Атака неудачника - Стерхов Андрей - Страница 14

— Ну-ну. А насчёт Муразовой всё просто. Валя у нас в офисе почти не бывает, на дому работает. Мы отсылаем ей тексты для корректуры «емельками», ну и она, разумеется, отвечает нам таким же образом.

Я кивнул:

— С этим всё понятно. — Помолчал, погонял для солидности туда-сюда морщины на лбу и задал новый вопрос: — Инесса Романовна, а вы не помните, о чём вы тогда с ним говорили?

— С кем? — уточнила она. — С Костей Звягельским?

— Ну да. Помните?

— Прекрасно помню, как ни помнить. Ни о чём мы с ним не разговаривали, некогда было, каждый своим делом занимался. Я редактировала очередной графоманский бред, бессмысленный и беспощадный, а Костя обновлял главную страницу сайта. Всё было как всегда, и ничего трагедии не предвещало. Но в какой-то момент мальчик оторвался от ноутбука, подошел к окну, какое-то время стоял там, глядя во двор. Закурил. Потом вдруг распахнул окно, запрыгнул на подоконник, произнёс сущую ерунду и в следующую секунду прыгнул. Знаете, «солдатиком» так. Я даже ахнуть не успела. Ну а дальше… Дальше — страшно, вспоминать не хочу. Уж простите.

— А что именно он произнёс, перед тем, как прыгнуть? — выдержав из деликатности небольшую паузу, спросил я.

— Это так важно?

— Очень.

— Не поверите, но он трижды нараспев произнёс слово «запотело». Знаете в такой манере, в какой плохие актёрки произносят фразу «В Москву, в Москву, в Москву».

— Это он про оконное стекло?

Она пожала плечами:

— Не знаю, возможно… Ещё вопросы есть?

— Пока нет. Разрешите, я тут немного осмотрюсь. Пять минут, не больше.

— Да ради бога.

Под скептическим взором (хорошо хоть не под презрительное прысканье) госпожи Верхозиной, я обшарил ящики столов, раскидал пульманы, поковырялся — вот работка-то! — в мусорных корзинах, заглянул в, на и за шкафы, вырвал из банки цветок, высыпал на газету землю, но ничего, чтобы могло хоть как-то походить на разряженную колдовскую гогу не обнаружил. Либо уже вынесли, либо не было её тут никогда.

— Всё? — спросила моя строгая собеседница, когда поняла, что об этом можно спросить.

— Всё, — отряхивая руки, ответил я.

— Я свободна?

— Конечно, только…

— Что?

Я вытащил записную книжку, следом ручку и, щёлкнув пипкой, спросил:

— Можно узнать номер вашего телефона?

— Зачем? — нахмурилась госпожа Верхозина.

— Ничего личного, — поторопился уверить я. — Но вдруг надумаю что-нибудь уточнить по делу.

Она посмотрела на меня так, как воспитательницы смотрят на распоясавшегося ребёнка, однако номер назвала.

Я помотал головой:

— Нет, нет, ваш домашний стараниями господина Холобыстина мне известен, меня интересует мобильный.

— Мобильного пока нет, — сказала она. — Старый недавно утянули, новым обзавестись не успела.

— Утянули? — зацепился я за столь важную информацию. И выпалил вопросы один за другим: — Где? Кто? Когда?

— Это-то зачем? — поморщилась госпожа Верхозина.

— Не настаиваю, но… Инесса Романовна, это может оказаться важным. Весьма и очень.

Сопроводив свои слова вздохом недовольства, она сдалась:

— Ну, хорошо-хорошо. Расскажу, так и быть. Впрочем, рассказывать особо нечего, случай банальный. Приблизительно неделю назад забрёл к нам коммивояжёр, из тех, которые по бабским конторам шарахаются со всякой дрянью. Знаете, наверное?

Я кивнул, дескать, знаю, конечно.

— Этот, — не сбавляя темпа, продолжила госпожа Верхозина, — притащил зонты. Мало того, что сработанные кое-как, так ещё и расцветок ужасных. Гадость. Тошнотворная гадость. Облить керосином, и подпалить. Правда, Антонина Михайловна… — Тут госпожа Верхозина окинула меня быстрым взглядом и осеклась: — Ладно, это не важно. Важно другое. Когда этот проныра, так ничего и не продав, удалился восвояси, я обнаружила, что куда-то запропастился мобильный телефон. Костик сразу сообразил, куда именно, и тут же позвонил охране. Парни вроде как догнали воришку, однако упустили. Вёртким оказался наш коммивояжёр. Выскользнул, говорят, из рук, прыгнул в маршрутку, и всё — пишите письма мелким почерком. — После этих слов рассказчица с фаталистической, присущей сильным натурам, решительностью махнула рукой. — Да чёрт с ним, с этим телефоном. По правде сказать, допотопным был. Давно собиралась новый купить, да всё руки не доходили. Теперь вот дойдут.

— А как он выглядел? — стал я ковать железо, пока горячо.

— Телефон?

— Нет, коммивояжёр.

— Никак. Не запомнила. Что-то невзрачное и суетливое.

Что чайной розе какая-то там убогая тля, задумался я. Ответил: ничего. И, чувствуя, что её терпение на исходе, поторопился спросить:

— А больше ни у кого ничего в те дни не пропадало?

— Не знаю, не слышала, — ответила она.

Я стянул с мизинца перстень с топазом и протянул ей.

— Возьмите.

— Зачем?

— Надо. Оберег.

— Ай, бросьте.

Оттолкнув мою руку так резко, будто я дохлую крысу протянул, госпожа Верхозина тут же развернулась и вышла в коридор. Мне ничего не оставалось, как вернуть кольцо на палец (не мог же я его всучить силой) и выйти следом.

Секунду-другую ещё теплилась надежда, что, увязавшись, сумею задать по пути два-три уточняющих вопроса, но, заперев дверь, упрямица попрощалась со мной таким тоном, что стало понятно: в моих рыцарских услугах тут не нуждаются. К тому же пошла почему-то не к лестнице, а в другую сторону, в сумрак коридора.

Провожая её взглядом, я тихо сказал сам себе:

— Как это ни обидно, Хонгль, но, похоже, она считает тебя шарлатаном. И ты для неё, как тот вороватый коммивояжёр, суть что-то невзрачное и суетливое. А помимо того ещё и настырное.

Было ли мне на самом деле обидно? Не так чтобы очень. С самого рождения вбивали мне в голову назидание Великого Неизвестного: «Дракон есть существо, брошенное в мир, где его никто не ждёт, где он никому не нужен и где ему абсолютно не на что рассчитывать». Вбивали-вбивали и вбили. Теперь готов ко всякому. В том числе и к тому, что в ту пору, когда служил я помощником следственного пристава Сыскного управления при губернском обер-полицеймейстере, называли неглижированием, а в нынешнее время, если я правильно понимаю свою продвинутую помощницу Леру, называют ёмким словом «игнор».

Когда стук каблучков — да, уверяет разум, а сердце не верит — окончательно затих, я осадил себя мысленно: «Остынь, дракон, эта принцесса не из нашей сказки», вдохнул-выдохнул и отправился пытать охрану, чинить дознание.

То ли Красный Воробей, покровитель частных детективов, снизошёл в тот час к моим проблемам, то ли звёзды встали как надо, то ли выручил глупый случай, но один из героев погони дежурил в текущей смене. Некто Павел Рягузов по прозвищу Паша Занято. Доложил мне о том не в меру разговорчивый мужичок, гордо назвавший себя старшим смены. Мало того, что доложил, так ещё и, поведясь на моё обещание выкатить ящик пива, отправил напарника подменить Пашу в будке у шлагбаума. Ну, а сам тем временем поведал мне как родному, почему, собственно, Пашу Занято зовут Пашей Занято.

Дело, рассказывал мужичок, было так. Как-то раз (не при царе Горохе, уже при Путине) повелели верхние люди провести на базе института научную конференцию. Желание приехать высказали и японцы, и французы, и немцы, и финны, и всякие прочие поляки-венгры-чехи числом немереным. Здешнее начальство, дабы не ударить лицом в грязь перед заморскими мозголомами, решилось на косметический ремонт основного корпуса. Косметический ремонт в прогнившем здании — дело, конечно, подлое. Это, почитай, всё равно, что макияж на лице старой проститутки: внешне — блеск, внутри — сифилис. Но куда деваться? Надо.

Надо-то надо, однако, как это у русских людей водится, к реализации приступили с огромным запозданием. Пока раскачались, пока то, пока сё, пока смету утвердили, пока деньги выбили, в результате начали в последний момент, не то за семь, не то за пять дней до открытия конференции. Срок с учётом объёмов убийственный, нереальный срок. Однако, нанятые в спешке таджики, пусть и за счёт качества, но слава Аллаху всё-таки справились. Не хуже сказочного Вани-дурака, который, как известно, за ночь мост хрустальный для царя-батюшки выстроил. И всё бы здорово, да вот беда: забирая по утру дня Икс нехитрый свой скарб, разбили братья-мусульмане в мужском туалете административного этажа один из унитазов. Разбили вдребезги. Насмерть. Выяснялось это дело слишком поздно, за пятнадцать минут до времени Че, поставить новый фаянс не было уже никакой физической возможности. Разумеется: крик, вой, стон, сердечный приступ у зама по международным связям. И вот тогда-то Иван Иванович, зам по хозяйственной части, принял волевое и единственно верное на тот момент решение. Приказал спрятать в осиротевший кабинке одного из охранников, чтобы тот орал «Занято!», когда какой-нибудь возжелавший облегчиться немец, француз или, упаси господь, поляк подергает за ручку. Выпало идти как раз Паше Рягузову. Получив от судьбы короткую спичку, выпендриваться боец не стал, взял под козырёк и справился с почётной обязанностью лучше некуда. Ни на секунду не покинул поста, отбился от настырных посягательств. И за то, что не выдал буржуинам главную нашу военную тайну, премия ему вышла от начальства в размере недельного оклада, а от друзей-сослуживцев — почётное прозвище.