Замки - Гарвуд Джулия - Страница 56

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая

– Ты что-то хотел мне сказать? – спросила Алесандра, когда ее терпение иссякло.

Колин кивнул.

Она улыбнулась,

– Ты не станешь говорить с виконтом о его жене.

Они опять вернулись к тому, с чего начали. Вероятно, Колин не услышал ни слова из того, что она сказала. Алесандра почувствовала, что готова убить этого упрямца. Правда, она этого не сделала. Она все-таки леди, и ее несносный муж не должен знать, какая ярость временами охватывает ее.

Видит Бог, ее муженек мог бы заставить мать-настоятельницу выругаться с досады!

Колин изо всех сил старался не улыбнуться. Дело было слишком важное, чтобы смеяться, но выражение ее лица было довольно забавным. Кажется, она была готова его убить.

– Дай мне свое обещание, жена.

– Да, конечно, – закивала она. – Ты, разумеется, прав. Я не стану беспокоить виконта.

– Дело не в том, победил я или нет, – возразил Колин. – С виконта довольно. Я не хочу, чтобы ты вновь причиняла ему страдания.

– Ты не доверяешь моему здравому смыслу, не так ли, Колин?

– Нет.

Этот ответ причинил ей боль гораздо большую, чем его повелительный тон. Она попыталась отвернуться от него, но он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– А ты доверяешь моим суждениям?

Колин был абсолютно уверен, что услышит от нее точно такой же ответ. Слишком мало времени знали они Друг друга, и она не могла полностью доверяться ему. Со временем, конечно, все изменится.

– Да, разумеется, я верю твоим суждениям-

Колин не мог не выразить приятного удивления. Он обнял ее сзади и привлек к себе, наклонившись, чтобы крепко поцеловать.

– Я рад узнать, что ты уже инстинктивно доверяешь мне, – сказал он ей.

Алесандра поспешно высвободилась и приняла хмурый вид.

– Вовсе не инстинктивно, – сказала она. – Ты уже доказал мне, что время от времени можешь рассуждать здраво.

– И когда же это было?

– Когда женился на мне. Именно тогда ты воспользовался трезвым расчетом. Конечно, теперь я понимаю, что ты знал что-то, чего не знала я.

– И что же такое я знал?

– Что никто другой не сможет тебя терпеть!

Алесандра намеренно хотела задеть его этим замечанием, потому что все еще была раздражена, но Колин совсем не обиделся. Удар по его самолюбию оказался незамеченным. Он либо не понял, что она хотела обидеть его, либо ему было все равно, решила Алесандра, когда Колин рассмеялся.

– Я восторгаюсь тобой, Алесандра.

– Конечно, ведь я же уступила.

Алесандра взбила подушку, а потом нырнула снова под одеяло.

– Брак – гораздо более сложное дело, чем я ожидала, – прошептала она в который раз. – Мне всегда придется уступать?

Боже, она сказала это таким несчастным голосом!

– Нет, тебе не придется всегда уступать. Алесандра недоверчиво хмыкнула, что совсем не пристало леди.

– Брак – взаимные уступки, размышлял Колин.

– Но обычно жена – это тот, кто дает, а муж – тот, кто берет.

Колин ничего не ответил на это замечание. Он повернулся боком и притянул ее к себе. Ее плечи пришлись ему на грудь, а ягодицы были прижаты к его паху. Ее бедра, такие гладкие, такие шелковистые, касались его бедер, и, Господи, как ему нравилось ощущать ее близость! Он уронил руку ей на бедро, уперся подбородком в макушку и закрыл глаза.

Молчание длилось долгие минуты. Колин подумал, что Алесандра уже заснула, и попытался отодвинуться от нее, когда она прошептала:

– Мне не нравится слово «подчиняться», Колин.

– Я догадывался, – сказал он ей сухо.

– Принцессы не должны никому подчиняться. Это был жалкий аргумент.

– Но ведь ты же моя принцесса, – напомнил он ей. – И следовательно, будешь делать то, что я считаю нужным. Нам обоим нужно отдать должное традиции, – добавил он. – У нас нет опыта совместной жизни. Я не чудовище, но ты пообещала мне подчиняться. Я прекрасно помню, как ты дала это обещание, когда повторяла за священником брачную клятву.

– Хотелось бы мне, чтобы ты был более разумен.

– Я всегда разумен.

– Колин?

– Да?

– Давай спать.

Он оставил за ней последнее слово. Колин долго ждал, пока не удостоверился, что Алесандра заснула, прежде чем встать с постели и вернуться назад в свою комнату.

Она почувствовала, как он уходил. Алесандра чуть было не окликнула его, чтобы спросить, почему он не хочет провести с ней в постели остаток ночи, но ее остановила гордость. Слезы жгли ей глаза, и у нее было такое чувство, словно муж ее отверг. Не было причины волноваться из-за этого, особенно после того как он так страстно сжимал ее в объятиях, но Алесандра была слишком утомлена для такой рассудительности.

Алесандра спала чутко. Через час ее разбудили похожие на царапанье звуки, исходящие из спальни Колина. Она спустила ноги с постели и прислушалась. Не позаботясь о том, чтобы надеть шлепанцы и ночную сорочку, она вскочила с кровати и на цыпочках подкралась к двери, ведущей в его спальню.

Она услышала, как он сквозь зубы чертыхнулся, когда приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Колин стоял перед камином. Он подтянул скамеечку для ног и, поставив покалеченную ногу на подушку, наклонился, чтобы помассировать ее обеими руками.

Колин не знал, что Алесандра наблюдает за ним. Ей сказало об этом страдальческое выражение его лица. Теперь на нем не было непроницаемой маски, и хотя она могла видеть его только в профиль, этого было достаточно, чтобы понять, какую мучительную боль он испытывает.

Ей потребовались все силы, чтобы не броситься к нему в комнату и не предложить ту жалкую помощь, которую она могла ему дать. Дело касалось его гордости, и Алесандра знала, что Колин придет в негодование, если застанет ее на месте преступления.

Массаж покалеченной мышцы не облегчил боли. Колин выпрямился и принялся ходить взад-вперед перед камином. Он пытался размять сведенный судорогой обрубок мышцы, что остался от его икры на левой ноге. Когда Колин перенес свой вес на больную ногу, это вызвало такой сильный спазм, что он непроизвольно охнул. Словно молния пронзила каждый нерв его тела, и он от этого чуть не согнулся пополам. Колин отказывался уступать мучительной боли. Он крепко сжал челюсти, сделал глубокий вдох и продолжал ходить. Из прошлого опыта он знал, что, в конце концов, ему удастся избавиться от судорог. Иногда по ночам на это уходил только час. Иногда – гораздо больше времени.

Колин подошел к двери, соединяющейся с комнатой Алесандры. Он потянулся к дверной ручке, но потом остановился. Ему хотелось посмотреть на нее, но он боялся ее разбудить, потому что знал, что она спит чутко. Он узнал об этом, когда болел, а она была у него сиделкой и нередко, выбившись из сил, засыпала в изголовье его кровати.

Алесандре нужно отдохнуть. Колин вернулся к камину и стал снова ходить из угла в угол. Неожиданно ему вспомнился их разговор о его приказаниях и ее уступках. Она говорила, что не любит слово «подчиняться». Черт, он не винил ее! Он думал, что действительно несколько жестоко по отношению к женщине заставлять ее покоряться супругу всю оставшуюся жизнь. Если бы консерваторы пронюхали про его гибельные мысли, подобные радикальные мнения привели бы Колина в Ньюгейтскую тюрьму. В то же время он не мог не признать, что где-то очень глубоко в его душе представление о том, что женщина уступает каждому его желанию, доставляло ему некоторое удовольствие. Однако это удовольствие недолго продлилось. Для того чтобы подчиняться, есть слуги, которым платят деньги. И вероятно, есть жены, которые с радостью поступают точно так же. Алесандра была не из их числа.

И слава Богу, решил Колин. Она своевольна и упряма, и он не позволит ей стать другой. Она ко всему относится со страстью.

Алесандра не издала ни звука, поспешив назад в постель и укрывшись одеялом. Она не могла избавиться от вида страдальческого выражения на лице Колина, которое стояло у нее перед глазами. Сердце у нее болело за мужа. До сегодняшней ночи она не понимала, как ужасна была испытываемая им боль, но теперь знала об этом и поклялась помочь ему.

• Предыдущая
• 56/84
• Следующая