Сердце изгнанника - Таннер Сюзан - Страница 37

• Предыдущая
• 37/65
• Следующая

– Я думаю, для меня было бы лучше, если бы этот стальной клинок пронзил твое сердце. – Сесиль свирепо посмотрела на Иана. Он был идеальным пациентом только до той поры, пока не пришел в себя. С этого момента он начал изводить ее жалобами на свою слабость, выплескивая раздражение на любого, кто оказывался поблизости. А поскольку он настоял на том, чтобы Сесиль ухаживала за ним, то очень часто на ней срывал свое дурное настроение.

– Не над моим сердцем был занесен меч, когда я получил это ранение, – напомнил ей Иан с раздражением.

– Ну что же, я думаю, ты жалеешь о том, что позволил ему отклониться от курса!

Это было свыше его сил. Он засмеялся, глядя на ее свирепое и негодующее лицо.

– Нет, единственное, о чем я прошу, это принять во внимание беспомощное состояние, в котором я оказался по вашей милости, и не стараться зарезать меня.

– Я же сказала тебе, что никого никогда не брила, – защищалась Сесиль. – И у меня нет никакого желания заниматься этим сейчас. – Она считала, что неплохо справилась с этой работой для первого раза. Правда, в одном или двух местах кожа была порезана, и ей пришлось прикладывать примочки к порезам, из которых била ключом кровь в результате ее неловких манипуляций. И все же усы были сбриты, и Иан остался жив.

– Сделай то, о чем я прошу, ты же послушная жена.

На сей раз настала очередь Сесиль веселиться.

– Ты же знаешь, что это не так, что я не хочу быть послушной, хотя и могла бы, если бы постаралась. Я уверена, тебя предупреждали об этом перед женитьбой.

– В том-то и дело, что нет, – солгал Иан. – Меня заверили, что ты скромная и послушная и что никогда не будешь сердиться. – Ему доставляло удовольствие смотреть, как ее глаза искрятся от смеха. В течение тех трех дней, что она безотказно находилась подле него, готовая исполнить любое его желание, ее прелестные глаза были полны тревоги и опасений за его здоровье.

И он, и Доннчад старались убедить ее, что от таких ран не умирают, но только время смогло ее успокоить.

– О, Иан, дело не в том! – Она перестала смеяться, хотя улыбка все еще витала на ее губах. – Я рада, что мы учимся ладить друг с другом. Это прекрасно, что мы можем дружить, пусть и не любим друг друга.

Иан спрятал хмурый взгляд. Хотя ему не хотелось иметь прилипчивую жену, ему не понравились ее слова.

– Я достаточно належался, – проревел он. – Принеси мне одежду.

– Я думаю, что тебе не стоит вставать с постели, – спокойно сказала Сесиль, откладывая в сторону лезвие, которым сбривала его усы. По выражению его лица она почувствовала, что спорить с ним бесполезно, но считала себя обязанной предупредить его.

– Мне все равно, что ты думаешь! – Иан отбросил покрывала в сторону, скрипя зубами от боли, которую вызвал своим неосторожным движением.

– Я это знаю. – Ей часто приходилось бывать в компании мужчин со скверными характерами, и она научилась не обижаться на их слова. Вздохнув, она принесла простую шерстяную рубашку, чулки и камзол.

Смущенный своей неблагодарностью, Иан взял одежду с жалкой улыбкой.

– Я удивляюсь, почему ты не бежишь из комнаты с воплями о том, что вышла замуж за сумасшедшего. – Он понимал, что другая женщина уже давно бы перепоручила его заботам слуги, как минимум.

Сесиль поборола в себе желание убрать волосы с его лба, инстинктивно понимая, что он не потерпит никаких проявлений заботы с ее стороны. В ответ она тряхнула головой.

– Мне больше хочется вылить ушат воды на твою голову.

Иан спрятал улыбку, наклонив голову над застежками рубашки. Он догадывался, что Сесиль, доведенная до белого каления его язвительным языком, вполне могла бы это сделать. На ее месте леди Эдра надела бы маску оскорбленной добродетели. Сравнение пришло непрошенно, и Иан нахмурился. Ему не хотелось думать ни о леди Эдре, ни о каком-либо другом периоде прошлой жизни.

Сесиль заметила его хмурый взгляд, когда он встал, чтобы надеть плотные чулки, и вздохнула. Каждая маленькая победа, которую она одерживала, откалывая кусочки от оборонительной стены, надежно укрывавшей чувства Иана, сопровождалась сокрушительным поражением. Она скрыла досаду и осталась довольна своим самообладанием, когда Иан подал ей руку, и они вышли из комнаты.

Они удобно сидели за столом, за которым прислуживала сияющая Сорча, когда дверь распахнулась и в зал широким шагом вошел Доннчад.

Он одарил их широкой улыбкой.

– Я уже думал, ты останешься в постели навсегда. Конечно, если бы за мной так же хорошо ухаживали, как это делает Сесиль, я бы, наверное, сделал то же самое.

– Наша Сеси пыталась зарезать меня, – заворчал Иан, чувствуя, что она старается не рассмеяться. Почему-то его раздражали похвалы, которые расточал дядюшка его жене.

– Если бы ты всегда был таким раздражительным, каким был эти три дня, я, возможно, захотел бы поступить так же.

Он сел за стол и взял кусок теплого хлеба.

– Получается, что все против меня, – подытожил Иан, намазывая мед на свой кусок.

– На самом деле, парень, наконец удача повернулась к тебе лицом. У меня хорошие новости.

– Мне бы хватило немного удачи и немного хороших новостей.

Сидя рядом с ним, Сесиль задавалась вопросом, считает ли Иан свою женитьбу удачей или нет.

– Поздно ночью приезжал посыльный. Оказывается, кастелян Хагалиха наслышан о твоих подвигах и хотел бы знать о твоих планах относительно замка. Если захочешь, все будет твое.

Сесиль насупилась, в то время как Иан заулыбался.

– Что такое Хагалих?

– Четвертый и последний наследный замок Иана Гилликриста, – ответил Доннчад.

– Я никогда не слышала, чтобы его кто-нибудь упомянул. Это недалеко?

– День дороги, – ответил Иан. – Это небольшой замок со скромным доходом. Вот куда я пошлю тебя, если ты когда-нибудь станешь мне противна. – Говоря это, он потянулся к ее руке и сжал ее.

Сесиль ощутила волнение от такого проявления его чувств. Значит, еще есть надежда на то, что ее семья будет такой же крепкой, как и семья ее родителей, даже если и с меньшей долей любви. Она испытала глубокое удовлетворение, когда пальцы Иана крепко сжали ее пальцы. Если это все, что она может иметь, она примет это с радостью.

Элспет съежилась под пронзительным взглядом бледно-зеленых глаз. Ей казалось, что священник видит ее чрево с зачатым в грехе ребенком.

– Я бы хотел видеть Тависа Гилликриста, – нетерпеливо повторил отец Эйндреас. Господи, эта молодая женщина, видимо, туго соображает. Не может быть, чтобы он ошибся адресом.

Элспет торопливо попятилась, приглашая его войти. Она рукой показала на резную скамью в проходе:

– Подождите здесь, отец, пока я позову Тависа – господина Гилликриста.

От отца Эйндреаса не ускользнула ее оговорка, и он нахмурил брови. Такая вольность по отношению к хозяину со стороны, по всей видимости, прислуги говорила многое о нравах, царящих в этом доме. Он молил Бога, чтобы он простил его за то, что приходится иметь дело с такими людьми, но сам Бог прибегал к помощи грешников в борьбе со злом. Возможно, в этом был свой святой смысл – бороться с дьяволом с помощью его же прислужников. Эта мысль успокоила.

– Святой отец? – В конце зала стоял Тавис. Облаченная в сутану фигура поднялась ему навстречу.

– Я – отец Эйндреас. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что они одни. – Меня прислал к вам Данмар. Мы можем поговорить?

У Тависа учащенно забилось сердце, хотя его удивил выбор Данмара. Священник в роли заговорщика? А впрочем, каких только случайных знакомых не было в прошлом у него самого. И потом, кто лучше может хранить секреты, чем слуга Господа?

Тавис жестом показал священнику следовать за ним и привел его в небольшую гостиную. Прежде чем сесть за стол, Тавис потянул за ленту колокольчика. Эйндреас расположился рядом. Лица обоих мужчин ничего не говорили об одолевавших их сомнениях.

• Предыдущая
• 37/65
• Следующая