Кларенс - Гарт Фрэнсис Брет - Страница 8

• Предыдущая
• 8/35
• Следующая

— Мне очень жаль, сэр, но приходится констатировать, что и такой порядок является совершенно несостоятельным. Я сам юрист, и мой друг, судья Бисуингер — тоже, не так ли? Прошу извинить!

Начальник полиции вздрогнул, устремив глаза на судью Бисуингера, который преспокойно продолжал писать за столом.

— Судья Бисуингер, — продолжал полковник Старботтл, — как юрист, вероятно, согласится со мной, если я скажу вам, что поскольку в качестве потерпевшего выступает правительство Соединенных Штатов, то вести дело могут только федеральные судьи, и, следовательно, единственное должностное лицо, которое мы можем признать, — это окружной шериф Соединенных Штатов. А если я добавлю, что шериф округа полковник Крекенторп — мой старый друг и один из активных сторонников Юга в нынешней борьбе, вы поймете, что ожидать от него вмешательства в такое дело можно едва ли.

Общий смех, ропот одобрения и облегчения были прерваны судьей Бисуингером:

— Позвольте взглянуть на ордер, господин помощник шерифа.

Полицейский подошел к нему с несколько озадаченным видом и предъявил документ. Судья Бисуингер вернул ему бумагу и спокойно добавил:

— Полковник Старботтл совершенно прав в своем утверждении: это собрание обязано подчиняться только окружному шерифу Соединенных Штатов либо его законному представителю. Но полковник Старботтл ошибается, полагая, что эту должность все еще занимает полковник Крекенторп. Он смещен президентом Соединенных Штатов; сегодня рано утром был назначен и приведен к присяге федеральным судьей его преемник.

Он остановился и, сложив бумагу, на которой писал, передал ее начальнику полиции.

— Вот это, — продолжал он тем же ровным голосом, — дает вам полномочия помощника окружного шерифа и позволяет выполнить поручение, с которым вы сюда явились.

— Что за чертовщина, сэр! Кто же вы такой? — воскликнул полковник Старботтл, отпрянув, как ужаленный, от своего соседа.

— Я новый окружной шериф Соединенных Штатов в южном округе Калифорнии.

Неожиданным и поразительным было для Кларенса это открытие, но не менее поразительным показалось ему, как оно было принято заговорщиками. Он двинулся было вперед, опасаясь, как бы самоуверенный и сам себя раскрывший шпион не пал жертвой ярости обманутых им людей. Но, к его изумлению, неожиданное потрясение, по-видимому, преобразило заговорщиков, придав им какое-то достоинство. Исчезли возбужденность, раздражительность и безрассудство. Помощник шерифа и полицейские, устремившиеся на помощь своему новоявленному начальнику, не встретили сопротивления. Заговорщики словно по молчаливому согласию отхлынули от судьи Бисуингера, оставив вокруг него свободное пространство, и молча, с мрачным презрением разглядывали стражников.

Первым нарушил молчание полковник Старботтл.

— Ваш долг, сэр, доставить нас со всей возможной быстротой к федеральному судье округа, если только ваш вашингтонский повелитель не нарушил конституцию, сместив и его!

— Я вас прекрасно понял, — ответил судья Бисуингер с невозмутимым спокойствием, — и поскольку, как вам известно, федеральный судья Вильсон, к сожалению, не может быть уволен иначе, как по решению суда, вы, вероятно, можете по-прежнему рассчитывать на его сочувствие южанам. Это уже не относится к моим обязанностям; мой долг будет выполнен, как только мой помощник доставит вас к федеральному судье и я изложу обстоятельства вашего ареста.

— Поздравляю вас, сэр, — с ироническим поклоном сказал капитан Пинкни, — с такой скорой наградой за вашу измену Югу, а также с тем, что вы так быстро переняли у своих друзей их своеобразную тактику проникать в чужие дома.

— Жалею, что не могу, в свою очередь, поздравить вас, сэр, — возразил судья Бисуингер серьезным тоном. — Вы нарушили присягу правительству, которое дало вам образование, содержало вас и присвоило вам эполеты, которые вы обесчестили. Я не стану рассуждать об измене с человеком, который не только обманул доверие родины, но и нарушил святость семейного очага друга. По этой причине я не воспользуюсь ордером на арест хозяина и хозяйки этого дома. Я убедился, что мистер Брант не имел понятия о том, что здесь происходит, а его жена была лишь заблудшей жертвой обмана со стороны человека, повинного в двойном предательстве.

— Молчите!

Это слово вырвалось одновременно и у Кларенса и у капитана Пинкни. Они стояли, меряя друг друга взглядами. Кларенс был бледен, Пинкни побагровел, миссис Брант, очевидно, не уяснив себе значения их совместного призыва, обратилась к судье Бисуингеру, задыхаясь от бешенства и обиды.

— Приберегите ваше милосердие для вашего собрата-шпиона! — крикнула она, презрительным жестом указывая на мужа. — Я отправляюсь с этими джентльменами.

— Вы не уйдете, — сказал Кларенс, — пока я не поговорю с вами наедине. — И он крепко сжал ее руку.

Начальник полиции и арестованные медленно потянулись друг за другом со двора, заговорщики вежливо раскланивались с миссис Брант и в презрительном молчании отворачивались от судьи Бисуингера. Он проводил их до ворот и остановился. Потом, повернувшись к миссис Брант, которая все еще пыталась вырвать руку, сказал:

— Если у меня и были угрызения совести, когда я обманул вас, принимая ваше приглашение, они исчезли, как только я вошел в этот дом. И я надеюсь, — добавил он строго, обращаясь к Кларенсу, — что теперь хозяином остаетесь вы.

Он ушел, и Кларенс запер за ним ворота. В ответ на гневный жест жены он тихо сказал:

— Я не собираюсь ограничивать вашу свободу после того, как наш разговор закончится, но до тех пор я попрошу вас не прерывать меня.

Сохраняя презрительное выражение лица, она вновь опустилась на стул, с насмешливым смирением сложив руки на коленях и глядя на свои длинные, стройные, изящные ножки. В этой позе было что-то от ее прежнего обаяния, и это задело Кларенса за живое.

— Мне нечего сказать о том, что сейчас произошло в этом доме, разве только, что, пока я остаюсь в нем, хотя бы формально, хозяином, это не повторится. Я не стану более пытаться влиять на ваши политические взгляды, но не позволю вам проявлять их так, чтобы можно было заподозрить, что это делается с моего одобрения. А вообще я не стесняю вашу свободу — вы можете присоединиться к вашим политическим единомышленникам, когда захотите, и на вашу собственную ответственность, Но прежде я должен узнать от вас: здесь только политические симпатии или есть и кое-что другое?

Пока он говорил, она бледнела и краснела, сохраняя неизменной свою презрительную позу, только при последних словах на ее лице выразилось искреннее, хоть и смутное, недоумение.

— Я вас не понимаю, — вымолвила она, поднимая на него холодно-вопросительный взгляд. — Что вы хотите этим сказать?

— Что я хочу сказать? А что хотел сказать судья Бисуингер, когда назвал капитана Пинкни двойным предателем? — бросил он резко.

Она вскочила со сверкающими глазами.

— И вы — вы! — смеете повторять подлую ложь этого отъявленного шпиона? Так вот что вы хотели мне сказать, вот оскорбление, для которого вы меня здесь удерживали! Да разве вы можете понять бескорыстный патриотизм или преданность — хотя бы вашим собственным идеалам, разве вы смеете судить обо мне с вашей низкой точки зрения торгаша-янки! Да, это вполне вас достойно!

Она быстро прошлась по балкону, потом внезапно остановилась перед ним.

— Теперь я все поняла, оценила ваше великодушие! Вы разрешаете мне присоединиться к обществу этих благородных джентльменов, чтобы я тем самым оправдала вашу клевету? Признайтесь, вы сами надоумили этого шпиона вступить со мной в переписку и приехать сюда… чтобы поймать меня в ловушку. Да! Поймать женщину, которая только что заступилась за вас перед этими джентльменами, сказав, что вы не способны солгать. Как бы не так!

Пораженный диким неистовством ее речей и движений, Кларенс и не подумал, что, когда женщины утрачивают всякую логику, они говорят искреннее всего; ее нелепые выводы казались ему с мужской точки зрения или притворством — чтобы выиграть время для размышления, или театральной выходкой в духе Сюзи. Он уже хотел с презрением отвернуться, когда она со сверкающими глазами преградила ему путь.

• Предыдущая
• 8/35
• Следующая