НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 23 - Биленкин Дмитрий Александрович - Страница 24

— Ты уверен, что поступил правильно?

Я кивнул шефу. Да, я поступил правильно, поступил обдуманно. Мне не хотелось ничего объяснять, да и не здесь следует это делать.

Странные чувства боролись во мне. Одинаково странные как по отношению к шефу, так и по отношению к Лесли. Правда, было и утешение: я переиграл всех. Переиграл Лесли, воспользовавшись его верой в успех, Лендела, отдавшегося отчаянию, шефа, пошедшего на поводу у ложных умозаключений.

Я был уверен в своей правоте.

Что с того, что компьютер продолжает работать, обворовывая дружественные нам фирмы. Без эксперта, его мощного мозгового аппарата, разрушенного тремя выстрелами почти в упор, его компьютер ничего не стоил. Всего лишь машина, обреченная на посредственность. До… появления нового гения.

Я не знал, в чем истинная неповторимость эксперта, да, собственно говоря, и не стремился это узнать. Мой выстрел принес победу, разве не достаточно? Консультация могла успокоить своих клиентов — ни эксперт, ни его компьютер больше не полезут в их карман. Ну. месяц, два, не знаю сколько, но скоро активность фирмы «Счет» резко пойдет на убыль.

Я улыбнулся Лесли.

— Не распускай хвост, — заметил он сквозь зубы.

Шеф тоже покачал головой.

— Не будем терять времени, — сказал он. — Нам придется поработать, не так ли, Лесли? Самоубийство большого человека, — он кивнул в сторону лежащего на земле эксперта, — всегда вызывает сожаление. Я настаиваю. Именно самоубийство, ничем другим такое не объяснишь. Так что успокойтесь, Лесли, мы обязаны довершить начатое дело вместе.

Лесли хмуро кивнул.

Старина Рэд протестующе засопел, но был вынужден повторить кивок своего шефа.

— Иди, Эл, — негромко сказал шеф. — Тебе следует отдохнуть. Там, за кустами, стоит машина.

Ступая по земле (она, правда, была сырая), прислушиваясь к шелесту листьев, я двинулся в указанную сторону. Меня шумно догнал Джек Берримен. Он был восхищен:

— Ты гигант, Эл! В этом деле меня с самого начала смущало одно — нам не в кого было стрелять. Не в компьютер лее! А ты нашел цель! Поздравляю тебя, ты здорово помог Консультации.

— Джек, а твоя сестра… На кого работает твоя сестра?

Он хитро и весело подмигнул:

— Ты ей понравился. Не злись. И не спорь, она сыграла отменно. С Лесли нельзя иначе, он профессионал. Но теперь он заткнется. Надолго.

Он вдруг расцвел:

— За моей сестрой долг. Твое похищение ей оплатил Лесли, так что эта сумма, она на вас двоих, Эл. Недурно, правда? Мне кажется, Лесли жалеет не столько эксперта, сколько этих, выброшенных им на ветер, денег.

За рулем машины сидела Джой. Я не мог подавить внезапного раздражения:

— Пересядь.

Она послушно перебралась на соседнее сиденье. Думаю, свои красивые колени она демонстрировала намеренно. Я передразнил ее:

— «Счеты!.. Со мной хотят свести счеты, Эл!..»

— Если бы ты знал, — облегченно рассмеялась она, — как тщательно я отрабатывала эту фразу. Я не могла раскрыться, но мне надо было подкинуть тебе ключ. Счеты… Фирма «Счет»… Это лежит рядом, правда?

— Разве не могло быть других вариантов?

— Каких? — недоверчиво спросила Джой.

Я задумался.

Варианты? Но какие?

Предположим, я бы позвонил шефу о появлении Джой. Но разве шеф не знал об этом?

Предположим, Джой действительно пошла на сотрудничество с Лесли. Разве не это требовалось Консультации?

Предположим, Лендел…

Я покачал головой. Не все ли равно, какой вариант? Джек прав: главное в том, что мы выиграли.

Нет, лучше не думать об этом.

Я был измотан, устал. Выводя машину на шоссе, я глянул в зеркало и перехватил улыбку Джой.

Что она мне напомнила?

Я вспоминал. Мучительно вспоминал. Я не мог не вспомнить. И вспомнил.

В коридоре моей странной тюрьмы я видел обертку, сорванную с шоколадки. Ну да, «Херши».

Отпечаток красивых губ шоколадного цвета.

У Джой были такие же.

Огни поселка остались позади. Альдо почти бежал. Легкие судорожно расширялись, и сердце билось не в груди — во всем теле. Он привычно провел рукой у пояса, там, где крепилась маска, и не нашел ее. На секунду возникла мысль — вернуться. Но впереди мелькнула отраженным светом чешуя черта, он рванулся к нему — и упал…

— Как и раньше, мы формируем группы здесь, на Земле. Они проверяют себя на совместимость, работая в экстремальных условиях, более жестких, чем на Марсе. Год практики на орбитальной станции — это сильная проверка. Лишние отторгаются… И вдруг это ужасное несчастье, без смысла, без повода. Он вышел из лагеря ночью один, без маски. И погиб… Двадцать лет.

Председатель Совета наклонился к Сатону, поймал его взгляд.

— Мы посылали экспертов, доктор, и провели обследование. Психика у всех в абсолютной норме, иначе и быть не могло. Но создается впечатление, скорее смутное ощущение, что там каждый сам по себе. И в этом смысле Совет считает неблагополучными девять станций освоения, действующих на Марсе. У них нет фактов, но в этих случаях, вы знаете, достаточно и сомнения. Если причина несчастья останется нераскрытой, Совет будет вынужден заменить группы. Это крайняя мера, но мы не можем рисковать.

Сатон сгорбился, долго молчал.

— Отозвать освоителя досрочно… Кто решится на это?

— Совет поручил мне просить вашей помощи. Вы крупнейший психолог планеты, долго работали на Марсе. Сейчас условия, конечно, изменились. Романтический период закончен, идут рабочие будни освоения Марса. Мы знаем, директору Института Реставрации Природы надлежит быть на Земле. Но… там более двухсот человек…

Представитель Совета подошел к раскрытому окну, рассеянно глянул вниз и отшатнулся. С высоты полукилометра домики центра ИРП казались не более почтовых открыток, брошенных на зеленый луг. Преодолев головокружение — башня ощутимо раскачивалась, — он повторил:

— Более двухсот. Наедине с планетой, которая каждый день задает загадки.

— Я ценю доверие Совета, — тихо произнес Сатон. — Но эти люди… Новая формация. Воспитанники Нури и Ивана Иванова…

— Эти имена вызывают уважение.

— Я предлагаю кандидатуру Нури Метти. Он родился в Третьей Марсианской, знает Марс, если его можно знать, и этих новых людей. Ему не нужно изучать их психологию. Он один из них.

Свободные от дежурств освоители сидели на бетонном, забранном решеткой обводе шахты. Маленькое солнце висело под рефлектором на ажурной мачте, заливая шахту, площадку перед ней и черную зелень сосен бледным светом, придающим однотонность разноцветным комбинезонам и одинаковость лицам. Все внимательно разглядывали двух коренастых кругломорденьких чертей: Беленчук вывел их в освещенный круг.

— Прошу смотреть, ответственная встреча! — возгласил он. — Борьба без отдыха и компромиссов, без ничьей, до результата, каковым признается первое сколупывание. Правила следующие. Запрещается применять отвертки, гаечные ключи, ножовки, напильники, а также хорошо известные из литературных источников деструкторы, бластеры, лайтинги…

— И фитинги, — подсказал кое-кто.

— … За неимением таковых и из соображений гуманности. Разрешается взаимно пинаться, бросать через бедро, давать подножку, делать подсечку…

— Щекотать.

— Вот именно. Щекотать тоже можно. Равно как умаривать смехом, пропускать через мясорубку и что еще, я не знаю.

— Толочь в ступе, — донеслось от шахты. — Четвертовать и третировать, испепелять взглядом, поносить противника и давить на психику.