Большое кино - Гаррисон Зоя - Страница 25

• Предыдущая
• 25/96
• Следующая

— В агентстве «Трансуорлд эйрлайнз» тебя ждет оплаченный билет первого класса до Лос-Анджелеса.

Разговаривая по телефону, Либерти наблюдала за черной рыбкой. Та пряталась за камень, и тогда выплывала красная рыбка, огибала куст водорослей — и вместо нее появлялась черная. Это очень напоминало хоровод: Либерти — Арчер Рейсом, Арчер Рейсом — Либерти.

— В аэропорту Лос-Анджелеса тебя встретит машина, — тараторила Пег. — Ты поедешь в «Мортонс», где тебя будет ждать Джей Скотт.

— Отлично. А как насчет Бика Кроуфорда?

— Его секретарша сказала, что он сможет увидеться с тобой только за ужином. Я ответила, что ты занята…

— Этот день никогда не кончится. — Либерти обреченно вздохнула. — Передай, что я согласна. «Мортонс», без пятнадцати восемь. Что-нибудь еще?

— Хочу еще раз попытать счастья с калифорнийской секретаршей. Эта Саша — лапочка, но, по-моему, она не соединила бы с Кит Рейсом даже самого американского президента.

— А у меня такое впечатление, что тебе вот-вот повезет, — подбодрила ее Либерти.

— Вряд ли. Зато есть одно хорошее известие: Алварро уже вне опасности; правда, лечащий врач сказал, что задавать ему вопросы еще рано. Ну вот, теперь все, жду указаний.

— Собственно, задание одно-единственное, зато важное.

Побывай сегодня у Мадлон Уикс, в журнале, по вторникам она всегда обедает во «Флэш». Скажи, что это я тебя прислала. Пускай припомнит, когда работала в отделе некрологов, не готовила ли она лет тридцать назад некролог на жену Арчера Ренсома?

— Ты шутишь! Он был женат?

— Похоже, был. Спроси, не помнит ли она каких-нибудь подробностей или сплетен об умершей. У Ренсома должна была быть веская причина, чтобы скрывать свой брак.

— Ладно. А что ответить, если она поинтересуется, почему тебе захотелось об этом узнать?

— Скажи старушке, что мы стираем белые пятна. Если надо, я позвоню Мэдди из Лос-Анджелеса и все растолкую.

— Такое впечатление, Либ, что ты стала учитывать критику.

— Вот как?

— Помнишь, в «Тайме» написали, что теперь твои статьи похожи на смесь крутого Реймонда Чандлера и изнеженной Ирмы Бомбек? Теперь ты все больше напоминаешь одного Чандлера.

— Ты права, с Бомбек покончено. — Либерти положила трубку и попросила еще чаю. Вынув из сумки свои записи, она огляделась, потом достала черепашку и, поставив ее перед собой на стеклянный столик, стала набрасывать первые страницы черновика…

Слабое жужжание.

— Есть кто-нибудь? — Гуляющий по пустыне ветер возвращает мне мой клич. Я звоню в шестой раз.

Жужжание не смолкает. Я бы решила, что где-то работает мотопила, но поблизости не растет ни одного дерева — только скалы причудливых очертаний, разбросанные по плоской пустыне до самого горизонта. Мне кажется, что я стою посреди древнего ритуального капища вроде Стоунхенджа. Сама постройка, внутрь которой я пытаюсь проникнуть, имеет фантастический вид: огромная, приплюснутая, с высокими узкими окнами — то ли завод, то ли немного сплющенный мыльный пузырь; позади вращает лопасти высокий ветряной двигатель И все это подавляет своими размерами огромный каменный куб без окон, похожий на самолетный ангар.

Жужжание доносится оттуда. Я оставляю свои вещи у двери и бреду по тропинке, огибаю угол постройки. Звук становится громче, и я вижу в стене ангара распахнутую дверцу.

Заглядываю внутрь, готовясь узреть инопланетян, монтирующих нечто чудовищное, однако вижу всего лишь паренька в замызганном комбинезоне, фуражке, маске и очках, забравшегося высоко на строительные леса. Он обтачивает наждачным кругом с моторчиком живот гигантского каменного ангела. Кашляя от пыли, иду к нему, перелезая через трубы, спотыкаясь о камни, скользя на листах жести и цепляясь за мотки проволоки. Нечто — видимо, собрание готовых скульптур — накрыто брезентом. Подойдя к лесам, задираю голову, щуря глаза. Купол постройки окружен рядом окон. От яркого света глаза слезятся, и только тут я понимаю, как меня утомило путешествие.

— Где мне найти Китсию Рейсом?..

Я тут же зажимаю себе рот ладонью, чтобы скрыть ужас.

Смуглая морщинистая кожа, узкое лицо под очками — хорош паренек!

— Здравствуйте, Китсия!

Старуха смотрит вниз, выключает свой инструмент и опускает его на мостки.

— Ты?! — удивленно произносит она каркающим голосом.

Я не знаю, что сказать. Она снимает очки, пыльную маску, и я невольно сравниваю ее с бабулей, решившей прокатиться с шайкой байкеров, к которой примкнул ее внук.

— Что стоишь? — кричит она. — Лучше помоги мне спуститься!

Я беспомощно смотрю на веревки, свисающие с лесов.

— Конечно… А как?

— Ха-ха-ха! Хороша помощница!

Я морщусь. На этот раз мне хочется сравнить ее смех с собачьим тявканьем. Я не знаю, стоит ли ее бояться.

— Нет, вы скажите, я с удовольствием помогу.

— Так-то лучше. Похвальное желание учиться. Видишь веревку с красным концом? Нет, другую! Разве у этой красный конец? Теперь правильно. Отвяжи ее от штыря. Да, эта металлическая штуковина и есть штырь. Нет, в другую сторону. Молодец! Теперь отойди к противовесу, натяни веревку и обвяжи ею противовес. Сгодится квадратный узел. Не знаешь, что это такое? Вот-вот! Видишь, получилось! Некоторые узлы мы завязываем инстинктивно. Теперь перебирай, перебирай… Только не урони меня!

Она сходит с лесов и одобрительно хлопает меня по плечу, причиняя мне боль, но я не подаю виду.

— Смотри-ка, не больше меня! Так-так…

Я не усматриваю в этом ничего смешного, но на всякий случай улыбаюсь.

— Мне не открыли дверь… — объясняю я.

Она поднимает брови, лоб покрывается густой сетью морщин.

— Наверное, курят позади дома гашиш.

Я вежливо киваю.

— Небось интересно, как я здесь живу? Вот так и живу, моя милая. Мирюсь с местными привычками.

Она обнимает меня и ведет среди мусора, рулонов брезента, комков глины к уголку перед камином, в котором тлеют угли. Рядом трутся друг о друга две тощие кошки.

— Это Фати. — Китсия гладит рыже-коричневую абиссинку. — А это Нати. — Она показывает на изящную сиамскую кошку, которая приветствует меня вертикально задранным хвостом. — Наверное, надо напоить тебя кофе и дать перекусить, прежде чем приставлять к делу.

У меня лезут на лоб глаза. Я летела сюда сутки, сделала две пересадки. Душ, еда, сон и только потом работа — вот какая последовательность меня бы больше всего устроила.

— Присядь, я велю принести чего-нибудь с кухни. Чего тебе больше хочется?

Я пожимаю плечами, и она хватает телефонную трубку.

Меньше всего я ожидала увидеть здесь телефон.

— Что вы себе позволяете? — гаркает старуха. — Моя гостья стоит на пороге, а ее не пускают в дом! Вы внесли ее вещи?

Тем лучше. Отнесите их в ее комнату, а потом подайте ей холодную баранину и салат. Кофе я сварю сама. Да сядь ты! — Это уже ко мне.

Я тону в стоге сена, накрытом восточным ковром. Все здесь засыпано пылью, а я мечтаю о прохладных простынях…

Китсия будит меня легкими пощечинами:

— После чашечки кофе от тебя будет больше толку.

Странная постановка вопроса. Впрочем, столь же странная, сколь и сама хозяйка. Я ожидала совсем не этого. Старуха, присевшая на корточки перед камином, словно не имеет возраста. Я уже предвкушаю, каким ярким получится репортаж, прочищаю горло, достаю из сумочки диктофон.

— Надеюсь, вы не возражаете?.. Просто мне не хотелось бы что-то пропустить.

— Что именно пропустить? — В ее взгляде откровенная насмешка.

Я краснею, сама не знаю почему:

— Я слишком устала, чтобы делать записи. Сами понимаете, разница часовых поясов…

Надеюсь, что старуха поймет намек и хотя бы мне посочувствует, но, судя по всему, сочувствие к ближнему не в ее правилах. Она готовит кофе: засыпает кофейные зерна в кофемолку, ставит медную турку с водой и намолотым кофе прямо на угли.

Потом, схватив меня за руку, тащит от огня обратно в мастерскую, где срывает брезент с переплетения проволоки.

• Предыдущая
• 25/96
• Следующая