Гвиневера: Королева Летних Звезд - Вулли Персия - Страница 60

• Предыдущая
• 60/98
• Следующая

Я мысленно поблагодарила Нимю.

– Ну… я не совсем уверена… – Я поднялась на носки и поцеловала его. – Но, если мы будем делать это медленно и осторожно, я смогу сказать, больно мне или нет.

Итак, мы легли вместе, но это было осторожное и сдержанное единение, потому что мы оба были скованы и отчуждены.

Потом Артур необычайно оживился и начал говорить, что последнюю победу над саксами нужно обратить в прочный мир.

– Поработить саксов? – спросила я, и на этот раз пришлось изумиться ему.

– Я ни одного человека не сделал рабом, – решительно возразил Артур. – Откуда ты это взяла?

– От гонца, который приезжал в монастырь. Он сказал, что ты увел саксов из их домов в кандалах.

– Отчасти он был прав, – признался мой муж. – Я заковал заложников в цепи, чтобы не попадались мне на глаза. И Синрик, сын Седрика, останется королевским заложником, чтобы другие саксы не объединились вокруг него. Но я не знаю, как поступить с остальными… нужно что-то предпринять, чтобы обезопасить себя от мятежей в будущем.

Голос у Артура был усталым, но он стал описывать поход, который только что выиграл, а я слушала внимательно, как самая примерная жена воина.

– На самом деле это была не одна битва, а множество, – объяснил Артур. – Я думаю, что саксы называют это сражением на горе Бадон, потому что она высится над городом Бадон. Мы зовем эту крепость Лиддингтон.

Все началось ранней весной, когда от Тиберия из Линкольна пришло известие, что на севере что-то затевается. Колгрин и его братья перестали приезжать торговать, хотя не было ни чумы, ни набегов, которыми можно было объяснить их отсутствие. Нимю и здравый смысл говорили Артуру, что надо собрать членов Круглого Стола, и, когда потеплело, все были в боевой готовности.

Потом Веха-швед предупредил, что саксонские ладьи видели в заливе Уош, а в окрестностях Сполдинга собираются их отряды. Наверное, Седрик хотел собрать подкрепления среди жителей болотистых равнин и вести их через болота к богатым домам среднего Логриса.

– Даже северные саксы услышали его призыв, подготовились к войне и стали продвигаться по морскому перевалу Икнилд, – объяснял Артур, – Было понятно, что Аэлль и Окта присоединятся к ним, потому что они шли на север, чтобы встретиться на перевале Горинг. Если бы они оказались в долине Темзы и уговорили других союзных саксов присоединиться к ним, их объединенные силы пошли бы прямо на Глостер. Они разделили бы британские земли на две части, что позволило бы саксам контролировать все основные римские дороги и порты на любом побережье королевства. Вот что сделал бы я на месте Седрика.

Артур послал Кадора и его сына Константина в Оксфорд, чтобы противостоять любому продвижению саксов по Темзе. Герайнт и его отряд поехали к крепостям на холмах вдоль реки Авон с приказом не давать южным саксам продвигаться на запад, но не мешать им, если они пойдут на север. Тем временем Артур разместил свой штаб в Лиддингтоне.

– Я изо всех сил старался, чтобы саксы вышли в долину Темзы, и они это сделали, – сказал он с гордостью.

Слушая мужа, я убеждалась, как он изменился, у него появились качества, которых не было заметно раньше.

Теперь, когда мечта становилась явью, он стал более решительным, восторженность пропала, а голос звучал твердо и уверенно, Артур действительно стал королем, который призван управлять судьбой Британии.

Кадор и Константин остановили саксов в Оксфорде и гнали их обратно по Темзе до Эбингдона, где наткнулись на новые войска, продвигавшиеся на запад. Именно здесь Артур прошел через проход Горинг и напал на саксов сзади.

– Сражение было ужасным. Кровавые схватки с маленькими отрядами и страшные битвы там, где у саксов были большие силы. Но как только Седрик и его сыновья были убиты, саксонское сопротивление сломалось. Вот тогда-то я и взял в плен его младшего сына.

– После того как мы их разбили, я повернул к Лиддингтону, чтобы найти Аэлля, который опоздал присоединиться к походу на перевал и захватил мой штаб, – продолжал Артур. – Пленных он не брал и убивал всех мужчин и юношей. Когда я узнал об этом, я послал за Герайнтом, чтобы он помог мне держать осаду, а на третий день я снова взял крепость штурмом. Я отплатил им кровопролитием, и саксы будут долго помнить о нем.

Я морщилась и закрывала глаза, когда Артур перебирал имена рыцарей, убитых или раненых, а когда он назвал имя Ульфина, я не сдержалась и заплакала.

– Он был замечательным человеком, – признался Артур, – а его сын Грифлет так же храбр и предан, как его отец. Любой король был бы счастлив иметь таких людей при дворе.

Я медленно кивала, вытирая слезы.

– Ладно, хватит говорить об этом, – сказал Артур, резко меняя тон. – Предстоит много дел. Люди сами хотят убедиться, что их королева здорова и полна сил, а торжественный въезд в Лондон – лучший способ удовлетворить их желание. Поэтому доставай свои самые красивые платья, Гвен, и все золото, которое можно найти в казне. Я собираюсь поразить всех – бриттов и саксов, кумбрийцев и пиктов – могуществом и величием Артура Пендрагона. И, – добавил он с озорной улыбкой, – я хочу, чтобы весь мир видел, что ты снова в безопасности и под моей защитой.

Артур поцеловал меня в затылок, я засмеялась, и мы, забыв предыдущую неловкость, вернулись к нашему обычному добродушному поддразниванию.

Наконец-то я была дома.

К саксонским заложникам относились по-разному. Артур взял одного человека из каждой семьи, и мы не могли содержать и кормить стольких людей.

– Всех их нужно убить, – ворчал Гавейн, – или продать в рабство, как они продают бриттов, которых захватывают.

– Да-да, – кивал Гахерис, поддерживая старшего брата.

– Повесить их на перекрестках, как делали римляне, – подхватил какой-то юноша, которого я не знала.

Его вызывающее ужас предложение было сделано так небрежно, что я решила рассмотреть его повнимательней.

Юноша был красив, но глаза его смотрели на мир дерзко, холодно оценивая его применительно к своим желаниям. Кем бы он ни был, он мне не нравился.

– Это Агравейн, – сказал мне Артур позже. – Третий сын Лота. Моргауза сама воспитала такую гадюку. – Это был первый раз, когда я услышала, чтобы Артур так говорил о своей старшей сестре, и это удивило меня.

– Но Гавейн же не гадюка, – возразила я.

– Да… но не благодаря своей матери. – Мы вдевали в уздечки украшения, которые я привезла из Мота, и Артур вдруг улыбнулся. – Гавейн бывает вспыльчивым и порывистым, но я могу доверить ему свою жизнь. Это то, что называют кельтской верностью.

Мне было интересно, знает ли Артур, что Моргауза отреклась от своего сына, но я не решилась заговорить о ней. Я натирала кусочек красной эмали до тех пор, пока он не заблестел, и вернулась к разговору о саксах.

– Что же все-таки ты думаешь делать с заложниками?

– Бедивер предложил, чтобы я отослал Синрика к нашему приемному отцу в Уэльс. Двор сэра Эктора достаточно далеко, и никто не станет пытаться спасти мальчика. Эктор надежный человек и умеет воспитывать молодых. – Артур вздохнул. – Что делать с другими, я решу сразу после сева. Если они не вернутся на свои поля, на Саксонском берегу будет голод. – Артур замолчал, забыв об уздечках. – Кэй много лет изучал нравы саксов, и он говорит, что выше всего они ценят клятву верности, данную их повелителю. Моя ошибка заключалась в том, что я относился к ним как к представителям политических групп, а не как к обычным людям. Теперь Кэй предлагает, чтобы я заставил каждого человека принести мне клятву верности прежде, чем с него снимут колодки. О, я знаю, – торопливо сказал Артур, – это значит, что нужно потратить много часов, а может быть, и дней, мирясь с каждым человеком. Но я не могу держать их в тюрьме, и мне нужно получить заверения в их верности. Когда дадут клятвы, можно надеяться, что каждый признает справедливость и милосердие Пендрагона. Ты согласна?

Я положила тряпку, которой протирала уздечки, и усмехнулась.

• Предыдущая
• 60/98
• Следующая