Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 10
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
А в самом центре дымовой завесы стоял недоумевающий молодой человек в круглых очках. Он был немного старше Нади и Кости, из тех непропорционально высоких и узкоплечих молодых людей, про которых говорят уже не «этот высокий», а «этот длинный». Он вежливо протянул длинную узкую руку: — Бочкарев.
— Лебедев, — ответил Костя, стараясь не раздавить эту слабую, вялую руку.
— Вы работаете, — сказал он. — Надя, я сейчас уйду, ты прости, что я так поздно, я только на самую маленькую минутку.
Надя запротестовала и заставила его сесть. Посыпались неизбежные бессвязные вопросы и ответы. Надя крикнула в дверь:
— Мама! Мама! Посмотри, Костя приехал!
Александра Павловна, только что проверявшая запоры на двери в передней, удивленная, воскликнула:
— Откуда приехал? Костя, как ты вошел? Каким образом?
Надя ответила с исчерпывающей точностью:
— С фронта. Через окошко.
«Очкарик», как мысленно уже окрестил Бочкарева Костя, вернулся к своему чертежу и счетной линейке.
В разговор он не вмешивался. Что это? Деликатность или, наоборот, презрение?
У Очкарика был очень ученый вид, и Костя чувствовал себя по сравнению с ним безнадежным мальчишкой.
Надя заметила все: и медали, и новый орден, про который Костя еще не успел написать, и Костино загорелое лицо, «прямо даже странно видеть по сравнению с обыкновенными людьми».
Александра Павловна два раза сказала, что уже первый час, и три раза спросила Костю, подсев к нему, страшно ли было на фронте.
Надя раскрыла пузырек с тушью:
— Ты не обидишься, если я буду чертить? — Когда сдаете?
— Завтра.
Костя взял со стола толстый кирпичеобразный учебник в девятьсот страниц. Перелистывая учебник, вдруг сказал грустнее, чем ему самому хотелось бы:
— Эх, когда-то я буду опять сдавать что-нибудь?
И вдруг отозвался Очкарик из своего угла:
— Ничего! Вы еще молодой. У вас все впереди, и экзамены, и зачеты.
Что это? В утешенье говорится? Или, наоборот, хочет подчеркнуть, какой Костя по сравнению с ним безнадежный мальчишка?
Потом Костя услышал, как Александра Павловна шепотом спросила Надю:
— Костя будет ужинать? Надя гневно дернула плечом. Костя встал:
— Ты завтра с каким поездом поедешь?
— Семь сорок.
— Можно, я за тобой зайду?
...Мама, кажется, не ожидала, что он вернется так быстро. Но в кухне уже был приготовлен бак с горячей водой, мохнатое полотенце и Костины домашние тапочки.
Тапочки оказались малы. Костя, надев их на босу ногу и примяв задники, прошлепал из кухни по коридору и с удовольствием посмотрел на белые простыни и знакомое пушистое одеяло.
Уже лежа в постели, он спросил по возможности равнодушным тоном:
— Кто этот Очкарик там, у Зиминых?
— Какой «Очкарик»? — переспросила мама. По звуку ее голоса было ясно, что она уже поняла какой.
— Ну... Очкарев, Бочкарев? Как его там?.. Студент тоже.
— Алеша Бочкарев? Он на одном курсе с Надей.
— Здесь живет или в Москве?
— Здесь, на Первомайской улице. Да неужели ты его не помнишь? Он у меня был одним из самых прилежных читателей. Впрочем, он постарше вас. Когда он кончал, ты, по-моему, еще не очень чтением интересовался...
— Должно быть, главный отличник у них? — презрительно фыркнул Костя.
— Да, он как будто хорошо учится.
Главный отличник... И Надя главная отличница... Занимаются вместе... Живет вредоносный Очкарик на Первомайской улице... И ездят они каждый день вместе в институт. Очкарик отдает Наде свой плащ, если дождь пойдет... Очкарику Александра Павловна говорит: «Ведь вы ее до самого дома проводите?»
Мама потушила верхний свет и поцеловала Костю:
— Спи, милый!
Укладываясь поудобнее, Костя пробормотал что-то о своей ненависти к тыловым крысам. Но мама всегда любила справедливость.
— Между прочим, он был контужен под Сталинградом, — сказала она, — и после этого его демобилизовали.
— Кого? — хмуро переспросил Костя, уже прекрасно поняв кого.
— Алешу Бочкарева.
Мама осторожно дотронулась до Костиной забинтованной руки:
— Не болит?
— Нет.
Он взял мамину руку и прижал ладонью к своей щеке:
— Мама, я дурак?
— Пока не замечаю этого.
Перед тем как начать видеть сон, Костя успел подумать, что его мама обладает ценным и редким (для родителей) качеством: у нее есть чувство юмора.
А Зинаида Львовна долго еще не ложилась. Ей был дорог каждый час, каждая минута, которые ее мальчик проведет с ней. Она сидела в темноте и слушала его дыхание.
Она разбудила его ровно в шесть. Ее удивило, как быстро он проснулся и встал, удивила неторопливая быстрота его движений.
Он вошел в кухню со стаканом в руке:
— Горячая вода есть?
Он стал наливать из чайника.
— Постой, детка, — сказала она. — Еще не вскипела.
Когда Зинаида Львовна вернулась в комнату, она увидела, что «детка» сидит перед зеркалом и намыливает кисточкой щеку. Зинаида Львовна всплеснула ру; ками:
— Котя, ты бреешься!
Разумеется, Надю пришлось ждать. Костя это предвидел и вышел из дому с запасом в десять минут. Костя ходил по террасе и поглядывал в сторону Первомайской улицы, откуда, по всей логике вещей, должен был появиться ненавистный Очкарик.
Он появился гораздо позднее, когда Надя и Костя уже пересекли базарную площадь. Он появился вдалеке, в другом конце площади, и, приветственно помахав длинной рукой, исчез за домами. Он шел к станции параллельной улицей, самым неудобным путем, который только можно придумать, и самым грязным путем.
На платформе Костя увидел его еще раз, опять издали. Приветственный взмах длинной руки — и Очкарик понесся к самому дальнему вагону, в хвосте
поезда.
О, деликатный Очкарик! Ладно, живи, Очкарик! Учись в институте вместе с Надей, можешь даже отдавать ей свой плащ, чтобы она не промокла под осенним дождем! А я повоюю и за тебя, поскольку ты герой Сталинграда. Но дай мне эти две недели почувствовать себя по-настоящему дома. Дай мне хоть на минуточку — по утрам и вечерам — забывать, что я младший лейтенант Лебедев, и быть просто Костей Лебедевым.
Учись, Очкарик! Но помни, что ты должен учиться хорошо, ты должен учиться отлично, не напутай чего-нибудь со своей счетной линейкой, помни, что ты учишься не только за себя, а и за меня — младшего лейтенанта!
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
