Рискованный флирт - Чейз Лоретта - Страница 30

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая

Правда, на то, во что ему обойдется это «эксклюзивное владение», он мог бы купить Португалию.

С другой стороны, она – экземпляр высшего качества.

Леди. Его леди.

И весьма возможно, что Дейн получил ее во владение именно благодаря подлому, развратному, трусливому, злобному Френсису Боумонту.

В таком случае, решил Дейн, будет бессмысленным делом, а также напрасной тратой энергии, которую лучше приберечь для брачной ночи, рвать Боумонта на части.

По сути, Дейну следует поблагодарить его. Но маркиз Дейн – не очень вежливый человек. Он решил, что этот олух не стоит того, чтобы о нем беспокоиться.

Ярким воскресным утром одиннадцатого мая года тысяча восемьсот двадцать восьмого от Рождества Христова маркиз Дейн стоял перед настоятелем церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер с Джессикой, единственной дочерью сэра Реджинальда Трента, баронета.

Вопреки всеобщим ожиданиям крыша не рухнула, когда лорд Дейн вошел под священные своды, и молния не ударила во время церемонии. Даже в конце, когда он притянул к себе невесту и поцеловал так звонко, что она уронила молитвенник, гром не потряс стены церкви, хотя несколько пожилых дам упали в обморок.

Как следствие вечером того же дня мистер Роуленд Ваутри дал Френсису Боумонту расписку на триста фунтов. Мистер Ваутри уже написал и отослал подобные расписки на различные суммы лорду Шеллоуби, капитану Джеймсу Бертону, Огастусу Толливеру и лорду Эйвори.

Мистер Ваутри не знал, где и как достанет деньги на покрытие расписок. Как-то десять лет назад он сходил к ростовщику. Он узнал, что это такое. Знание обошлось ему двумя годами прозябания. Суть в том, что если тебе дают пятьсот фунтов, отдавать придется тысячу. Надо выжить из ума, чтобы повторить подобный эксперимент.

Он с жалостью думал, что без труда покрыл бы долг чести, если бы перед отъездом из Парижа не пришлось заплатить другие долги. А нынешнего долга могло не быть вовсе, если бы он извлек урок из парижского опыта: не заключать пари ни на что, связанное с Дейном.

Один раз он победил, хоть невелика была победа. Сначала он проиграл Изабель Каллон двести фунтов – та утверждала, что Дейн затащит мисс Трент в сад, чтобы заняться любовью.

– Ваутри отыгрался, когда вопреки предсказанию Изабель, Дейн, будучи пойманным, не стал разыгрывать из себя рыцаря-обожателя. Он повел себя как ему и подобало.

К несчастью для финансов Ваутри, так было только раз. Потому что не прошло и недели после того, как он поспорил, что Дейн не возьмет за себя мисс Трент, даже если ее подадут ему на золотом блюде – после того как эта сумасшедшая в него стреляла, – как Дейн пришел в «Антуан» и холодно объявил, что женится. Он сказал, что кому-то надо на ней жениться, потому что она представляет угрозу для общества, и только он настолько большой и подлый, что сможет с ней справиться.

Уныло размышляя о том, кто с кем справится, Ваутри с Боумонтом устроились за угловым столом в устричном домике мистера Пирка в Винигар-Ярде, что на южной стороне театральной Друри-Лейн.

Заведение не было элегантным, но Боумонт был к нему неравнодушен, поскольку это было любимое место артистов. Здесь также было очень дешево, что в данный момент не оставляло равнодушным Ваутри.

– Слышал, Дейн устроил вам представление, – сказал Боумонт после того, как официантка таверны налила им вина. – Запугал настоятеля. Засмеялся, когда невеста дала обет повиноваться. И чуть не раздавил ей челюсть, целуя.

Ваутри нахмурился:

– Я был уверен, что Дейн будет тянуть до последнего момента, а потом громко скажет «нет», засмеется и уйдет.

– Ты предполагал, что он будет обращаться с ней как с остальными женщинами, – сказал Боумонт. – Ты, видимо, забыл, что все остальные его женщины были проститутками, а для Дейна проститутки – приятные женщины, с которыми надо покувыркаться и забыть о них. А мисс Трент – девица благородная. Совсем другая ситуация, Ваутри. Хочу, чтобы ты это понял.

Теперь Ваутри понял. Все казалось так очевидно, что он удивлялся, как сам не сообразил. Леди – совершенно другая порода.

– Если бы раньше понял, ты бы сейчас не получил триста фунтов, – сказал Ваутри. Говорил он беспечно, но на сердце было тяжело.

Боумонт поднял стакан и посмотрел на свет, осторожно попробовал.

– Приемлемо, – сказал он. – Но едва-едва.

Ваутри сделал большой глоток.

– Чего бы я на деле желал, – продолжал Боумонт, – так это своевременно знать факты. Тогда дела пошли бы не так, как сейчас. – Он хмуро уставился на стол. – Если бы я тогда знал правду, то хотя бы намекнул тебе. Но не знал, потому что жена мне ничего не рассказывает. Видишь ли, я был уверен, что у мисс Трент нет ни гроша. Думал так до вчерашнего вечера, но меня просветил знакомый художник, который делает наброски для аукциона «Кристи».

Мистер Ваутри нерешительно воззрился на приятеля:

– Что ты хочешь сказать? Всем известно, что у сестры Перти Трента из-за его расточительности нет таких денег, чтобы швыряться ими на аукционах.

Боумонт огляделся по сторонам, пригнулся к столу и тихо сказал:

– Помнишь полусгнившую картину, про которую рассказывал Дейн? Которую эта ведьма купила у Шантуа за десять су?

Ваутри кивнул.

– Оказалось – русская икона, одна из самых прекрасных и необычных работ строгановской школы иконописи.

Ваутри тупо смотрел на него.

– Конец шестнадцатого века, – объяснил Боумонт. – Иконописная мастерская. Художники делали миниатюры для домашнего пользования. Искусная, кропотливая работа, дорогостоящие материалы… В наше время очень высоко ценится. Ее икона сделана на золоте. Золотая рама, инкрустированная драгоценными камнями.

– Понятно, что это дороже десяти су, – сказал Ваутри, стараясь сохранять безразличный вид. – Дейн говорил, что она проницательная особа. – Он в два глотка осушил бокал и налил еще. Уголком глаза он видел, что к ним приближается официантка с заказом. Скорее бы подошла. Он не хотел слушать дальше.

– Цену, конечно, дадут зрители, – продолжил Боумонт. – Но я оценил бы ее минимум в полторы тысячи фунтов. На аукционе выйдет в несколько раз дороже. Я знаю, по меньшей мере, одного русского, который за эту икону отдал бы первородство. Десять, а может, и двадцать тысяч.

Леди Гренвилл, дочь герцога Сазерленда, одного из богатейших людей Англии, принесла мужу приданое в двадцать тысяч фунтов.

Такие женщины, дочки пэров, вместе с их непомерным приданым были недостижимы для мистера Ваутри. Но мисс Трент, дочь незначительного баронета, принадлежала к тому же классу мелкопоместного дворянства, что и мистер Ваутри.

Он увидел, что имел прекрасную возможность обработать ее после того, как Дейн ее публично оскорбил и унизил. Тогда она была уязвима, и вместо того чтобы просто отдать ей свой сюртук, он мог бы разыграть галантного рыцаря. И тогда это он стоял бы с ней перед священником, в тот же самый день.

И тогда икона стала бы его, а умный Боумонт помог бы превратить ее в деньги… которые он знает куда девать. Роуленд Ваутри мог бы поселиться с довольно красивой женой в покое и комфорте и больше не зависеть от госпожи Фортуны, или, точнее, от прихотей маркиза Дейна.

А вместо этого Роуленд Ваутри наделал долгов на пять тысяч фунтов. Может, для некоторых это небольшие деньги, но для него – все равно что миллион. Его не очень заботили долги перед торговцами, но расписки, данные друзьям, крайне тревожили. Если он в ближайшее время их не погасит, у него не будет друзей. Джентльмен, который не заплатил долг чести, перестает быть джентльменом. Такая перспектива терзала больше, чем угроза долговой тюрьмы от ростовщиков или от владельца дома.

Он с отчаянием смотрел в будущее.

Определенные люди могли бы ему сказать, что Френсис Боумонт за двадцать шагов распознает отчаявшегося человека и получает огромное удовольствие растравляя его отчаяние. Но таких мудрых людей рядом не было, а сам по себе Ваутри был не слишком умным парнем.

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая