышать. Вся ее жизнь вылилась в эту безрассудную любовь. И вот теперь она осталась наедине с ним и его лесом, как будто заглянула в пропасть между прошлым и будущим. Стоя у окна спальни, она смотрела на деревья и на небо, прислушивалась к гулу ветра в ветвях и чувствовала, как липкий страх заползает под кожу. Что ж ты наделала?