Искушение фараона - Гейдж Паулина - Страница 20

• Предыдущая
• 20/148
• Следующая

С семьей они отплыли домой, тяжело нагруженные разными хозяйственными покупками, а также подарками для Шеритры и друзей, оставшихся в Мемфисе. За то время, что они гостили у фараона, река разлилась еще сильнее, совсем разбухла и несла свои воды заметно медленнее. Обратная дорога заняла больше времени, несмотря на попутный ветерок, дувший с севера, поскольку судно двигалось против течения и пришлось налечь на весла.

Хаэмуас, охваченный, как всегда, нетерпением поскорее увидеть недвижный лес пальм на фоне пустыни и пирамид, который всегда служил ему знаком приближения родных мест, сидел под навесом на палубе «Амона-повелителя», всецело поглощенный мыслями о предстоящих делах. Нубнофрет проводила время в уединении, дремала, наложив на лицо слой питательного крема, предохраняющего кожу от сухого воздуха пустыни, или играла в настольные игры с Вернуро. Гори и Антеф разбросали по выжженным солнцем доскам палубы свои новые игрушки и головоломки, предназначавшиеся для потрошения, которые им удалось отыскать на городских рынках. «Не может быть никаких сомнений, – думал Хаэмуас, вслушиваясь в плеск весел и хлопанье навеса на ветру, – что нет во всем Египте семьи, столь же удачливой, счастливой и благословенной, как наша».

Вскоре после завтрака они пришвартовались у пристани в имении Хаэмуаса, слуги тотчас же бросились исполнять свои многочисленные обязанности. Услышав шум, им навстречу выбежала Шеритра. Последовали возгласы приветствий и восторга, поцелуи и объятия. Наконец все удалились в сад. Лодки уже разгружали, и Хаэмуас знал, что вскоре их вытащат на берег, чтобы проверить, в каком они состоянии. Наслаждаясь тем, что он наконец дома, Хаэмуас опустился на траву в тени своих сикомор, рядом присела Шеритра. Фонтан по-прежнему разбрасывал хрустальные струи, разбивавшиеся о каменную чашу. Обезьяны с обычным своим высокомерием наблюдали за его прибытием, потом снова уселись, развалившись в траве рядом с дорожкой. Удобный старый дом, его высушенные солнцем стены, великолепные цветы – все радовалось возвращению хозяина. До его слуха изнутри дома доносились голоса и шум: это слуги занимались своей работой. Вскоре Иб обратится к нему с вопросом, где подавать обед – на открытом воздухе или же в прохладной столовой, а Пенбу, освежившись с дороги, уже будет ждать его в кабинете. Хаэмуас смотрел, как дочка радуется подаркам, как светится счастьем ее неприметное личико, а Нубнофрет в кои-то веки не высказывает своих бесконечных замечаний и советов при виде того, что дочка ссутулилась, склонившись над грудой ярких украшений, скатанными в рулоны тканями и разными безделушками.

Вскоре из дома появился Иб, он приблизился своей полной достоинства, неторопливой походкой. С ним был и Пенбу, и даже на расстоянии Хаэмуас почувствовал, что он еле сдерживает переполняющие его эмоции. Даже Нубнофрет, не замечавшая обычно таких вещей, подняла голову, а Гори вскочил на ноги.

– Царевич желает отобедать здесь или в столовой? – спросил Иб.

Хаэмуас не отвечал, он вообще едва слышал, что к нему обратились с вопросом. Его внимание было целиком приковано к писцу. Пенбу весь дрожал, глаза его горели.

– Говори! – приказал Хаэмуас. Никакие дополнительные распоряжения Пенбу не потребовались.

– Царевич, в Саккаре обнаружена еще одна неизвестная гробница! – выпалил он. – Повинуясь твоим приказам о восстановлении храма солнца Осириса Неусера-Ра, рабочие стали расчищать это место. И глядь – вдруг появляется огромный камень. Целых три дня ушло только на то, чтобы сдвинуть его с места, а под камнем управляющий работами обнаружил ведущую вниз лестницу.

Хаэмуас, сдерживая собственное волнение, улыбнулся столь необычному поведению Пенбу – тот никогда не терял достоинства.

– Ступени расчистили? – спросил он.

– Да. И в самом низу… – Он сделал паузу для пущей важности, и Гори не удержался:

– Да говори же, Пенбу! Мы и так дождаться не можем новостей. Мы все в твоей власти!

– В самом низу обнаружилась запертая и опечатанная дверь! – победоносно закончил Пенбу.

– Вряд ли можно надеяться, что печать эта старинная, – заметил Гори с сомнением в голосе. Он взглянул на отца. Хаэмуас поднялся.

– Каково твое мнение? – обратился он к писцу. Пенбу пожал плечами. Ему уже удалось восстановить привычное душевное равновесие.

– На первый взгляд кажется, что печать старинная, – ответил он, – но нам ведь и прежде попадались весьма искусные подделки. Я поддался минутному волнению. Прошу меня простить. Управляющий работами на самом деле считает, что это нетронутая старинная гробница.

Нубнофрет шумно вздохнула.

– Иб, тебе, пожалуй, стоит собрать для царевича походный обед и передать слугам, которых он возьмет с собой, – сказала она, и Хаэмуас бросил на нее веселый взгляд, исполненный благодарности.

– Прошу прощения, дорогая сестра, – сказал он. – Я должен по крайне мере осмотреть сегодня эту находку. Иб, распорядись, чтобы подготовили носилки. Гори, ты поедешь со мной?

Молодой человек кивнул.

– Но прошу тебя, отец, внутрь заходить мы сегодня не будем. Я даже не успел привести себя в порядок!

– Посмотрим, что там такое. – Хаэмуас уже погрузился в собственные мысли, и его голос звучал несколько отстранение. Новая, не известная ранее гробница, новые надписи, новые знания, свитки, новые свитки… Не следует ожидать ничего особенного, твердо заявил он себе. Слишком малы шансы, что ему удастся обнаружить что-нибудь выдающееся. Гороскоп не предсказывает ничего хорошего на конец нынешнего дня. Как, собственно, и гороскоп всех остальных членов семьи, поэтому вряд ли можно ожидать от этой находки чего-то исключительно ценного. Он совсем уже собирался приказать Пенбу забросать вход в гробницу песком и землей, потому что сейчас главное – работа по восстановлению храма Осириса Неусера-Ра. Однако любопытство и охватившее его возбуждение взяло верх. Неусер-Ра подождет. Он уже ждал многие сотни хентис, поэтому пара лишних дней не причинит ему большого вреда. К Хаэмуасу уже приближался Амек в сопровождении носильщиков.

– Поступили ли в мое отсутствие какие-нибудь срочные сообщения? – обратился он к Пенбу. Тот отрицательно покачал головой. – Хорошо. Шеритра, оставляю все на тебя, – продолжал он, обращаясь к дочери.

Она улыбнулась. Девушка любовалась тончайшим голубым полотном, которое он привез ей в подарок.

– Я уже привыкла, – ответила она со смехом. – Удачи тебе, отец. Желаю найти что-нибудь интересное и стоящее.

Что-нибудь стоящее. Юношеское волнение охватило Хаэмуаса. Махнув рукой Гори, поцеловав Нубнофрет в прохладную щеку, он уселся в носилки и скоро уже мерно раскачивался в такт движениям несущих его рабов, направляясь к храму Нейт в округе Анк-Той. В животе урчало от голода, переодеться он не успел, но эти мелочи совсем его не тревожили. Вновь началась охота.

Когда Хаэмуас сошел с носилок посреди выжженной Саккары, залитой послеполуденным солнцем, его сильно мучила жажда. Слуги поспешили заняться делами: некоторые ставили небольшой шатер, который Хаэмуас всегда брал с собой в пустыню, другие разводили огонь, чтобы готовить ужин, а многострадальный Иб уже отдавал распоряжения, как устанавливать стол, за которым Хаэмуасу предстояло вкусить свой запоздалый обед. К отцу, с трудом ступая по песку, подошел Гори.

– Уф! – выдохнул он. – В Саккаре стоит жара в любое время года! Отец, прошу тебя, умерь свой пыл хотя бы на час, сжалься надо мной! Я не могу больше без еды, но не могу и отпустить тебя одного, когда ты пойдешь осматривать печати на дверях. Вход в гробницу, наверное, там.

Он махнул рукой туда, где за широкой полосой безжизненной земли лежал в руинах храм Осириса Неусера-Ра. Прямо перед ним, у самой наружной стены, полуразвалившейся и неровной, возвышался огромный камень и была навалена груда темного песка и камней. Сделав над собой усилие, Хаэмуас оторвался от этого захватывающего зрелища и подошел к шатру, к столу, уже укрытому навесом и заставленному блюдами. Иб стоял за царским стулом, скрестив на груди руки.

• Предыдущая
• 20/148
• Следующая