Фармацевтическая и продовольственная мафия - Броуэр Луи - Страница 27

Ибо известно, что этот гормон в первую очередь способствует развитию клетки и большинства тканей, усиливает сопротивляемость организма к некоторым инфекциям, стимулируя образование антител, и повышает эффективность мужских и женских гормонов. Этот гормон играет роль регулятора роста клеток. И в случае каких-либо изменений происходит нарушение всего клеточного равновесия, что может подготовить, по моему мнению, благоприятную почву для возникновения рака.Необходимо также отметить, что если организм уже был предрасположен к образованию раковых клеток, то прием эстрогормональных препаратов может стать настоящим ударом хлыста. Применение любой комбинации этих препаратов может привести к атрофии матки. В большинстве случаев развивается гиперплазия матки, и часто этот процесс перерастает в рак.

В США препараты, содержавшие 100 мкг этинилэстрадиола, были изъяты из продажи по вышеперечисленным причинам. Американская Food and Drug Administration (FDA) не советует принимать контрацептивы после 40 лет, считая, что они увеличивают риск развития сосудистых заболеваний. Пероральные контрацептивы могут стать причиной некробиоза фибромы или ациклического маточного кровотечения и увеличения объема фибромы.Итак, мы только что констатировали, что рассмотренные препараты назначаются против чего-то, а именно против наиболее часто встречающихся заболеваний, для облегчения вместо излечения. Вакцины назначаются в качестве профилактической меры.Против этого трудно возразить. Аллопатическая медицина при прописывании пациенту этих препаратов выполняет свое предназначение — лечить больных, даже если некоторые из этих лекарств окажутся опасными.

Вместе с пилюлями аллопатическая медицина изобрела страх. Этот вид продукции идет в противоречие с природой и назначением медицины, а именно: обучать способам сохранения здоровья и лечить болезни, а, следовательно, любой ценой сохранять жизнь. Однако с эстрогормонами аллопатическая медицина не только противостоит жизни, но и подвергает опасности сотни миллионов женщин, которые умирают преждевременно, становясь жертвами сосудистых заболеваний и других недугов.Почему так происходит, когда повсюду так много говорится о необходимости проявления большого внимания к медицинскому уходу за людьми пожилого возраста, но почему, аллопатическая медицина создает все условия для «прекращения жизни» (смерти)?

Такое поведение можно охарактеризовать так: попытка создать препятствие жизни. Следовательно, речь идет, говоря юридическим языком, о подстрекательстве к совершению полукриминального акта. Этот акт противоречит законам природы, большинству религиозных теорий, законам морали и самым элементарным философским принципам.Кроме этого, он влечет за собой разрушительные последствия в социальном и демографическом плане, в отношениях между людьми, опошляет естественную природу полового акта. И результатом всего этого становится деградация нравов и необратимое разложение общества.

Таким образом, можно констатировать, что аллопатическая медицина посредством эстрогормональных препаратов способствует разложению общества. Использовав эти препараты, она сделала первый шаг, который впоследствии подтолкнул ее к совершению криминального акта, а именно: покинуть этот мир, разрушив его добровольным прерыванием беременности — ДПБ (IVG).Короче, право самих женщин решать проблему прерывания беременности, но аллопатическая медицина в ходе своей практики не только помогает им в этом, но и совершает криминальный акт.

Она является не только сообщником в юридическом смысле этого слова, но и автором преступления.

Примерно до 1940 г. можно было утверждать, что большинство европейского населения проявляло к врачам некоторое уважение, оно сильно зависело от них и без колебания исполняло все их предписания. В чём проявлялось уважение: врач рассматривался, как значительное лицо, превышающее по значению мэра, священника или учителя в деревне. Нередко можно было видеть больных и здоровых людей, приходивших спрашивать совета у врача по урегулированию семейных вопросов, не имеющих никакого отношения к состоянию здоровья. Во время посещения врачом своих пациентов на дому его нередко посвящали в такие семейные дела, о которых не смели говорить нотариусу. Он выполнял порой роль священника, особенно для тех, кто был атеистом и не хотел иметь каких-либо отношений с духовными лицами.

Врач, а особенно врач в деревне, лечил не только тела, но и души. В небольших городах врачи избирались мэрами, депутатами, сенаторами. Больные проявляли полное подчинение вердикту, вынесенному врачом. Редко встречались такие, которые из-за недоверия решались пойти на вторичную консультацию не к «семейному» врачу, а к другому, для того чтобы проверить обоснованность вынесенного диагноза.Можно говорить, что зависимость больного от врача была полной, но с ней, однако, не все мирились.

Уровень культуры населения был таков, что врача рассматривали в качестве учёного, прошедшего долгий путь учёбы, а, следовательно, способного дать ответы на вопросы, касающиеся не только здоровья. В то время врач в глазах сограждан был настоящим учёным, обладавшим, помимо всего прочего, и разносторонней культурой. Что касается больших имён в медицине, то есть тех, кто достиг вершин в медицинской иерархии благодаря некоторым открытиям, то их не только уважали, но им льстили и отдавали им почести.Подобная идеальная ситуация длилась до 1940 г. Большинство врачей, призванных в армию, попали в плен. Многие медики еврейской национальности были депортированы, а более счастливым удалось бежать за границу. Другие сотрудничали с оккупантами или участвовали в Сопротивлении. После 1945 г. медицина оказалась в деликатном положении: без персонала и без средств. Начиная с 50-х годов, во Франции отмечается эволюция духа и нравов, благодаря бурному развитию средств аудиовизуальной коммуникации, кинематографа, литературы и увеличению объёма культурных обменов.

Некоторые политические партии левого направления широко распространяли идеи, призывавшие к борьбе против действовавшего социального строя, установленного уже на протяжении нескольких поколений. Это происходило между 1955 и 1965 гг. Благородный образ врача начал серьёзно разрушаться в представлениях населения. Его продолжали уважать за его знания в области медицины, его готовность к лечению и облегчению боли, но чувства слепой подчинённости и зависимости больного от врача постепенно исчезали.

Это был период большой популярности чудесных лекарств, какими представлялись антибиотики и кортикостероиды, которые позволили медицине в течение нескольких лет значительно поднять свой престиж. Этот престиж был быстро утерян в период между 1960 и 1970 гг. по различным причинам. Но самыми заметными были следующие:

констатация ущерба здоровью, нанесённого кортикостероидами и противовоспалительными средствами;

констатация вреда от приёма отдельных медикаментов, которые стали причиной тысяч жертв во Франции и Европе, что подробно описано в печатных органах (в прессе);

появление новых видов лечения с помощью так называемых природных и эффективных лекарств, расхваленных некоторыми журналами и применённых при лечении нелегальным путём многими «натуропатами»;

изменение мировосприятия гражданами в результате майских событий 1968г.;

возврат к лечению природными средствами, лечебные свойства которых начинали приобретать вторую жизнь;

создание многочисленных школ фототерапии, акупунктуры, ароматерапии, остеопатии, аурикулопунктуры и др.;

неудачи в лечении рака.

Наступает период прогресса в программах обучения, гомеопатия признаётся университетами. Во Франции число медиков-гомеопатов за несколько лет увеличивается втрое — от 3000 в 1970 г. до 9000 в 1985 г. Принята акупунктура, привлекающая к себе всё большее число практиков, отходящих от аллопатической медицины, которая ими теперь рассматривалась, как опасное направление, приносящее низкую прибыль.Ввиду роста популярности феномена вновь появившихся эффективных лекарственных препаратов и с целью его изучения был создан специализированный университет по обучению применения этих препаратов в предместье Парижа — Бобини. Ещё более усилилась конкуренция со стороны натуропатов, до сих пор продолжающих лечить нелегальным путём. Однако, в англосаксонских государствах и в Германии до сих пор нет законов, регламентирующих эту практику.