Ганнибал, сын Гамилькара - Гулиа Георгий Дмитриевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/41
• Следующая

Грек подошел. Это был Геракл после нового подвига.

– Что это ты жрешь, Ахилл?

– Эта? – Ахилл поднял кверху добрый кусок ярко-алого мяса на ярко-белой кости. – Эта? Мяса, Гэд, мяса. Кабан знаешь? Ее ног.

– Где ты раздобыл?

– Там, – неопределенно объяснил грек.

– Пахнет, как финикийская смола.

– Это плоха? – поинтересовался грек.

– Наоборот. Очень хорошо, Ахилл. Дай попробовать.

Ахилл протянул пращнику кабанью ногу. Гэд ловко откусил мясо, словно острым ножом отрубил.

– Ну и пасть! – изумился грек. Это он произнес на родном языке. – Ты – африканский лев. Хочешь? – обратился он к Бармокару.

– Нет, не хочу.

– Не хочешь – как хочешь, – рассмеялся грек. – Я буду говорить по-эллински. Хорошо?

Бармокар сказал:

– Валяй, мы понимаем и по-эллински. Кто живет в карфагенском порту, все языки понимает.

– И ты? – спросил Ахилл Гэда.

– И я.

– Ахилл, ты – человек с головой, – сказал Бармокар. – Одно слово – грек.

– Да, грек. Мы все, греки, с головами.

– Это как сказать, – усомнился Гэд.

– Так и сказать: все с головами.

– Допустим, – продолжал Бармокар. – Скажи мне, но только откровенно: что ты думаешь об этих горах?

– Этих? – Грек кивнул в сторону гор.

– Да, этих самых.

За него ответил Гэд:

– Чего думать?! Когда придем к ним – тогда и поговорим. А сейчас что говорить? Только язык точить. Вы знаете про ливийский перец? Он как огонь во рту. Вот такого перца мы зададим Риму – тогда обо всем и поговорим. Меня поняли или не поняли?

Ахилл отрицательно покачал головой:

– Ты немножко глупый… О таком знаешь как говорят в Аргосе?.. Такого, как ты, запросто схарчат в горах.

– Что такое – схарчат? – спросил Гэд.

– Что такое? Ничего такого – харч знаешь?

– Знаю.

– Значит, схарчат. Потому что ты думаешь, что сильнее всех. И этих гор тоже.

Гэд и Бармокар покатились с хохоту.

– Артисты! – сказал грек и принялся пожирать кабанье мясо. Живо расправившись с ним, отбросил кость в сторону, вытер ладонью засаленные губы: – Теперь ясно вам? Схар-чат!

– Ясно, ясно! – сказали пращники.

– То-то же! А теперь слушайте. Что такое Альпы? Альпы – это горы. Что такое горы? Горы – это высокая земля. Та же равнина, та же пустыня, только изуродованная. Ясно? Это немного по-философски – но ничего. Это так. Но не совсем. Потому что эта неровная земля посыпана снегом. Это плохо. Но не очень. Потому что у нас есть голова. Когда есть голова – ничего не страшно.

Гэд слушал разинув рот. А Бармокар щурил глаза: что значит – та же равнина, но немного изуродованная? Это же белиберда какая-то. Может, даже философская.

– Мы сейчас здесь, – сказал грек по-финикийски, подпрыгнул и снова твердо стал на ноги, не упал. – А потом будем там. – Он повернулся к горам и плюнул в их сторону. – Вот так мы плюнем на Рим. Как у вас скажут? С высокого дерева?

– Да, с высокого, – подтвердил Гэд.

– Я гаварю. Я все знал, когда гаварил, – хвастал грек на ужасном греко-финикийском. – Наш Ганнибал имеет большую голову. Он бить Рим. И за Грецию тоже. Я сам слысал, как скажет Ганнибал: «Греция долзна снова делать великая». А почему так скажет? Потому что мы, греки, и вы, карфагеняне, как братья. Вот так. – Ахилл сплел пальцы на своих руках. – А когда мы так, кто бить будет? А Рим – что? Он за гора. Они пьют и спят с женщина, они думают, что как боги на Олимпе. А они не ведают, что на Олимпе паши боги, что Олимп нас, гресеский. Верно говорю?

– Верно! – подтвердил Гэд. – Но ты объясни мне, Ахилл: почему меня схарчат в горах, а тебя – нет?

– Меня? – Грек ухмыльнулся. – Сутка скасал. А Бармокар как сказет?

Бармокар мялся. Ему показалось, что рано хоронят Рим. Рим – большая сила, и ее сломит только большая сила. И еще: эти горы, которые стоят могучей стеной перед самым носом, не такие простые, как это представляется Гэду. Скажем, люди пройдут через перевалы, а слоны, а кони?

– Этот, – Ахилл указал на Бармокара, – многа, многа думай. Это осень, осень плоха. Сто есть сизнь воина, а? Сто есть? Война есть, а не философия Аристотеля там или Сократа там…

Гэд заступился за товарища:

– Ахилл, я открою тебе секрет: Бармокар влюблен.

– И сто зе?

– Ничего. Просто влюблен.

Грек – этот Геракл – вдруг неподобающе захихикал:

– Когда много солота будет, будет много зенчин, будет многа, многа любов-в-в!..

Четвертые сутки подряд валит снег. Как бешеный. Иногда кажется, что это дождь. Тучи опускаются все ниже и ниже – до них можно рукой достать. Слева – снег, справа – снег, под ногами – лед. Все белым-бело. Это и есть Альпы? Или настоящие Альпы, то есть нечто еще более страшное и опасное, еще впереди?..

Там внизу, в долине Исавра, Ганнибал говорил на солдатских сходках. Он высмеивал трусов и маловеров, изничтожал едким словом тех, кто вздрагивает при слова «Альпы». Можно подумать, говорил он, что полчища галлов не проходили в этих местах по пути в Цизальпинскую Галлию! Только люди, вовсе выжившие из ума, могут полагать, что Альпы – это сплошная ледяная или снежная стена. Смелый воин пройдет через Альпы легче, чем через рыжий песчаный холм где-нибудь в ливийской пустыне. Слишком близка победа, слишком велико богатство, лежащее по ту сторону Альп, чтобы думать о трудностях. От каждого зависит, что станется с этим богатством… Командующий может сказать наперед, что римское золото попадет в руки доблестного войска, штурмующего Альпы. Ведь эти горы – последнее препятствие на пути в Рим. Позади – много тысяч стадий, верный путь только один – вперед! Но тот, кто не в состоянии преодолеть страх перед снегами и льдами, может повернуть назад. И пусть пеняет на себя, ежели погибнет, ибо галлы не щадят отставших, одиноких беглецов. Еще и еще раз каждому надлежит зарубить себе на носу: победа рядом, до золота можно дотянуться голой рукой, слава идет на шаг впереди любого смелого воина. Вот и вся речь!

Ганнибал без устали говорил на сходках – перед тяжеловооруженными, пращниками, всадниками, погонщиками слонов, обозниками. Командующий не щадил ни сил своих, ни слов. Пусть все берут пример с него: он вместе со всеми, он дышит со всеми одним воздухом, ест одну пищу, спит на одной земле, пьет одну и ту же воду!..

Воины понимали, что хода назад не будет. Есть одна возможность, чтобы сохранить свою жизнь: идти вперед и бить врага, одолеть его в мрачном городе Риме. Только разрушив римские стены, солдаты Карфагена могут считать себя настоящими победителями…

Гано Гэд слушал речь командующего, и душа пращника ликовала. Да, ему крайне необходимо золото, много золота! Он-то найдет ему достойное применение!

Бармокар понял одно: надо держаться вместе. Тот, кто отойдет в сторону – хотя бы на шаг! – погибнет.

Ахилл, хитроумный грек, немножко помрачнел, когда полил дождь, а потом пошел снег. В долине Исавра было лучше. Правда, Ганнибалу удалось снабдить войско новым оружием, запастись теплой одеждой и пищей. Искусные проводники честно исполняли свой долг, указывая наилучшую в этих горах дорогу.

Однако многие сильно приуныли, когда четверо суток непрерывно валил снег. Что ни шаг, то вопрос: что за крутым подъемом или спуском, что за ближайшей скалой? Только милость великих богов, их благоволение могут спасти человека в этих горах, которые скорее напоминают подземное царство.

Осенняя погода в горах уготовила Ганнибалову войску плохой прием. Но это не удивительно – погода от богов. А вот местные жители, которые дали слово держаться в стороне, – вдруг оскалились. Они бросали сверху каменные глыбы, кидали дроты, часто затевали рукопашную. Хорош был бы Ганнибал, если бы на мгновение поверил в благородство диких альпийских галлов. Командующий на всякий случай укрепил арьергард и находился все время начеку.

– Правда ли, что эти галлы или пес их знает кто, – спросил Гэд, – едят лед и снег?

• Предыдущая
• 20/41
• Следующая