Не плачь, моя леди - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 51

– Нет. Я блефовала.

– Итак, новый очевидец, оказывается, – фальшивка?

– Да нет, тоже блеф. В тюрьме он и правда тогда сидел, но в восемь вечера его выпустили под залог. А Лейла, как помнишь, погибла в девять часов тридцать одну минуту. Самое большее: адвокат может посеять сомнения в его надежности.

У дверей бунгало она прильнула к Крейгу:

– О, Крейг! Все это чистое безумие! Я копаю, копаю, стараясь добраться до правды, как старатель до золотой жилы… Беда в том, что я упустила время, и мне приходится взрывать. Но может, хотя бы посеяла зернышко тревоги и преступник – он или она – допустит промах.

Крейг погладил ее по волосам.

– Ты завтра улетаешь?

– Да, а ты?

– Тед еще не появился. Вдруг у него нервный срыв. Что неудивительно. Хотя совсем на него непохоже… Дождемся его, разумеется. Но когда все закончится, Элизабет, когда придешь в себя, обещай, что позвонишь мне.

– И что услышу? Автоответчик с твоим японским говорком? Ах да, я и забыла! Ты же говорил, что сменил запись. А почему, Крейг? Это было так забавно. И Лейла всегда смеялась.

Он как будто смутился. Ответа Элизабет дожидаться не стала.

– Раньше тут всегда было так весело, – вздохнула она. – Помнишь, как Лейла пригласила тебя сюда в первый раз? Еще до Теда?

– Еще бы!

– А как ты познакомился с Лейлой? Я забыла.

– Она жила в отеле Беверли-Хиллс. Я послал ей в номер цветы. Лейла позвонила поблагодарить меня, и мы отправились вместе выпить. Она как раз собиралась сюда… Пригласила и меня тоже…

– А потом встретила Теда… – Элизабет поцеловала его в щеку. – Помолись, чтобы сработало то, что я сделала сегодня. Если Тед невиновен, я не меньше твоего хочу, чтобы он вышел из зала суда невиновным.

– Знаю. Ты влюблена в него, правда?

– С того самого дня, как ты познакомил с ним меня и Лейлу.

В бунгало Элизабет переоделась в купальник и халат. Присев за стол, написала длинное письмо и адресовала его Скотту Элшорну. Потом вызвала звонком горничную. Девушка была новенькая. Прежде Элизабет не видела ее, но все-таки рискнула. Вложила надписанный конверт еще в один и набросала короткую записку.

– Передайте утром Вики, – попросила Элизабет, – лично в руки. Понимаете?

– Конечно. – Та даже слегка обиделась.

– Спасибо. – Элизабет смотрела вслед девушке, думая, чтобы та сказала, прочитав записку для Вики: «В случае моей смерти прошу передать письмо шерифу Элшорну, срочно».

В восемь часов Тед вошел в отдельную палату больницы Монтеррей. Доктор Уитли познакомил его с психиатром, тот ждал, приготовив пентотал натрия. Видеокамера была уже установлена. Скотт с помощником станут свидетелями заявления, сделанного под воздействием пентотала натрия.

– Я все-таки считаю, надо бы пригласить твоего адвоката, – заметил Скотт.

Тед взглянул мрачно.

– Бартлетт как раз и отговаривал меня от теста. Хватит тратить время на болтовню. Пусть наконец выяснится правда.

И, сбросив туфли, Тед лег на кушетку.

Через несколько минут, когда началось действие инъекции, он стал отвечать на вопросы о последнем роковом часе, который провел с Лейлой.

– Она обвиняла меня, будто я ей изменяю. Показывала снимки, где я с другими женщинами. Но снимки были групповые. Я старался убедить ее, что такая уж у меня работа. Строительство отелей. Я никогда не оставался ни с одной из них наедине. Старался вразумить ее. Она пила весь день. Я тоже. Меня уже тошнило. Я предупредил ее, что она должна доверять мне, я не в состоянии выносить такие сцены бесконечно. Лейла вспыхнула – она знает, что я стараюсь отделаться от нее! Лейла, Лейла… Она обезумела. Я пытался успокоить ее. Она расцарапала мне руки. Зазвонил телефон. Элизабет. Лейла все вопила на меня. Я выскочил. Спустился к себе. Посмотрел в зеркало. Кровь на щеках, на руках. Попытался дозвониться Крейгу. Так дальше нельзя. Я давно понимал это. Но надеялся, может, Лейла как-то справится с собой. Лучше оставаться с нею рядом, пока не завоюю Элизабет. Господи, как я пьян. Лифт. Квартира Лейлы. Дверь открыта, Лейла визжит…

– Что она кричала, Тед? – напряженно подался к нему Скотт.

– Не надо! Не надо! – Теда трясло, лицо исказилось.

– Тед, что ты видишь? Что происходит?

– Распахнул дверь настежь. В комнате темно. Балкон. Лейла. Держит ее. Держит! Помочь ей! Господи, он поднял ее! Не сбрасывай ее с балкона! Не сбрасывай маму!

Тед зарыдал – гулко, прерывисто. Тело конвульсивно дергалось.

– Тед, кто сбросил ее?

– Руки. Видел только руки. Она полетела вниз! Отец… – Тед стал запинаться. – Лейла… мертва… Папа сбросил… ее… Убил!

Психиатр взглянул на Скотта:

– Больше нам не услышать ничего. Или это все, что он знает, или еще не в силах заставить себя взглянуть в лицо всей правде.

– Чего я и опасался. Когда он выйдет из этого состояния?

– Довольно скоро. Сейчас ему надо отдохнуть.

Поднялся и Джон Уитли:

– Забегу еще к Эльвире Михан. На минутку.

– Я с тобой, – Скотт попросил оператора, – Забросьте видеозапись ко мне в офис. – И повернулся к помощнику. – Оставайся тут. Постереги мистера Винтерса.

Старшая медсестра в интенсивной терапии была заметно взбудоражена.

– А мы собирались послать за вами, доктор. Миссис Михан как будто выходит из комы!

– Она опять сказала «Голоса». – Лицо Вилли оживилось надеждой. – Так, знаете, разборчиво. Не пойму, про что она. Но она знает, старается объяснить…

– Значит, жизнь ее вне опасности? – спросил Скотт врача.

Джон Уитли посмотрел схему, пощупал пульс Эльвиры. Ответил тихо, чтобы не расслышал Вилли:

– Наверняка неизвестно. Но конечно, признак хороший. Если знаешь молитвы – молись.

Глаза Эльвиры приоткрылись. Она смотрела прямо перед собой и, когда взгляд сфокусировался, посмотрела на Скотта. По лицу у нее пробежала тревога.

– Голоса… – прошептала она. – Не было…

– Миссис Михан, – наклонился над ней Скотт, – я не понимаю.

Эльвира почувствовала себя как в доме старой миссис Смит. Миссис Смит всегда требовала, чтобы она отодвигала пианино и вытирала за ним пыль. Сейчас она тоже словно пытается сдвинуть пианино, но это – гораздо важнее. Ей хотелось сказать, кто сделал ей укол, но имя никак не вспоминалось. Лицо она видела яснее ясного, но имя куда-то потерялось. Она отчаянно пыталась поговорить с шерифом.

– Не доктор был… Не его был голос… Еще кто-то… Кто-то… – Она прикрыла глаза и почувствовала, что ускользает в сон.

– Ей лучше! – возбужденно зашептал Вили. – Она старается что-то сообщить.

«Не доктор был… Не его был голос…» О чем это она? – спрашивал себя Скотт.

Он бросился в палату, где оставил Теда, тот уже сидел в пластиковом кресле, сложив перед собой руки.

– Я открыл ту дверь, – глухо проговорил Тед. – Руки держали Лейлу над перилами. – Я видел, как вздувается на ветру белый шелк… Ее руки хватали воздух…

– Но кто держал ее? Видел?

– Все так быстро произошло. Кажется, я пытался крикнуть, а потом она исчезла, а тот скрылся. Убежал по балкону, наверное.

– Какого он был роста?

– Не рассмотрел. Я точно снова смотрел на отца, и он держал мою мать. Я видел лицо отца. – Тед обернулся на Скотта. – Я ничем себе не помог, да? Ни тебе, ни себе…

– Да, – без обиняков подтвердил Скотт. – Давай попробуем свободные ассоциации. Голоса. Говори первое, что приходит на ум.

– Идентификация.

– Продолжай.

– Уникальные. Личные.

– Продолжай.

– Миссис Михан. Она вечно болтала на эту тему. У нее явно появилась идея брать уроки дикции, и она каждого вовлекала в разговор об акцентах в голосах.

Скотту вспомнился несвязный шепот Эльвиры: «Не доктор был… Не его был голос…» Мысленно он перебрал магнитофонные записи Эльвиры. Уникальные. Личные. Идентификация…

Голос барона на последней кассете… Скотт опешил.

– Тед, вспомни, что еще говорила миссис Михан о голосах? Что-нибудь насчет того, что Крейг имитировал твой голос?