Леди Генри - Стоун Джулия - Страница 20

Молодые люди подъехали к привокзальной площади в тот момент, когда подошел поезд из Лондона. Всюду царило оживление, перрон был полон. Анри поморщился. Никогда он не любил толчею, а сейчас, в состоянии волнения это бесило его еще больше. Джон на вид выглядел спокойным. Анри стянул белые краги, которые надевал для фасона, и пригладил волосы.

– Смелее, друг мой, – сказал он. – Знаете, я чувствую себя как золотоискатель на склонах Сьерра-Невада. Мы рискуем жизнью. Как вам это нравится?

– Успокойтесь, Анри. Пожалуй, вы слишком много выпили.

– Да, пожалуй.

Им пришлось преодолеть людской поток, чтобы оказаться внутри вокзала, где было на удивление пусто, и голуби с тихим воркованием расхаживали по каменному полу. Несколько человек расположились в деревянных креслах, старая дама в потоке солнца беседовала с юношей. У ее ног дремал дряхлый, как она, равнодушный дог с цепочкой на шее. В углу на тюках прикорнула мещанка. Мальчик лет шести держал за руку толстого ребенка и крошил хлеб для птиц. Графини не было видно.

– Никак с нами сыграли злую шутку, Джон! – воскликнул Анри. – Или, может быть, вы сами пьяны, что принимаете желаемое за действительное? Она звонила?

Старая дама удивленно обернулась. Два голубя взлетели и стали кружить под сводами. Это напомнило Джону один монастырь в Болгарии.

– Успокойтесь, граф, она действительно звонила. Посмотрим в следующем зале.

Навстречу им вышла девушка в желтом костюме с изящной коричневой отделкой. Тонкое кружево прикрывало ее плечи и оттеняло белизну пальцев. Талию перехватывал витой шнурок. Девушка двигалась мелкими шагами, ровно настолько, насколько позволяла узость юбки. Ее прекрасные медные волосы были затянуты в узел, на висках рассыпались барашковые пряди. На секунду она остановилась в нерешительности, окинула быстрым взглядом зал и, поколебавшись, подошла к молодым людям.

– Прошу прощения, господа, – сказала она мягким, совсем еще детским голосом. – Не вы ли прибыли из замка Генри? Я четверть часа назад телефонировала, и мне сказали, что машина, предназначенная для нас, вышла.

– Все правильно, милая. Машина вышла. И вот мы здесь.

Девушка вся вспыхнула и робко взглянула на Анри. Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Перед отъездом Анри успел переодеться и теперь был в широких черных штанах и короткой кожаной куртке. Он разглядывал девушку, не скрывая своего восхищения. Его взгляд останавливался то на талии, то на маленьких грудках, приподнятых тугим лифом, скользил по линии бедра, подчеркнутой желтой тканью. Пожалуй, он не смог бы объяснить почему, но его всегда восхищала прозрачная ткань под скулами, придающая рельефность и законченность облику. Стиль – вот как он это называл. И теперь Анри смотрел на девушку, на ее лицо с остреньким подбородком, с нескрываемом восхищением и не мог наглядеться. Девушка до того смутилась, что на ее глазах появились слезы.

– Я Габриэль Джонсон, компаньонка госпожи Адель, – сказала она. – Мне было поручено встретить вас. Госпожа Адель в зале для отдыха. Поезда утомляют ее.

– Надеюсь, небольшая автомобильная прогулка взбодрит леди, – проговорил Анри. – Что же, разрешите представиться. Анри Генри, старший сын лорда Генри, к вашим услугам.

Он щелкнул каблуками и склонил голову. В глазах Габриэль промелькнул испуг.

– Успокойтесь, мисс Джонсон, – сказал Готфрид. – Молодой граф не соблазнитель. Это – истинный эстет. Поклонник всего прекрасного.

Анри тряхнул головой.

– Рекомендую, Джон Готфрид, самый рассудительный человек в мире, воспитатель Ричарда Генри и личный секретарь его светлости.

Едва войдя в зал, они увидели Адель. Графиня сидела в кресле с красной кожаной обивкой, положив ногу на ногу. На ней было черное платье с воланами, кружевной воротник, скрепленный брошью, обнимал шею. Темные волосы были уложены в причудливую прическу, напоминающую раковину моллюска, увенчанную крошечной черной шапочкой с вуалью. Она слегка повернула голову и посмотрела на приближающихся к ней людей. Вся ее поза, весь облик выражали каприз и вдохновение. Эта женщина казалась настоящим воплощением порока и чистоты одновременно, совершенством, не подвластным времени. В изгибах ее стройного тела читалась упругость и сила змеи, неподдельное изящество и цельность, и словно, чтобы подчеркнуть это сравнение, драгоценный браслет в виде змейки, обвивал ее руку, которую она спокойно протянула для поцелуя.

– Леди Генри, – промолвил Анри, прикасаясь губами к бледной коже руки.

– Приветствую вас, господа, – спокойно сказала Адель. – Я уже подумала было, что мне придется ночевать в этом вертепе. Багаж, дети, собаки! Да еще птицы над головой. Бесконечное хлопанье крыльев! Я хотела раскрыть зонт. Можете себе представить? Хорошо еще принесли напитки, и то, после того, как Габриэль пинком отправила сюда официанта.

Мисс Джонсон, присевшая в кресло рядом, охнула и залилась краской.

– Господа, я рада вас видеть, – продолжала Адель. Ее глаза блестели под черной вуалью и Джону показалось, что это глаза хищницы, готовящейся к прыжку. – Вы, несомненно, Анри. Я вижу в вашем облике характерные родовые признаки. Вы столь же красивы, как и ваш отец. Уверена, что седины ничуть его не портят, а придают обаяния. Но… Разве Энтони не приехал? – спросила она, бросая вокруг беспокойный взгляд.

– Отец остался в поместье, чтобы проследить за последними приготовлениями к вашему прибытию, мадам, – отвечал Анри, явно смутившись под ее взглядом.

– Зовите меня Адель, – быстро сказала она. – Ну что ж, хорошо. Надеюсь, мой муж здоров, и я не нарушила его планов своим внезапным появлением.

– Нет, нет, нисколько. Отец с нетерпением ожидал вас.

– Скажите, Анри, почему не приехал мой сын? – перебила Адель, пропуская мимо слова молодого графа.

– О, Адель, вам не о чем беспокоиться. С Ричардом все в порядке. Это Джон Готфрид, воспитатель мальчика. Он многое сделал для Ричарда, поверьте!

Женщина посмотрела прямо в глаза Джону, ее яркий, накрашенный рот дрогнул, и она расхохоталась, обнажая крупные белые зубы. Так, смеясь, она откинула вуаль и поднесла к лицу руку с растопыренными пальцами, словно стараясь отгородиться от увиденного.

– Так значит, я с вами разговаривала по телефону сегодня утром? О, Боже! Я приняла вас за лакея. Ха-ха-ха! Какое досадное недоразумение. Прошу простить меня. Но, может быть, вы мне объясните, где мой сын?

– Да, мадам, – ответил Джон. – Охотно. Утром Ричард отправился с двумя людьми на Темзу, а точнее, на остров. Там планировалось провести время до полудня. Возможно, его покатают на лодке. К обеду Ричард вернется в замок. Ваш звонок не застал его, и мы решили не беспокоить мальчика. Он слишком восприимчив и впечатлителен, ему недостает крепости духа.

– Что-что? – Адель удивленно подняла брови. – Да я вижу, вы знаток человеческих душ, мистер Готфрид! Надеюсь, вы не устроили в поместье германские казармы. Очень на это надеюсь, – добавила она с вызовом.

– Простите, мадам, но я сказал только то, что считал нужным.

– Мистер Готфрид, я сама знаю, что требуется, а чего не требуется, когда дело касается моего сына. Так будет и впредь. Анри, милый, по-моему, нам пора ехать. Это не вокзал, а дом терпимости. С ума сойти можно. На воздух!

Она грациозно поднялась и, не дожидаясь мужчин, двинулась к выходу. Габриэль подхватила ее ридикюль и заспешила следом. Оказавшись на улице, и помогая женщинам влезть в машину, Джон чувствовал себя подавленным, расстроенным неизвестно чем. Когда он зашел справа и распахнул перед Аделью дверцу, она даже не взглянула на него. А он-то, дурак, вообразил… Сев рядом с Анри, он случайно взглянул на себя в зеркальце: хмурый лоб и горькая усмешка, искривившая губы. Машина тронулась, заскрипел гравий, по стеклу пробежала резкая тень вязов.