Искатель. 1961-1991. Выпуск 3 - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 74
- Предыдущая
- 74/98
- Следующая
— Чуть быстрее, мистер Райт.
Ветвь стала подниматься, постепенно откидываясь назад к стволу. Он бросил быстрый взгляд вниз. Сухр и Блюскиз, разрезав последнюю из посланных Стронгом ветвей на части, размером подходившие для погрузки на транспортировщики, следили за ним с напряженным вниманием. Райт стоял у пульта лебедки, не спуская глаз с поднимавшейся ветви. Площадь отливала красным. Как и одежда стоявших внизу мужчин.
Стронг вытер лицо окровавленным рукавом рубашки, снова взглянул на срез и постарался сконцентрировать на нем все внимание. Ветвь уже стояла почти вертикально — наступил критический момент. Он опять вытер лицо. Господи, как же палит солнце! И никакой тени, чтобы укрыться от его жгучих лучей. Ни малейшей тени. Ни клочка, ни пятнышка, ни самой ничтожной крупицы тени…
Его вдруг заинтересовало, по какой бы цене шла тень дерева, если б в Галактике обнаружилась ее острая нехватка. И как бы вы ее продавали, если б она у вас была? Кубическими футами? В зависимости от температуры? Качества?
“Доброе утро, мадам. Мой бизнес — тени деревьев. Я специалист по продаже всевозможных редких теней: к примеру, я торгую тенями плакучей ивы, дуба, яблоневого дерева, клена и многих, многих других деревьев. Но сегодня я могу предложить нечто исключительное — совершенно необычную тень дерева, только что доставленную с Омикрона Сети-18. Она глубока, темна, прохладна и великолепно освежает. Короче, это именно та тень, в которой лучше всего можно отдохнуть после дня, проведенного на солнце, — кстати, это последний экземпляр такого рода, поступивший в продажу. Вам, мадам, наверное, кажется, что вы хорошо разбираетесь в тенях и вас ничем не удивишь, но, поверьте, вам никогда в жизни не попадалось ничего похожего на эту тень. Ее продували прохладные, ветры, в ней пели птицы и день-деньской резвились дриады…”
— Стронг!
Он очнулся с быстротой пловца, вынырнувшего из глубины моря на поверхность. На него надвигалась темная громада ветви, которая, обламываясь по линии надреза, отделялась от своего основания. Он услышал громкий треск древесины и скрежет трения коры о кору. Он увидел кровь.
Он хотел было метнуться в сторону, но ноги его словно налились свинцом, и, застыв на месте, он мог только смотреть, как неумолимо приближается ветвь, и ждать, пока, окончательно освободившись, эти тонны древесины не обрушатся на него и его кровь не смешается с кровью дерева.
Он закрыл глаза. “Это завтра я убью тебя, — сказала она. — Не сегодня”. Банг! — загудел шнур, приняв на себя всю тяжесть отломившейся ветви, и он почувствовал, как задрожало дерево.
Но удара почему-то не последовало, тело его не было раздавлено и размазано по стволу. Сейчас для него существовала только тьма за опущенными веками и ощущение, что время остановилось.
— Стронг! Бога ради, да убирайтесь же наконец оттуда!
Только тогда он открыл глаза. В последний момент ветвь качнулась в другую сторону. А теперь она пошла обратно. Ноги его ожили; отчаянно карабкаясь и цепляясь ногтями за кору, он перебрался на другую сторону ствола. Дерево все еще содрогалось, и это мешало. ему сесть в седло, но, прижавшись к выпуклостям коры, он ухитрился продержаться так, пока не стихла вибрация. Когда дерево успокоилось, он вернулся по стволу обратно, туда, где на конце шнура покачивалась ветвь.
— Все, Стронг. С вас хватит. Я приказываю вам спуститься на землю!
Посмотрев на площадь, он увидел стоявшего у лебедки Райта, который, подбоченясь, сердито смотрел на него. Блюскиз возился у пульта управления лебедки, а Сухр уже застегивал на себе пояс верхолаза. Ветвь быстро приближалась к земле.
“Итак, значит, меня снимают с дерева”, — подумал Стронг.
Он подивился, что не чувствует от этого никакого облегчения. Разве совсем недавно не мечтал он о том, чтобы очутиться на земле?
Откинувшись в седле, он задрал голову и взглянул на дело своих рук: на ужасные обрубки ветвей и какую-то бесплотную вершину. Что-то удивительно прекрасное было в этой вершине, невыносимо, до боли прекрасное. Она была скорее золотистой, чем зеленой, и больше походила на женские волосы, чем на переплетение листьев и ветвей…
— Вы слышите меня, Стронг? Я приказываю вам спуститься на землю.
Внезапно он представил себе, как к этим прелестным золотистым косам подбирается Сухр, как он оскверняет их своими грубыми руками, насилует, разрушает. Будь это Блюскиз, он бы с этим смирился. Но Сухр!
Он посмотрел на развилку, через которую проходил Шнур. Последняя ветвь была уже на земле, и шнур больше не двигался. Его глаза проследовали вдоль отливавшей серебром нити до того места, где шнур висел в нескольких футах от ствола. Протянув руку, он ухватился за него и влез на только что созданный обрубок. Освободившись от седла, он стянул вниз веревку, смотал ее кольцами и перебросил через плечо.
— Стронг, я предупреждаю вас в последний раз!
— Идите вы к черту, Райт, — сказал Стронг. — Это мое дерево!
Он полез вверх по шнуру. Во время первых ста футов подъема Райт, не умолкая, осыпал его проклятиями. А когда он уже преодолел более половины пути, тон Райта несколько смягчился. Но Стронг словно бы оглох.
— Ладно уж, Том, — сдался наконец Райт, — раз так, кончайте с деревом сами. Только не вздумайте лезть по шнуру до вершины. Поднимитесь в лифте.
— К дьяволу лифт! — огрызнулся Стронг.
Он сознавал, что поступает неразумно, но ему было наплевать на все. Он хотел добраться до вершины именно так, хотел выжать из себя все силы, хотел истерзать свое тело, испытать боль. Боль пришла, когда до развилки, через которую проходил шнур, оставалось футов двести. Когда он достиг ее, боль уже разгулялась вовсю. Но это была еще не та боль, которой он жаждал, и, не передохнув ни секунды, он сделал на конце веревки петлю, забросил ее на торчавший выше обрубок ветви и полез дальше. Еще три раза забрасывал он веревку, пока не добрался до первой ветви вершины, и, очутившись под сенью листвы, с благодарностью окунулся в живительную прохладу. Боль раздирала его мышцы, легкие жгло огнем, в горле словно спекся ком дорожной грязи.
Немного отдышавшись, он отхлебнул из фляжки и лег в прохладной тени, без мыслей, без чувств, без движения. Откуда-то сквозь туман забытья донесся до него голос Райта:
— Хоть вы и полнейший болван, Стронг, но древоруб вы отличный!
Он был слишком измучен, чтобы ответить.
Постепенно, по капле к нему возвращались силы; он встал на ветви и выкурил сигарету. Закинув голову, он посмотрел вверх, на листву, нашел глазами развилку и перебросил через нее седельную веревку. Взобравшись повыше, он принялся внимательно осматривать ветви. В общем-то он и не ждал, что найдет ее там, но, прежде чем приняться за вершину, он должен был знать, что ее там нет.
Птицы-хохотушки таращили на него свои глаза-полумесяцы. Зеленые беседки были усыпаны цветами. Под слабым ветерком тихо дрожали обрызганные солнцем листья.
Он хотел позвать ее, но не знал ее имени. Если оно вообще у нее было. Странно, что он не догадался спросить, как ее зовут. Он разглядывал причудливые изгибы ветвей, невиданные узоры из листьев. С трудом отвел он взгляд от цветов. Если ее не было здесь, ее Не было нигде…
Разве что этой ночью она покинула дерево и укрылась в одном из опустевших домиков. Но он в это не Верил. Если она не была игрой его воображения, а существовала на самом деле, она никогда не покинула бы свое дерево; а если она только пригрезилась ему, она не могла покинуть его.
Как видно, она не была ни тем, ни другим; верхушка дерева пустовала — нигде не было ее лица, подобного цветку, ее сотканной из листьев туники, ее тонких ног и рук цвета спелой пшеницы, ее золотых, как солнце, волос. Он не мог сказать, что он почувствовал, не найдя ее, — облегчение или разочарование. Он боялся найти ее, — ведь, окажись она на вершине, он не знал бы тогда, что делать. Но теперь он понял, что точно так же боялся ее не найти.
— Что вы там делаете, мистер Стронг? Прощаетесь со своей дриадой?
- Предыдущая
- 74/98
- Следующая
