Большое кино - Гаррисон Зоя - Страница 49

• Предыдущая
• 49/96
• Следующая

— Но, Кит, — затараторила Либерти, — я вовсе не собираюсь вторгаться в ваши личные дела, только… Как бы это сказать? — Она вцепилась в мраморную крышку стола. — По-моему, вашей жизни…

— Угрожает опасность? Ради Бога, перестаньте! Не хватало, чтобы и вы… — Кит схватила со стола свою сумочку.

И тут Либерти пошла ва-банк:

— Есть люди, желающие вашей смерти. Китсия дала мне эту черепашку в доказательство того, что я говорю правду.

— Что ж, тогда верните ей фигурку и передайте, что меня нисколько не волнуют ее византийские заговоры.

— Но, Кит…

— Лучше не суйте нос не в свое дело, Либерти! — Кит оттолкнула столик так, что стоявшая на нем чашка со звоном упала на пол, и поспешно покинула кафе, а Либерти осталась сидеть, не обращая внимания на удивленный ропот вокруг и на перевернутую чашку, из-под которой ей на подол стекал пролитый чай. Она так дрожала, что даже не находила в себе сил промокнуть чай салфеткой. У ее ног официант ползал по полу, подбирая осколки.

— Это ваше, мэм?

— Что? — Либерти встрепенулась. Он протягивал ей злополучную черепашку, а она все никак не могла решить, забрать ее или отказаться. В конце концов, черепашка принадлежала не ей. С другой стороны, ей так и не удалось передать загадочную вещицу законной владелице. Бормоча слова благодарности, она взяла черепашку, и тут зазвонил телефон. Не сводя глаз с черепашки, она схватила трубку.

— Да, слушаю.

— Это кто? — спросил грубый мужской голос.

— Бик! — У Либерти прилила к лицу кровь. — Это Либерти, Либерти Адамс. Вчера я ужинала в твоем чудесном доме. Вспомнил? — Молчание. — Я только хотела уточнить, не оставила ли я у тебя кое-что, когда убежала сразу после десерта. Там нигде не завалялись две магнитофонные кассеты? — Молчание. — Пленки, Бик! Они мои. Отдавай! — Молчание. — Да отвечай ты, нечего сопеть! Я поработаю с ними и верну тебе. Ты поместишь их в свой архив. — Молчание. — Это моя собственность, наконец! — Снова молчание. — Ну же, Бик, подай голос!

— Убирайся в задницу, крошка! — Он повесил трубку.

Войдя в амфитеатр «Рейсом билдинг». Либерти сразу испытала желание повернуть обратно: Брендан Марш так на кого-то разорался, что у нее опять разболелась голова. Три таблетки тайленола, которые она проглотила в женском туалете кафе «Беркшир-плейс», переодеваясь и ругая себя за неудачу с Кит, перестали действовать почти мгновенно. Ей совершенно не хотелось работать. Она даже звонила Джею Скотту и умоляла перенести интервью с Маршем, но Скотт ответил, что раз Брендан согласился, надо ковать железо, пока горячо.

Расправив плечи. Либерти достала термос и налила для крикуна чашку «каппуччино». Хорошо, что ей хватило ума попросить официанта наполнить ей термос! Увидев протянутую чашку. Марш расхохотался и подкрутил кончики своих густых усов.

— Наверное, вы — та самая молоденькая журналистка, которую обещал Скотти? Что ж, я с ним согласен: «Последний шанс» достаточно созрел, чтобы обратить на него внимание прессы.

Либерти улыбнулась и кивнула. Она уже не жалела, что не отложила интервью. Марш указал ей на металлическое раскладное кресло, а сам остался стоять, поставив ногу на соседнее кресло. Удерживая чашечку с кофе на колене, он был похож на медведя, приглашенного на вечеринку.

— Я торчу здесь с половины девятого утра. Четырнадцать помножить на двенадцать — сколько это будет? И со всеми я уже пообщался! С дюжиной поговорил по душам, с пятьюдесятью — как добрый дядюшка с малышней, восемь прослушал, пятеро дожидаются своей очереди. Чертова дюжина — разве это смешно? Напрасно вы улыбаетесь, юная леди! — Он сам, не удержавшись, засмеялся.

Либерти могла бы сразу спросить, зачем он тратит время, когда роль уже отдана Верене Александер, но решила с этим не торопиться. Показав на стайку молодых женщин, покидавших зал, она поинтересовалась:

— Кого вы, собственно, ищете?

Он надул щеки, выпустил воздух, потер затылок, еще раз потрогал кончик уса.

— Сам не знаю, милая. Наверное, полную противоположность…

Глядя на новую партию претенденток. Либерти закончила за него:

— Копии Мэрилин Монро? Я называю таких «куколками по имени Норма Джин».

— И правильно делаете. Удачное определение!

— Боюсь, его придумали до меня. — Поймав его недоуменный взгляд, она прыснула. — Ну конечно! Вы же утверждаете, что ничего не читаете.

— Только отзывы, — подтвердил он серьезно.

Либерти вспомнила связанный с Маршем скандал: несколько лет назад он выбросил в окно бара «Сарди» кинокритика «Вэрайети». А может, не в окно, может, он разбил им зеркало над баром? Во всяком случае, она ни за что не решилась бы махать красной тряпкой перед носом этого быка.

— По-вашему, сейчас ощущается нехватка хороших актрис, особенно инженю?

— В общем, да. Конечно, этот бизнес привлекает не актрис в настоящем смысле слова, а нарциссов, всяких див, мегаломаньяков и маньячек, нимфоманов и нимфоманок. — Марш высморкался в выгоревший синий платок. Рабочие штаны, в карман которых он убрал платок, сохранились, судя по их виду, еще с довоенных времен в довольно приличном состоянии. Брендан Марш явно не отоваривался в европейских бутиках на Родеодрайв или на Мэдисон-авеню: носить на заднице этикетку с чужой фамилией было не в его стиле. Как видно, Лиз Смит не ошиблась, когда назвала его «последним настоящим мужчиной Голливуда, а то и всей Америки».

Надев очки в стальной оправе, Марш принялся разглядывать женщин, и Либерти отметила горбинку на носу и небольшой шрам — в молодости он подрабатывал спарринг-партнером профессиональных боксеров.

— Любопытно, как может выжить в Голливуде человек вроде вас? — поинтересовалась она.

— Трудом, только трудом! — ответил Марш агрессивным тоном, как бы бросая ей вызов. — Я всегда трудился. Пускай обо мне болтают что хотят — будто я бегал в правильной стае, работал с правильными людьми, подключался к правильным проектам. Главное — я никогда подолгу не сидел без дела. Я вырастил пятерых детей от трех жен, почти не получая помощи, и постарался обеспечить им хороший старт в жизни.

Либерти вспомнила, что одна жена от него ушла, другая покончила с собой, третья сбежала с ведущим телевизионной гимнастики, оставив ему всех пятерых детей, младший из которых только начинал ходить. Как он выдержал?

— Дети помешали вашей карьере или благодаря им вы наслаждались семейной жизнью?

— Наслаждался? Ну, нет, бывали моменты, когда я ее ненавидел! Мне было несладко. Боже, думал я, кем они вырастут в этом логове греха? Будут водиться с дурными людьми, станут наркоманами… Но больше всего я тревожился из-за денег. Я работал до седьмого пота, не спал ночами. Удастся ли мне дать им хорошее образование? Конечно, я не выдержал, стал пить, и пил, надо признаться, как последний сукин сын — просто не знал другого способа снять напряжение.

— Как относились к вашему пьянству дети?

Он удивленно взглянул на нее:

— Разумеется, с ненавистью. Все, в особенности дочь. Между прочим, она на вас похожа: такая же праведная стервочка.

— Да ну вас, мистер Марш! — отмахнулась Либерти. Он погладил ее по руке.

— Нет, вы поймите меня правильно, милая: я в ней души не чаю. Но что делать, если она заносчивая гордячка! Она не давала мне спуску: боюсь даже прикинуть, сколько отменного виски она вылила в раковину, прямо как в рассказе Джона Чивера, помните?

— «Печаль от джина», — подсказала Либерти.

— Кажется, так. Но теперь все это в прошлом — с бутылкой я завязал. А они — славные детки. Трое в Сан-Франциско, Лили в Байе, младший еще учится в Массачусетском технологическом институте. Черт, как же я ими горжусь, всем своим выводком!

— А кто-нибудь из вашего «выводка» занимается шоу-бизнесом?

— Трое во Фриско, старшие сыновья. Один — драматург, то есть был драматургом, пока Кит не уговорила его писать киносценарии.

Он замолчал и грустно опустил глаза, словно от одного упоминания Кит перед ним разверзлась бездонная пропасть. Надо было срочно выправлять положение.

• Предыдущая
• 49/96
• Следующая