Узкие улочки жизни - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 16

– Привычка?

– Вот подольше покрутишься среди сьюпов и поймешь, что врать бессмысленно. Только силы зря расходуешь.

Хотя и обыденное общение со средненьким медиумом – занятие весьма утомительное в моральном плане. Сосуществовать с человеком, которому в любой момент могут стать известны твои самые сокровенные желания и намерения? Легче повеситься или застрелиться. Тем, кто живет вместе с чтецом мыслей, нужно или смириться, или принять меры предосторожности, трудоемкие и эффективные далеко не всегда.

Есть методики, позволяющие скрывать мысли от чтения, но каждая из них подразумевает свою жертву. В основе всего лежит разделение на потоки: поверхностный, основной и глубинный. Соответственно, чаще всего необходимо утаить от собеседника мысли третьего потока, а также, по возможности, большую часть второго. Но для этого нужно сначала научиться делить свое сознание на кусочки.

– Правда?

– Правда. Можешь мне поверить: я пробовал.

– Ты работал со сьюпами?

Она произнесла это слово ровно с той же интонацией, что и все остальные мои знакомые. С восторгом и страхом, смешанными в причудливый и мгновенно туманящий голову коктейль. А между тем ничего загадочного или сверхъестественного в существовании организации, предоставляющей услуги по чтению мыслей, не было.

В чем крылась причина бурного роста количества психочувствительных людей, неизвестно. Парадоксы эволюции, масштабные эксперименты военных, влияние космического излучения, подарок пришельцев… Любой вариант имел право на существование и не мог быть уверенно опровергнут. Отчаявшись докопаться до истоков свершившегося чуда, наука бросила все имеющиеся силы на его изучение. И, надо сказать, немало преуспела в своих изысканиях.

Было официально установлено, что почти каждый пятый человек на планете потенциально способен читать мысли окружающих. Но одного потенциала недостаточно. Условия жизни, определенные стрессовые ситуации, в конце концов, даже режим питания способен как развить медиума, так и уничтожить его. Казалось бы, точно зная, как, что и когда, можно растить чтецов мыслей пачками? Увы, реальность гораздо сложнее и капризнее. Выяснилось, что практически у каждого латентного медиума цепочка стрессов, необходимых для кристаллизации способностей, индивидуальна. Более того, стоит нарушить последовательность «звеньев», и вся работа пойдет насмарку. Поэтому лишь наиболее упорные исследовательские лаборатории продолжали проводить эксперименты, сжирая государственное и частное финансирование, лишь время от времени добиваясь мелких успехов, а правительственные чиновники взялись за дело со своей стороны. Со стороны выгоды.

Как только количество подтвержденных и признанных наукой медиумов перевалило за несколько тысяч, Организация Объединенных Наций выступила с предложением придать некогда паранормальным способностям официальный статус. Дебатов было много, в том числе весьма яростных, с переходом на личности и отстрелом недовольных, но в конце концов сильные мира сего сошлись на мысли, что намного безопаснее переписать всех медиумов поголовно и ввести их в рыночные отношения как полноправных участников процесса оказания услуг, нежели вынудить навсегда уйти в тень. Соответствующую хартию подписали все страны без исключения, и вскоре, не прошло и полугода, появились те самые сьюпы, о которых обыватели говорят полушепотом и с опасливо-восторженным придыханием.

Слегка презрительное «сьюп» родилось из «super» точно так же, как рождаются обозначения размеров, поскольку «медиум» помимо всего прочего означает «средний», а люди, получившие право читать открыто, оказались на ступеньку выше кустарных специалистов. Причем не только на бумаге.

Удостоверение сьюпа выдается далеко не всем медиумам, даже с окончательно проснувшимся даром. Конечно, и в Коллегии ведутся подковерные игры, но большинство людей, получивших угольно-черную с серебристой каймой пластиковую карту, заслужили быть «сверху». Природный чтец, как правило, способен уловить только общий фон настроения собеседника, а чтобы более точно указать содержание мыслей, нужно… Нет, не тренироваться. Необходимо все то же клятое стечение обстоятельств.

Хотя и тренировка не помешает. Например, фройляйн Цилинска, участвуя во встречах с клиентами, как раз подсознательно училась разбираться в мыслях и чувствах собеседника. Собственно, мой поверхностный поток она уже с месяц читала великолепно, и я морально был готов к последнему рывку перед финишем, но… Не мог предположить, что он окажется столь трагичным.

– Работал. Не очень долго.

– В полиции, да?

– Именно.

– А они… Они в самом деле могут сказать о человеке все-все-все?

Подмигиваю:

– И немножко больше.

Ева судорожно вжимает голову в плечи.

Так вот чего ты боишься, девочка: открытия тайн. Детских и наивных либо страшных и кровавых – неважно. Но тебе становится жутко, когда представляешь, как кто-то забирается в твою голову и начинает копать, копать, копать…

– Не бойся.

– Тебе легко говорить. Ты же мужчина.

– Открою тебе самый тщательно скрываемый с начала времен секрет: мужчины тоже испытывают страх. И даже чаще, чем женщины.

Она недоверчиво щурится:

– Врешь.

– Нисколечко. Просто когда рядом находится тот, кому еще страшнее, нам приходится быть храбрыми. Или хотя бы делать вид.

– Ничего-то ты не делаешь. Ты не боишься. Совсем.

– Неправда, я очень сильно испугался. Сегодня, на кухне.

Ева подумала и отрицательно качнула головой:

– Не было в тебе страха. Было что-то другое. Сильное, почти яростное.

Эх, тяжело же находиться рядом с медиумом! Простите, оговорился: с без пяти минут сьюпом.

Именно ярость и ничто иное. Злобная, рассерженная, искренняя ярость обиженного ребенка. Я не мог допустить, чтобы с моей коллегой случилось что-то нехорошее, но при этом не мог сделать что-то большее, чем делал. Собственно, от могущества, загнанного в строгие рамки, и бесился.

– А еще… Ты был недоволен. Словно я хотела сделать что-то плохое, что-то неприличное. И кажется, собирался меня отругать. Совсем как отец. Как настоящий отец.

Ну вот и умерла моя невинная мечта стать для девочки кем-то большим в плане нежных чувств, нежели друг. Но я рад. Быть отцом – не самое плохое занятие на свете. Хотя бы и всего лишь названым.

Стук дверного кольца звучал решительно и бесцеремонно, целиком соответствуя статусу посетителя. Я ошибся всего на полчаса: полиция нагрянула в салон не сразу после обеда, а чуть погодя, ровно с той задержкой, что требовалась для неспешной прогулки по Хоффнунгштрассе после сытного перекуса.

– Сегодня салон не работает, – сообщил я, открыв дверь.

– Не имеет значения. – Перед моим носом махнули удостоверением младшего полицейского инспектора. – Мне нужен герр Стоун.

– Это я.

Полицейский достал блокнот с замусоленным корешком, неторопливо перелистнул несколько страниц и начал зачитывать, после каждой фразы сверяя свидетельские показания с внешним видом объекта. То есть с моим видом.

– Рост выше среднего, можно сказать, высокий… Телосложение пропорциональное, плотное, но на профессионального спортсмена не похож… Лицо овальное, с высокими скулами, глаза светлые, нос прямой, подбородок крупный… Волосы каштановые, светлые, стрижка обычная… Описание подходит.

Он захлопнул блокнот и, сурово глядя мне в глаза, задал последний вопрос:

– Вы посещали вчера ресторан под названием «Кофейная роща»?

– Да. Какие-то проблемы, инспектор?

– Прошу вас пройти со мной для дачи показаний. Это не займет много времени.

– Одну минуту, только возьму куртку.

Я вернулся в прихожую, но даже расстояние в несколько метров не смогло заглушить напряженные мысли полицейского.

«Он не спросил, по поводу чего будет давать показания… Догадывается или знает наверняка? Подозрительный малый. Надо будет его проработать повнимательнее…»