Подсолнухи зимой - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/38
- Следующая
– Ты научишь!
А еще через час Лев Александрович, трясясь от злости, ворвался к жене.
– Скажи пожалуйста, дрянь ты эдакая, зачем ты выдумала про Тошку? Ничего она не беременна, просто там любовь… А, да что с тобой говорить, ты во всем видишь какую-то пакость. Мне стыдно за тебя! И вот еще что – завтра я поеду к Марго один. Без тебя. Не желаю слушать злобную чушь, которая непременно воспоследует. Все.
– Дааа? Ишь чего выдумал! Марго меня пригласила, и я поеду.
– А вот и нет! Я не желаю!
– Да кто тебя спрашивает! Думаешь, я не знаю, чего ты так взъярился? Боишься выдать себя с твоей провинциальной мымрой? Я все поняла.
У Льва Александровича упало сердце, но он решил держаться до последнего.
– Опять эта чушь! Что ты вбила в свою дурацкую башку?
– Что вбила, то уж не выбьешь, ты меня знаешь!
– Да пошла ты!
– Могу и пойти, только вот ты тоже пойдешь… По миру… Советую не очень-то хорохориться. Кстати, что-то я не вижу, чтобы гонорары твоего папочки…
– А не будет гонораров.
– То есть как?
– А я отдал свою долю теткам. Им нужнее, – соврал Лев Александрович. Гонорары регулярно поступали на его тайный счет. Он давно принял решение, что ни одна отцовская копейка не попадет в руки Риммы Павловны. Пусть у него будет запас на черный день.
– Ты не мог этого сделать!
– Почему? Я их обожаю и хочу, чтобы они на старости лет ни в чем не нуждались.
– А они разве нуждаются? Марго их что, недокармливает? Ладно бы еще Эличка, она хоть хозяйство ведет, а эта Нуцико вообще дармоедка, я бы на месте Марго давно ее сдала в дом престарелых! – выпалила Римма Павловна и ту же пожалела об этом.
Лев Александрович побелел, потом побагровел, на лбу выступил пот.
– Что с тобой, Левочка? – испугалась она.
– Уйди, падла! Какая же ты тварь… И я от всей души желаю тебе, чтобы твоя ненаглядная доченька сдала тебя в дом престарелых.
– Ну, извини, с языка сорвалось. Просто я очень огорчилась, что ты отдал теткам свою долю. А впрочем, я тебе не верю. Ты, видно, просто хочешь тратить эти денежки по своему блядскому усмотрению, на своих девок, на эту мымру. Я все проверю.
– Проверяй, – пожал плечами Лев Александрович.
Как я мог на ней жениться? Где была моя голова? Почему я позволил ей завладеть всем? Но хватит с нее, больше она ничего с меня не слупит. А финский дом я переведу на имя Марго. Все просто и естественно. Буду пользоваться домом сколько и когда захочу, а оформлен он будет на Марго. И как мне это раньше в голову не пришло? И, кстати, надо предупредить Нуцико. Если эта шкура сунется к ней, Нуца сумеет дать отлуп. Пусть проверяет, пусть… Падла… Интересно, она действительно узнала про Алю или берет меня на пушку? Думаю, берет на пушку, я уж так конспирируюсь. Даже Федор ничего не знает. Нельзя расслабляться. Ни в коем случае.
Тошка с утра не находила себе места. Неужели сегодня все наконец станет явным? Тетки умирают от любопытства, но они здорово расстроены. Особенно Эличка. А мама какая молодчина. Кстати, Гришка от нее в полном восторге. Неужели теперь мы все время будем вместе? Каждую ночь? Какое счастье! А как клево, что Таська будет вместе со мной заниматься! Мама уболтала тетю Алю, а я, честно говоря, не рассчитывала. Здорово! Ах, как хорошо, как прекрасно, как восхитительно жить на белом свете! Особенно когда у тебя такая мама!
– Тоша, пойди выведи Бешбармака! – заглянула к ней Нуцико, – я что-то неважно себя чувствую.
– А что с тобой? – испугалась Тошка.
– Ничего страшного, просто давление упало. Я полежу, выпью кофе… Иди, иди, детка!
Какая я скотина, думала Тошка, выгуливая Бешбармака – он за эти месяцы вымахал в здоровенного пса-подростка. Я ведь в первую очередь испугалась, что может сорваться сегодняшняя встреча, а потом уж испугалась за Нуцу… А я ведь так ее люблю… Что же, выходит, от любви люди не только дуреют, но и черствеют?
Из офиса Марго поехала в салон красоты. Я должна сегодня выглядеть ослепительно. Хотя зачем? Кого мне покорять? Некого, просто надо держать фасон. Мне надоела моя усталая расстроенная морда. Так можно черт знает до чего дойти, а ведь Вольник в другой раз не подвернется… Она впервые за последние месяцы вспомнила о нем. Странный был эпизод… Какой-то уж очень киношный – одинокая женщина на грани срыва, невесть откуда взявшийся мачо на мотоцикле, эта сумасшедшая гонка… женщина кричит, ветер свищет, да, для пущего эффекта была еще разорванная юбка… Красотища! А какой секс… Он умный, Вольник. Понял, что ничего у нас не получится… Молодец… А я хочу его видеть? Нет… нет! Нет!!! Я свой выбор сделала, а это все кино…
– Маргарита Александровна, что-то вы личико запустили, или крем у вас неподходящий, или вы нерегулярно им пользуетесь. Кожа вот вокруг глаз совсем сухая… Не годится, так нельзя.
– Да, Майя, я действительно себя запустила, было много работы…
Майя понимающе кивнула, в ее глазах мелькнула жалость. Наверняка весь салон долго обсуждал то сволочное интервью, женщины ее жалели, правда, до сих пор Марго не замечала, а сейчас все было явно… К ней здесь неплохо относились. Я больше не могу, скрипнула зубами Марго.
– Расслабьтесь, Маргарита Александровна, вы прямо комок нервов.
– Сейчас пройдет, трудные переговоры сегодня.
– Эличка, какой чудный мальчик! – прошептала Нуцико сестре на ухо. – Красивый, воспитанный…
– Вах, Нуца, с лица красивый, а что там, в душе… кто знает…
Однако атмосфера за столом сложилась прелестная. Ольга Дмитриевна и Петр Аристархович очаровали все семейство.
– Дорогие мои, – сказал Петр Аристархович, подняв рюмку. – Мы с Оленькой прожили вместе сорок восемь лет, и я не пожалел ни об одном прожитом с нею дне. Вот этого я и желаю нашим юным… новобрачным, что ли? – рассмеялся он. – Не будем кричать это пошлейшее «горько», договорились? Итак, желаю вам долгих-долгих, а главное – счастливых лет. Самое забавное, что я познакомился с Оленькой точно так же, как Гриша с Тошей. И это вселяет в меня надежду!
– Петр Аристархович, а мы не знаем, как ваш внук познакомился с Тошей, может, вы расскажете? – вмешалась Римма Павловна.
Тот взглянул на нее так, что она его тут же возненавидела. Именно так всегда смотрел на нее покойный Александр Афанасьевич. Чуть недоуменно и снисходительно.
– Прошу прощения, но если молодые люди не рассказали об этом, то я не вправе…
– Дед, расскажи просто, как с бабушкой познакомился. Пусть все оценят.
– Вы действительно этого хотите? Извольте. Я не стану утомлять вас долгим рассказам. Но если схематично… Дело было так… Я шел по улице Горького, вечером, довольно поздно, народу было совсем мало, и вдруг услышал какие-то громкие голоса. Оглянулся и увидел следующую сценку – маленькая, удивительно хорошенькая девушка отчитывает каких-то ханыг, что-то они недостойное сделали, по ее мнению. Они грубят, огрызаются, но пока еще добродушно. Мол, слон и моська. Вернее, два слона и моська. А девчушка не унимается. Они разозлились. И стали хватать девушку, она закричала, ну я и не выдержал. Отбил ее, и мы дали деру, благо рядом был Гнездниковский переулок, где я жил. Вот и вся история.
– Тошка, ты что, шпану отчитывала? – поразился Лев Александрович.
– Да. Они слепой женщине нахамили, ну я им и выдала…
– С ума сошла, вах, разве так можно! Нельзя со шпаной связываться! – запричитала Эличка.
– Это Тошка в тебя пошла, – улыбнулась Нуцико. – Ты забыла, как воспитывала Лашико Жгенти?
– Вах, что ты сравниваешь? Времена совсем другие…
Римма Павловна терпеть не могла рассказы тетушек о жизни в Тбилиси и решила перевести разговор.
– Марго, а почему нет Дани?
– У него эфир, – невозмутимо ответила Марго, хотя сама уже начинала волноваться. Он обещал вернуться к семи, а на часах девять. Конечно, он мог застрять в пробке, но тогда он непременно позвонил бы.
- Предыдущая
- 22/38
- Следующая
