Гретна-Грин - Куин Джулия - Страница 10

– Всякий стоящий человек с ранних лет узнает, что, попав трудное положение, нужно обратиться к тем силам, которым он больше всего доверяет, силам, от которых он зависит.

Маргарет посмотрела на него с непониманием и раздражением:

– О чем это вы говорите?

– Когда я чувствую потребность призвать высшие силы, я говорю «Иисусе, виски и Роберт Брюс» – И это выражение исполнено смысла.

– Вы буйнопомешанный.

– Будь я не таким покладистым, – сказал он, делая знак трактирщику принести сыру, – то мог бы на это обидеться.

– А вы помолитесь Роберту Брюсу, – посоветовала она.

– Почему бы и нет? Я уверен, что у него больше времени, чтобы присматривать за мной, чем у Иисуса. В конце концов, Иисусу нужно присматривать за всем этим дурацким миром, даже за англичанками вроде вас.

– Это не так, – твердо сказала Маргарет, мотая головой в такт своим словам, – это совершенно не так.

Ангус посмотрел на нее, почесал висок и сказал:

– Возьмите сыру.

Маргарет удивилась, но сыр взяла и откусила кусочек.

– Вкусный.

– Я бы отметил превосходство шотландских сыров, но вы, конечно, и так уже немного усомнились насчет превосходства вашей национальной кухни.

– Это после хаггиса?

– Именно из-за хаггиса мы, шотландцы, сильнее и крупнее, чем англичане.

Она фыркнула – изящно, как подобает леди.

– Вы невыносимы.

Ангус откинулся назад, положил голову на руки, согнутые в локтях. Вид у него был вполне сытого человека, человека, знающего, кто он и что собирается делать в жизни.

Маргарет не могла оторвать от него глаз.

– Возможно, – согласился он, – но все меня очень любят.

Она бросила в него кусочком сыра.

Ангус поймал его, сунул в рот и стал жевать с волчьим аппетитом.

– А вы любите бросаться всякими вещами, да?

– Забавно, но я никогда не испытывала такой склонности до того, как встретила вас.

– А у нас все говорят, что я пробуждаю в людях их лучшие качества.

Маргарет хотела было что-то сказать, но только вздохнула.

– И что вы хотели сказать?

– Я хотела оскорбить вас.

– И почему же передумали?

Она пожала плечами:

– Я вас даже не знаю. А мы сидим и препираемся, точно давно женатая пара. Это совершенно непонятно.

Ангус задумчиво рассматривал ее. Вид у Маргарет был усталый, невеселый и немного озадаченный, словно она в конце концов сбавила скорость и поняла, что находится в Шотландии и ужинает с каким-то незнакомым человеком, который чуть было не поцеловал ее менее часа назад.

Предмет пристального рассматривания ворвался в его мысли с настойчивым вопросом:

– Вам не кажется?

Ангус простодушно улыбнулся.

– Вы ожидали, что я выскажусь на эту тему? – осведомился он. И встретил довольно яростный взгляд. – Хорошо, вот что я думаю. Я думаю, что дружба расцветает быстрее всего в необычных обстоятельствах. Благодаря событиям, с которых начался этот вечер, и общей цели, которая объединяет нас, неудивительно, что мы сидим здесь и наслаждаемся совместной трапезой так, будто знаем друг друга много лет.

– Да, но…

У Ангуса мелькнула мысль о том, какой великолепной была бы его жизнь при отсутствии в английском языке слов «да» и «но», а потом прервал ее словами:

– Спросите меня о чем-нибудь.

Она несколько раз моргнула, а потом отозвалась:

– Прошу прощения?

– Вы хотели узнать обо мне побольше? Сейчас вам предоставляется такая возможность. Спросите меня о чем-нибудь.

Маргарет задумалась. Она дважды раскрыла рот, вопрос вертелся у нее на кончике языка, но она никак не решалась задать его. Наконец она подалась вперед и спросила:

– Хорошо. Почему у вас такая страсть защищать женщин?

Вокруг рта у него появились крошечные морщинки. То была едва заметная реакция, и Ангус быстро справился с ней. Но Маргарет внимательно наблюдала за ним. Ее вопрос явно взволновал его.

Ангус крепко сжал руку, державшую кружку с элем, и сказал:

– Любой джентльмен придет на помощь леди.

Маргарет покачала головой, ей вспомнилось, какой бешеный, почти смертоносный вид был у него, когда он расправлялся с теми, кто напал на нее.

– Причина не только эта, и мы с вами оба это понимаем. Что-то произошло в вашей жизни. – Голос у нее зазвучал тише, в нем появились успокаивающие нотки. – Или с кем-то, кого вы любите.

Настало мучительно долгое молчание, а потом Ангус сказал:

– У меня была двоюродная сестра.

Маргарет молчала, взволнованная решительностью в его голосе.

– Она была старше меня, – продолжал он, глядя на кружащуюся жидкость в его кружке. – Ей было семнадцать, мне – девять. Но мы были очень близки.

– Звучит так, словно вам повезло, что она была в вашей жизни.

Он кивнул.

– Мои родители часто ездили в Эдинбург. Меня они редко брали с собой.

– Я вам сочувствую, – прошептала Маргарет. Она знала, что это значит – скучать по родителям.

– Этого не нужно. Я никогда не ощущал себя одиноким. У меня была Катриона. – Он глотнул эля. – Она брала меня с собой на рыбалку, она посылала меня со всякими поручениями, она объяснила мне таблицу умножения, когда мои учителя в отчаянии разводили руками. – Ангус резко поднял голову; потом по лицу его пробежала мечтательная улыбка. – Она вплетала эту таблицу в свои песни. Забавно, я запоминал, что шестью семью будет сорок два, только если это пропеть.

В горле у Маргарет застрял комок, потому что она уже поняла – конец у этой истории будет плохой.

– Какой она была внешне? – шепотом спросила она, не будучи вполне уверенной, что ей хочется это знать.

Тоскливая усмешка сорвалась с губ Ангуса.

– Глаза у нее были почти такого же цвета, что и у вас, может, немного посинее, а волосы были самого яркого рыжего цвета, какой вы видели. Она все время сетовала, что на закате они становятся просто розовыми.

Он замолчал, и наконец Маргарет пришлось задать вопрос, который висел в воздухе:

– И что с ней сталось?

– Однажды она не пришла к нам. Она всегда приходила к нам по вторникам. В другие дни я не знал, придет она или нет, но по вторникам она всегда приходила помочь мне с математикой перед тем, как придет учитель. Я решил, что она заболела, поэтому пошел к ней домой, чтобы отнести цветы. – Он поднял глаза со странно печальным выражением. – Наверное, я был отчасти влюблен в нее. Слыханное ли это дело – чтобы девятилетний мальчишка носил цветы своей двоюродной сестре?

– Мне кажется, это очень мило, – осторожно сказала Маргарет.

– Когда я пришел, моя тетка была в панике. Она не позволила мне увидеть ее. Сказала, что я угадал – Катриона больна. Но я обошел дом и залез в окно. Она лежала в постели, свернувшись немыслимо плотным клубком. Я никогда не видел ничего… – Голос его прервался. – Я бросил цветы в окно.

Ангус откашлялся, потом снова глотнул эля. Маргарет заметила, что руки у него дрожат.

– Я позвал ее по имени, – сказан он, – но она не отозвалась. Я снова позвал и протянул руку, чтобы коснуться ее, но она передернулась и отпрянула, а потом глаза ее стали ясными, и она на мгновение превратилась в девочку, которую я так хорошо знал, и сказала: «Стань сильным, Ангус. Стань сильным ради меня». Через два дня она умерла. – Он поднял глаза, они были мрачными. – Наложила на себя руки.

– Ох нет… – услышала Маргарет собственный голос.

– Никто не сказал мне почему, – продолжал Ангус. – Наверное, они считали, что я слишком мал, чтобы узнать правду. Конечно, я знал, что она покончила с собой. Все это знали – церковь отказалась похоронить ее на освященной земле. Только много лет спустя я узнал все.

Маргарет потянулась через стол, взяла его за руку и успокаивающе пожала ее.

Когда Ангус заговорил снова, голос его звучал бодрее, почти как всегда.

– Не знаю, насколько вы осведомлены в шотландской политике, но по нашей стране бродит много английских солдат. Нам говорят, что они здесь для того, чтобы сохранялся мир.