Стихотворения 1916-1920 годов - Цветаева Марина Ивановна - Страница 3

В 1906 году Мария Александровна в возрасте тридцати восьми лет скончалась от чахотки. Но перед этим три года они с мужем боролись за ее здоровье – сначала на курортах и в клиниках Италии, потом Швейцарии и Германии. Все эти годы дети сопровождали мать. Перед смертью она подарила им то, что сама так любила всю жизнь, – мир западноевропейской цивилизации. В том детском путешествии Цветаевой открылась праздничная природа Средиземноморья, блистательная величественность Альп и волшебные туманы Шварцвальда. Она вслушивалась в шумное полногласие итальянской речи, осваивала изысканную отточенность французского языка, постигала строгость немецкой мысли. Особенно близка оказалась ей немецкая культура. Позже Цветаева неоднократно подчеркивала свою равную любовь к России и Германии. Две великие войны между этими державами, свидетельницей которых ей суждено было быть, жестоко ранили ее сердце.

Со смертью матери закончилось детство. Отец пытался наладить жизнь в доме, приглашая воспитательниц и гувернанток, но семейный строй был навеки разрушен. Дети начали жить своей жизнью. Пробыв долгие годы под присмотром матери, почти не видясь со сверстниками, теперь они жадно восполняли дефицит общения, заводили знакомства и дружбы, влюблялись и ревновали. Важной вехой в судьбе Цветаевой стала встреча с поэтом-символистом Эллисом[13], сотрудником издательства «Мусагет», другом Андрея Белого. Он ввел ее в круг профессиональных литераторов, способствовал в 1910 году выходу в свет первой книги ее стихов «Вечерний альбом».

Литературный дебют не прошел незамеченным. Метр символистов Валерий Брюсов посвятил ей целую страницу в своем обзоре новостей поэзии и, высказав ряд замечаний, оценил книгу молодой поэтессы вполне положительно, точно обозначив главное достоинство цветаевской лирики – ее небывалую интимность и откровенность. «Когда читаешь ее книгу, – писал Брюсов, – минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние». <…> Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни»[14]. Ценитель поэтического искусства Николай Гумилев, вслед за своим учителем Брюсовым отметивший «смелую (иногда чрезмерно) интимность» «Вечернего альбома», особо обратил внимание на то, что «здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии, так что эта книга – не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов»[15]. Сочувственно откликнулись М. Цетлин, М. Шагинян, М. Волошин.

С Максимилианом Волошиным[16] Цветаева познакомилась в «Мусагете». Они быстро прониклись взаимной симпатией. Близкие, дружеские отношения связали их на долгие годы. Эта встреча стала для Цветаевой, без преувеличения, судьбоносной. Вспоминая своего старшего друга в 1932 году, Марина Ивановна писала: «Одно из жизненных призваний Макса было сводить людей, творить встречи и судьбы. Бескорыстно, ибо случалось, что двое, им сведенные, скоро и надолго забывали его. К его собственному определению себя как коробейника идей могу прибавить и коробейника друзей» (IV, 178). Именно в доме Волошина в Коктебеле летом 1911 года Цветаева впервые увидела своего будущего мужа – Сергея Эфрона.

Как в книжке, любовь вспыхнула с первого взгляда – и на всю жизнь.

Сергей был на год моложе Марины (а ей самой еще не исполнилось девятнадцати!) и невероятно красив. «У него узкое лицо, темный разлет бровей, и под ними такие огромные, совершенно невероятные по красоте и величине глаза. Они серо-зеленоватые и сияют добротой и счастьем»[17].

(I, 202)

Это был принц из сказки. «Царевич». «Рыцарь». С благородной грустью в глазах, высоких нравственных убеждений, деликатный, нежный, доверчивый. И – мужественный.

(I, 184–185)

Он еще учился в гимназии. Был увлечен театром, пробовал силы в литературе. Любил шутки и розыгрыши. Но когда пробил час испытаний, оказался достойным всех лирических авансов, которые выдала ему Цветаева.

(I, 202)

В январе 1912 года они обвенчались. В свадебное путешествие отправились в Париж, по дороге посещая города Германии, Франции, Италии. Наследство, оставшееся от родителей, было достаточным, чтобы не только вести безбедную жизнь, но даже организовать собственное издательство, названное в честь героя андерсеновской сказки «Оле-Лукойе».

В феврале 1912 года в нем вышла вторая книга Цветаевой «Волшебный фонарь» и сборник рассказов Эфрона «Детство». 5 сентября этого же года родилась дочь Ариадна, Аля. В следующем, 1913 году вышел еще один сборник стихов Цветаевой «Из двух книг». Она с успехом выступала на литературных вечерах в Москве и Петербурге. Летом был неизменный, солнечный, шумный, радостный Коктебель с мудрым и озорным Максом Волошиным. Эфрон поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Ничто не предвещало скорого, необратимого, катастрофического переворота в их судьбе.

Но грянула мировая война. Эфрон был призван в армию. Первое время был санитаром военно-санитарного поезда, в 1917 году отправлен в Нижний Новгород в школу прапорщиков. Все это было тревожно, но еще в порядке вещей, поддавалось осмыслению и логике. Жизнь шла своим чередом. Цветаева ждала второго ребенка. И вдруг роковое известие: царь отрекся от престола. Цветаева не была монархисткой в политическом смысле слова, да и вообще политикой не интересовалась. Но, как живое сердце России, она сразу поняла истинный смысл произошедшего. Не случайно же дан ей был в наставники и поводыри автор Апокалипсиса.

(I, 340)

С этого дня в биографии Цветаевой начался обратный отсчет времени.

В октябре 1917 года власть в Петрограде захватили большевики. Москва сопротивлялась. Отряд офицеров и юнкеров держал оборону в Кремле. Среди его защитников был и Сергей Эфрон. Он ни минуты не сомневался, на чьей стороне быть. И когда пушки красных расстреляли Спасскую башню и Патриаршее подворье, Тайницкий сад и Чудов монастырь, когда кончились боеприпасы и провизия, он вместе с оставшимися в живых ушел из крепости, чтобы через некоторое время встать под знамена Добровольческой армии и продолжить сопротивление наступавшему хаосу и террору.