«ЛАХТАК» - Трублаини Николай Петрович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/51
• Следующая

        — Везти мальчика — это я понимаю, но такое старое пугало, как я... К тому же берег меня совершенно не интересует.

        — А мне казалось, — удивленно сказал гидролог, — что у вас, напротив, было большое желание посетить остров.

        Механик поглядел себе под ноги, пожал плечами и ничего не ответил.

        Моряки стали в колонну, по три в ряд, и двинулись к острову. За колонной ехали нарты, в которых сидел Степа. Матросы по очереди тащили нарты. Хотя юнга и протестовал против того, что его везут, и несколько раз хотел вылезть на лед, чтобы идти вместе со всеми, но ему категорически запретили сделать это.

        На острове, на ближнем холме, Кар приказал крепить флагшток. Он решил не отходить далеко от парохода.

        Набрав камней, моряки сложили из них высокую пирамиду, а наверху установили флагшток.

        После этого Кар стал, как на трибуну, на высокий камень и сказал:

        — Остров Лунной Ночи объявляется территорией Союза Советских Социалистических Республик!

        Лейте дернул за линь, и красный флаг поплыл вверх. Моряки громко закричали «ура», и, когда флаг остановился наверху флагштока, один за другим прогремело пять залпов из ружей. После первого же залпа Зорин и Шелемеха, молча, словно ожидая чего-то, обернулись к пароходу. Когда стихли выстрелы, моряки услышали гудок. Этот гудок был не очень громкий и все же он чрезвычайно взволновал моряков. Все удивленно посмотрели друг на друга, ничего не понимая.

        — Для этого Торба остался на пароходе, — объяснил Зорин.

        — А мы работали целые сутки в машинном отделении, — добавил Шелемеха.

        На следующий день над островом промчалась последняя зимняя вьюга. А еще через день Вершомет и Эльгар отправились в очередной охотничий поход.

        Тем временем на «Лахтаке» начался настоящий ремонт. Чинили каюты и камбуз, наводили порядок в машинном отделении и в кочегарке. Кар перевел команду с зимнего положения на летнее, то есть расселил моряков по каютам, потому что в твиндеке[34], где они зимовали, было слишком тесно и темно. Для этого переселения нужно было, помимо всего прочего, наладить паровое отопление. Когда Торба однажды сказал, что топлива мало, Кару пришло в голову добыть его на острове Лунной Ночи. На острове были нефть, плавник. Плавник, облитый нефтью и смешанный с углем, смог бы удовлетворить потребность «Лахтака» в топливе.

        Но если плавник, лежавший не далее мили от парохода, можно было доставить туда, хоть и с большими трудностями, то доставить через весь остров нефть казалось абсолютно невозможным. Поэтому Кар решил не торопиться с переходом наверх. Впрочем, Торба догадывался, что капитан что-то надумал.

        Оба охотника вернулись неожиданно быстро и без всякой добычи. В глазах Вершомета пылали гнев и возмущение. Никому ничего не говоря, он прошел прямо к Кару, вытащил из кармана изорванный кусок черной материи и бросил его на пол.

        — Что случилось? — спросил Кар.

        — Тот подлец, которого мы, к сожалению, оставили на острове живым, сорвал красный флаг и нацепил эту тряпку!

        В глазах Кара вспыхнули зловещие огоньки.

        — Сделать новое красное полотнище! — приказал он.

        Лейте, узнав о хулиганстве Ларсена, пообещал поломать ему все ребра, когда он попадется, и только после этого спустить через клюз[35]  на якорной цепи в море и утопить.

        Все были возмущены. Просили Кара послать их ловить бандита. Но Кар кратко ответил:

        — Не нужно. Он сам придет сюда.

        — Лучше пусть не приходит! — сказал Котовай.

        — Почему? — спросил Торба.

        — Потому что я не ручаюсь, что здесь с ним хорошо обойдутся, — ответил матрос. — Между ним и мною может произойти инцидент...

        На следующий день Кар разделил команду на группы. Одна должна была хозяйничать на пароходе, а другая — перевозить с берега плавник.

        Вершомет и Эльгар также сошли на берег и снова подняли над островом красный флаг.

        Команда «Лахтака» единогласно постановила поставить возле флагштока часового. Сторожить должны были по очереди, каждый по двенадцати часов. Кар утвердил это постановление.

        Тем временем началась нелегкая работа по перевозке плавника на пароход. Моряки отыскивали бревна, которые можно было разрубить, или кругляки, которые могли катиться по льду. Сделали ледяную дорогу и сани. Хотя на это ушло много времени, но все же удалось проложить санный путь между торосами. Сани сбили из досок. После этого начали возить плавник. Работа продвигалась медленно, но все же ежедневно перевозили по три-четыре тонны. Плавник возили почти месяц — до тех пор, пока солнце не испортило окончательно ледяную дорогу.

        Зато теперь вся команда перебралась наверх, в каюты.

        Хотя дорога на остров и ухудшилась, потому что на льду появилось много пресноводных луж, все же охотники и часовые регулярно посещали остров.

        Как-то Эльгар встретился здесь один на один с Ларсеном. Шкипер не напал на охотника, не стал стрелять в него. Он помахал платком, который заменил ему белый флаг, хотя был такого же черного цвета, как и та тряпка, которую Ларсен вывесил вместо советского флага. Шкипер крикнул, что хочет поговорить.

        — Брось ружье! — ответил Эльгар.

        Ларсен бросил ружье на снег. То же самое сделал и охотник. Они сошлись безоружными. Ларсен протянул Эльгару руку, но тот не принял ее.

        — Олаунсен, — сказал шкипер, — ты предал меня.

        — Я не хотел становиться пиратом и платить черной неблагодарностью тем, кто спас мне жизнь.

        — Ты забыл о блестящих перспективах, которые открылись бы перед нами, если бы мы захватили пароход. Ты, Карсен и Бентсен предали меня, Ландруппа и тайну золота.

        Эльгар усмехнулся. По-видимому, Ларсен до сих пор не знал, что представляла собой его «золотая руда».

        — У русских я научился одной пословице, — сказал охотник. — Они говорят: «Не все то золото, что блестит». То, что нашли вы с Ландруппом, — не золото. Ландрупп об этом уже знает.

        Эльгар рассказал о пиритах все, что слышал от Запары.

        — Как же тебе живется, шкипер?

        Не отвечая на вопрос, Ларсен спросил:

        — Скажи, там, наверное, думают, что это я ранил одного из советских моряков?

        Эльгар нахмурился и резко ответил:

        — А ты имеешь нахальство отрицать это?

        — Я защищался.

        — И поэтому вторично выстрелил в лежачего?

        Шкипер снова помолчал.

        — Он жив?

        — Почему ты так думаешь? — заинтересовался Эльгар.

        — Потому что я нигде не видел могилы.

        — Да, он выздоровел и пользуется большой симпатией и любовью всех норвежцев. Это юнга.

        — Скажи, как они думают выбраться отсюда?

        — Одному из советских моряков удалось установить радиосвязь, и в конце лета сюда придет ледокол.

        — Ледокол? Сюда?

        Эльгар подтвердил свои слова кивком головы.

        — А скажи, пожалуйста, что со мною сделают, если я явлюсь на пароход?

        — Я думаю — они поступят по закону.

        — Расстреляют?

        — Нет, отдадут под суд.

        — Слушай, — сказал Ларсен, — поговори с Каром. Скажи, что я уступаю ему все права на остров, золото и нефть. Ведь я первый их открыл и поэтому имею на них право. Кроме того, я уплачу ему десять тысяч крон, если он возьмет меня на свой пароход и высадит в первом же населенном пункте, не уведомляя власти о моих поступках.

• Предыдущая
• 46/51
• Следующая