Выбери любимый жанр

Антон и антоновка - Тайц Яков Моисеевич - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

Она села за стол и при свете огарка стала перебирать какие-то бумаги.

Ангелито долго следил за ней, потом спросил:

— Мария, почему ты не спишь? Что это у тебя? Письма?

Она обернулась:

— Нет, это не письма… Да спи ты!

— А что это?

— Ты ещё мал — всё равно не поймёшь, — ответила Мария.

Ангелито обиделся.

— Нет, пойму! — сказал он. — Видишь, я теперь даже сам деньги зарабатываю, видишь?.. — И он протянул сестре горсть мелких тёплых монеток.

Мария улыбнулась и села рядом с братом на мешок.

— Хорошо, Ангелито. Вот, смотри! — Она показала ему листок бумаги.

Ангелито долго разглядывал листок.

— А что тут написано? — спросил он, потому что не умел читать: он был слишком беден для того, чтобы ходить в школу.

И Мария рассказала ему, что на свете есть кучка очень богатых и очень жестоких людей, которые хотят войны. Но все остальные люди хотят жить в мире. И вот, если все-все подпишутся под такой бумагой, тогда войны не будет.

Ангелито повертел в руках листок.

— А можно, — спросил он, — я тоже подпишусь? Можно?

Мария погладила его по чёрной курчавой голове.

__ Дурачок, — ласково сказала она, — ты ведь ещё писать не умеешь!

— Ничего! Писать не умею, а подписываться умею!

Он взял огрызок чернильного карандаша и вывел на клочке бумаги какие-то каракули. Потом он долго любовался на свою «подпись».

— Нет, нет, — сказала Мария, — тебе ещё рано.

— А тебе ещё много собирать подписи эти? — спросил он.

— Много! Чем больше, тем лучше.

— А можно, я их тоже буду собирать? Ведь мне всё равно ходить по улице. Я сумею, вот увидишь…

— Нет, — покачала Мария головой, — тебя поймает полиция или фалангисты…

— Не поймают… Я ловкий… Вот увидишь!

Ангелито долго уговаривал сестру. Наконец она согласилась, дала ему бумагу, карандаш и объяснила, как собирать подписи.

Он спрятал бумагу в карман и сразу же крепко заснул.

Мария ещё долго сидела возле спящего брата, хотя над Мадридом давно уже стояла тёмная, душная ночь.

И вот сейчас Ангелито протягивает рабочему белый листочек и тихо говорит:

— Тут всё написано… Подпишите, и тогда не будет войны, понимаете?

Рабочий украдкой читает бумагу.

— Правильно, — говорит он, — святые слова! Дай карандашик…

Ой сжимает жёлтыми пальцами карандаш. Ангелито смачивает водой бумагу, и подпись получается яркая, сочная, тёмно-лиловая.

— Грасиас! Спасибо! — говорит Ангелито. — Пейте ещё!

— Грасиас! Не надо. Твоя бумага бодрит лучше, чем твоя вода. Только, смотри, не попадись полиции!

— Нет, я ловкий!

Ангелито ставит кувшин на голову, и снова среди уличного шума раздаётся его пронзительное:

— Агуа фриа!..

Каждому, кто просит у него напиться, он смело протягивает бумагу и карандаш. Он знает, что богатые сеньоры его не остановят. Им не нужна мутная речная вода. Они могут выпить вина, съесть винограду, полакомиться фигами или гранатами. Его покупатели — народ простой: батраки, рабочие, погонщики мулов… Они все против войны!

Он завернул в переулок. Какая-то высокая седая дама протянула руку в длинной чёрной перчатке:

— Мальчик, налей. Только полнее лей, полнее!

Ангелито подал ей полнёхонькую чашку. Она брезгливо взяла её кончиками пальцев и стала пить. Ангелито вынул из кармана бумагу, испещрённую подписями, и сказал:

— Вот, сеньора, подпишите, чтобы не было войны!

— Что?.. — Сеньора залпом допила чашку и схватила бумагу. — Где ты это взял, дрянной мальчишка?

Костлявыми пальцами, точно щипцами, она ухватила Ангелито за локоть. Он стал вырываться, но не тут-то было: старуха крепко вцепилась в него.

— Пресвятая дева! — закричала она. — У меня на фабрике полно этих бумажек, а теперь они ещё и на улице!

Только сейчас Ангелито узнал её — это сеньора Родриго, хозяйка фабрики, на которой работает Мария. Зачем же этой богатой сеньоре мутная речная вода? И Ангелито понял: эта сеньора не только чудовищно богата, но и чудовищно скупа.

— Пустите, сеньора! — взмолился он.

— Нет, нет, стой!.. Полиция! — Сеньора ещё крепче сжала своими «щипцами» руку Ангелито. — Сбегайте же кто-нибудь за полицией!

Кругом собрался народ — рабочие в потёртых беретах, погонщики мулов в шапочках с кисточками, батраки в огромных шляпах сомбреро, — но никто не торопится идти за полицией.

— Пустите! — просит Ангелито. — Я только на минуточку. Я только кувшин поставлю…

Костлявые пальцы чуть разжимаются. Ангелито освобождает руку, опускает кувшин на тротуар и вдруг выхватывает из рук сеньоры Родриго листок и со всех ног бежит по горячему асфальту.

— Держите его! — закричала сеньора, размахивая руками в длинных чёрных перчатках.

Но никто не стал задерживать Ангелито. Народ расступался перед ним. Он слышал шёпот голосов:

— Беги, беги, малыш!

— Полиция! Где же полиция?.. — кричала сеньора.

Наконец появился полицейский. Размахивая тяжёлой дубинкой, он побежал за Ангелито. Не прохожие, как будто нечаянно, всё время становились на его пути. Он то и дело натыкался на кого-нибудь…

Тем временем Ангелито юркнул в один переулок, в другой, прошмыгнул проходным двором понёсся к реке Мансанарес.

Вот и река. Ангелито остановился перевести дух. Сколько здесь воды! Сколько народу можно напоить! Но поить не из чего — кувшин остался там, в переулке, и жадная сеньора, конечно, унесла его к себе.

Ангелито раздевается, прячет штаны с драгоценной бумагой под камень, ныряет в прохладную воду и думает:

«Эх, жалко кувшин! Такой был хороший… и большой… Ну, ничего. Зато войны не будет! Эта! всё-таки важней».

А кувшин ему Мария другой купит. И тогда он будет снова ходить по улицам Мадрида и снова будет звонко выкрикивать:

— Агуа фриа! Холодная вода!

ДОМ

Антон и антоновка - i_016.jpg
1

За околицей, на отлёте, одиноко стояла изба. Кто в ней жил? Старик Аким, жена его Акулина и ребята: Колька, Толька, Федька и самый маленький — Кирюшка.

Жили ни бедно, ни богато — как в песне поётся:

Он ни беден, ни богат,
Полна горница ребят,
Все по лавочкам сидят,
Кашу маслену едят.

Правда, кашу ели не масленую, а пустую. Время тогда было голодное, шла гражданская война, красные воевали с белыми.

Вот красные заняли это село. А командир у них был известный герой Котовский.

Богатые мужики плохо встретили красных, зато бедные — очень хорошо. А ни богатые и ни бедные — ни плохо и ни хорошо. Так же и Аким.

Ребята его побежали на улицу, а он остался дома — притаился, смотрит в щёлочку.

Запылённые, усталые, шли котовцы. Впереди на сером жеребчике ехал сам Котовский — высокий, прямой, статный… Аким вздохнул:

— Серьёзный у них командир, чистый генерал!.. Гляди, Акулина, бабы им хлеба выносят. А Спиридониха им шматок сала несёт… От дурная!

— Беда! — отозвалась Акулина. — Деникинцы были — свинью порешили, петлюровцы были — коня увели, теперь красные пришли — сало отымают. А у нас, кроме дома, и взять-то нечего.

Аким с тревогой оглянулся. И хоть в хате было темно, он ясно видел всё своё, привычное: вот он, сундук, вот она, дубовая кровать, вот они, семь подушек мал мала меньше… Он очень боялся за свой дом. Правда, это был не то чтобы дом, а правильнее сказать — изба. И не то чтобы изба, а вернее всего — избушка. Он сам её в молодые годы срубил, по брёвнышку, по колышку…

В дверь постучали.

— Они! Легки на помине… — зашептала Акулина. — Не пускай их, Акимушка! Не пускай!

Но дверь отворилась, и в хату ввалились ребята: Колька, Толька, Федька и самый маленький — Кирюшка. И ещё соседские: Петька, Мотя, Луша…

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело