Волшебный свет - Лэм Шарлотта - Страница 41

– И вовсе не глупо! – возразила Дилан. – Я тоже храню своих кукол и старого одноглазого мишку.

– Слава богу, не одна я такая сентиментальная идиотка! – рассмеялась Руфь. – Вчера, когда готовила комнату для Росса, прикинула, что куклы такого же роста, как ваша маленькая. Я их раздела, одежки выстирала, высушила, отгладила, и сегодня после купанья мы нарядились. Думаю, когда-то это платьице было моим, а потом мама надела его на куклу.

– Все возвращается на круги своя, – пошутил Росс. – Надо сказать, нашей дочери очень идут старинные наряды. Особенно с этой копной волос. А я думал, дети рождаются лысыми.

– В основном да, если верить Генри. А ваша – исключение. – Руфь потянула носом воздух. – Чувствуете, пахнет беконом и кофе? Дилан, я оставлю девочку. Что вам принести на завтрак? Яичницу с беконом? Мюсли с фруктами? Кофе? Чай?

– Что вы, то и я, спасибо.

– Ладно. А вам, Росс?

– И мне то же самое. Огромное вам спасибо, Руфь, что вы с нами так возитесь. Вот и Рождество вам отравили!

– Отравили? Да я в жизни своей не помню такого удивительного Рождества! – запротестовала Руфь и легко, как девочка, побежала вниз по ступенькам.

– До чего же славная женщина!

Росс вновь было уселся к Дилан на кровать, но она шуганула его.

– Ступай прими душ перед завтраком. Судя по дивным запахам с кухни, у тебя не так уж много времени.

Он засмеялся и ушел с видимой неохотой. А Дилан прижала к себе теплое тельце дочки и стала легонько ее покачивать.

– А знаешь, ведь ты у меня красавица! – (Синие глазища не мигая уставились на нее.) – Да, вижу, что знаешь! – рассмеялась Дилан и поцеловала носик-пуговку. – Проголодалась? Ну еще бы, за целую ночь! – И она расстегнула ворот на рубашке.

Вскоре Руфь принесла ей завтрак на подносе и увидела, что раскрасневшаяся малютка сыто посапывает на руках у матери.

– Давайте сюда. Я отнесу ее вниз, в корзинку. Ну что, с кормлением у вас наладилось?

– Она сосет с удовольствием – это главное. А что вы наливаете ей в бутылочку, Руфь? Коровье молоко?

– Нет. Генри все предусмотрел и привез питание для грудничков в порошке, несколько бутылочек с сосками и таблетки для их стерилизации. Ну и, конечно, одноразовые пеленки – они так облегчают жизнь! А теперь поешьте и вздремните немного.

Дилан окинула взглядом плошку отрубей с ломтиками свежего банана, дымящуюся яичницу с беконом, тост и чашку горячего кофе с молоком.

– Все очень аппетитно, но можно ли есть в таких количествах? Я же скоро буду толще, чем во время беременности!

– Пока грудью кормите – никаких диет! – заявила Руфь и унесла тезку вниз.

Дилан съела все подчистую, легла, закрыла глаза и погрузилась в счастливый, солнечный транс.

Внизу, в залитой солнцем гостиной Руфь уложила ребенка в плетеную корзину, а Клио не сводила с нее любопытных зеленых глаз.

– Ребенок, маленький, – пояснила ей Руфь. – Ты смотри у меня, чтобы близко к корзинке не подходила! – Она укрыла маленькую Руфь одеяльцем, а Клио выгнала из комнаты и плотно закрыла за ней дверь.

Вызывающе размахивая хвостом, Клио прошла на кухню и свернулась клубочком на подоконнике. Отсюда ей было хорошо видно, как Фред шныряет по саду – выискивает что-нибудь зелененькое под снегом.

Генри говорил по мобильному.

– Да ну? Просто чудо какое-то! Если будут вызовы, звоните мне сюда, к Руфи. Да, Мег… с Рождеством тебя!

Он поднял голову и наткнулся на вопросительный взгляд Руфи.

– Дежурная сестра. Пока никто меня не требует. Постучи по дереву. И ночь вроде прошла спокойно, без травм. Мы с Россом идем на добычу. Решили устроить вам настоящее Рождество. Мы ненадолго – на час, на два. Оттепель уже началась, так что за нас не волнуйтесь.

– Так ведь магазины все закрыты. Да и зачем? Я нашла большую курицу в морозильнике и уже положила в микроволновку оттаивать. Через полчаса можно будет ставить.

Генри предостерегающе поднял палец.

– Чтоб для меня в деревне магазин не открыли? Да я этого Джека в порошок сотру, даром что столько лет его лечил! Ставь свою курицу, все остальное за нами.

Пока они ходили «на добычу», Руфь разморозила курицу, начинила ее смесью разных трав, в изобилии росших у нее на подоконнике, и каштанами, что хранились в кладовке. Она думала их зажарить целиком, в кожуре, но для такого случая очистила и мелко нашинковала. Напоследок она запихнула в птицу целый, неочищенный апельсин, а поверх тушки, чтоб не подгорела, выложила крест-накрест полоски бекона.

Когда Росс и Генри вернулись, в доме уже витал аромат курицы, жарящейся в печи.

Мужчины оббили снег с ботинок на коврике перед входом и ввалились в дом раскрасневшиеся с мороза, все в клубах зимнего пара.

У каждого в руках было по два огромных набитых пакета. Росс тут же прошел в гостиную, наотрез отказавшись предъявить Руфи содержимое пакетов, а Генри поставил свою ношу на стол в кухне.

– Здесь провизия. Можешь распаковать и полюбоваться на эту роскошь! – заявил он с гордостью.

Она и вправду просияла, увидев пудинг, кульки с грецкими орехами, миндалем и фундуком, рождественский бисквит, печенье, фрукты, полдюжины пакетов молока и столько же – апельсинового сока.

– Потрясающе! Вот это добытчики! – Она с благодарностью взглянула на Генри, который помог ей разложить продукты по местам.

– Я сунул нос в кладовку перед уходом. Ты что же, вообще не собиралась праздновать?

– Так же, как и ты!

– Не говори! Но знаешь, я впервые за много лет рад этому празднику. А ты?

Она улыбнулась и кивнула.

Генри достал из кармана и помахал над ней чем-то зеленым, потом наклонился и поцеловал ее в губы. Сама себе удивляясь, Руфь обхватила его за шею и тоже поцеловала. Смеясь и краснея, как дети, они заглянули друг другу в глаза, будто в первый раз.

– Счастливого тебе Рождества, Руфь.

– С Рождеством, Генри.

Он перевел дух и вдруг выпалил:

– А не выйти ли тебе за меня замуж?

Она ушам своим не поверила и несколько секунд изумленно смотрела на него; приготовилась было отшутиться, но потом отбросила стыдливость к чертям собачьим и выдохнула:

– Да, Генри, да!