Плутония. Земля Санникова - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая

Вырубить гроты в плотном снегу, который выламывался крупными глыбами, не потребовало много времени; глыбы складывались в стенку у входа, защищая последний на случай изменения направления ветра. Затем среди береговых торосов и сугробов стали откапывать плавник для топлива и только после этого разгрузили нарты и устроились хоть тесно, но уютно в обоих жилищах. Собаки давно уже лежали, свернувшись калачиками среди байджарахов, за торосами и нартами и отдыхали в ожидании своего ужина.

Костры развели не внутри снеговых гротов, а снаружи, под защитой стенки из глыб, так как под влиянием лучистой теплоты огня гроты стали бы обтаивать и обдавать людей каплями воды.

Пурга бушевала всю ночь и затихла только к полудню следующего дня.

Как только ветер стал ослабевать и небо немного прояснилось, начали готовиться к отъезду. От Ванькина мыса взяли направление на северо-запад, на оконечность Малого Ляховского острова, которая отстояла километрах в десяти. Этот остров, гораздо меньше Большого, вытянут с севера на юг километров на сорок-пятьдесят и не имеет выдающихся вершин; это очень плоская и низкая, слегка всхолмленная возвышенность. Его обогнули с запада, придерживаясь берега, и остановились на ночлег, не доезжая северной оконечности. Укрытием от непогоды здесь могли служить только ледяные глыбы торосов, но, к счастью, было тихо.

На следующий день предстояла самая трудная часть пути – через широкий промежуток между Малым и Котельным островами, достигающий почти семидесяти километров. Трудность состояла в том, что здесь существует морское течение с востока на запад и осенью море долго не замерзает, а затем, замерзнув, нередко во время бурь вскрывается. Поэтому происходит частая подвижка ледяных полей и в результате сильная торосистость льда.

Запасшись топливом на очень вероятный случай ночевки в море, двинулись на северо-запад по направлению к мысу Медвежьему, самому южному на Котельном острове. Последний виднелся на горизонте в виде большой плоско-выпуклой массы, напоминавшей опрокинутый чугунный котел, чем и объясняется его название; мало выдающаяся вершина горы Молакатын, высшей точки острова, поднимается над этим котлом.

Первые десятка два километров путь был довольно легкий, торосы нечасты и невелики; но затем в полосе течения и осенних полыней начались торосы, один другого хуже. Иные кучи ледяных глыб и даже отдельные глыбы, поставленные торчком, достигали двадцати метров в вышину. Приходилось работать топорами, выравнивая дорогу, и втаскивать нарты при помощи веревок (кожаных, сплетенных из ремней), помогая собакам, выбивавшимся из сил. Иные торосы требовали по полчаса, а то и по часу времени.

Поэтому к закату солнца сделали только половину пути, правда худшую, и заночевали перед большим торосом, который не хватило сил преодолеть. Под защитой нескольких больших глыб расставили палатки и, наскоро поужинав, крепко заснули после трудного дня.

Около полуночи Горохов проснулся от громкого щелканья палатки над его головой.

– Неужели опять закрутило? – пробормотал он и хотел было повернуться на другой бок, как вдруг палатку так рвануло, что казалось, она вот-вот лопнет по всем швам.

«Неладно, видно», – подумал Горохов и, высвободившись из своего спального мешка, подполз к выходу, с трудом отстегнул полотнище и выглянул. По лицу ударило жестоким холодом и залепило глаза снегом. Палатка трепетала, вздрагивала, словно собираясь вспорхнуть и улететь.

«Ничего не поделаешь! Надо будить всех и укрепляться, – решил промышленник, – не то худо будет».

Он растолкал спящих, и все пятеро выползли на четвереньках на волю и принялись забивать глубже в лед железные колышки, придерживавшие полы палатки. Затем все ползком подтащили груженые нарты, поставили их по одной с трех сторон палатки и, перекинув через последнюю веревку, привязали их к нартам. Все это требовало больших усилий: ветер валил с ног и захватывал дыхание, снег слепил глаза; тьма была полная, и в трех шагах нельзя было разглядеть друг друга. Сквозь вой и свист ветра, вырывавшегося со стонами из щелей между глыбами тороса, слышался стук топоров у палатки каюров, стоявшей шагах в десяти. И там проснулись и укреплялись.

Сделав возможное, залегли опять спать, но долго не могли согреться, прозябнув на ветру, с набившимся в рукава и за воротник снегом. Когда стало светать, Горюнов, проснувшийся первым, убедился, что пурга не унимается. Но палатка почти не трепетала; нагруженные снаружи снегом полы ее выпятились внутрь, словно брюхо огромного животного, и угрожали лопнуть от тяжести. Приходилось опять вылезать и счищать снег. Горюнов не стал будить товарищей, а занялся этой работой при помощи лопаты. Сквозь белесоватую мглу уже просвечивали ближайшие глыбы тороса; ветер как будто ослабевал, но валил густой мягкий снег.

Заглушенный крик и затем стон заставили Горюнова повернуть в сторону палатки каюров. Раньше она чуть-чуть была видна, а теперь исчезла. Почуяв недоброе, он подбежал к ней, спотыкаясь почти на каждом шагу о собак, зарывшихся в снег. Оказалось, что палатка, достаточно старая и непрочная, не выдержала тяжести навалившегося снега, разорвалась вдоль конька и обрушилась со всей своей нагрузкой на спящих. Последние под своими одеялами, придавленные снегом, не могли пошевельнуться; они глухо стонали, задыхаясь от недостатка воздуха.

Горюнов вернулся к своей палатке, разбудил товарищей, а сам с лопатой побежал к каюрам и начал их откапывать из снежной могилы. Подошедшие вскоре Горохов и Ордин помогли ему потом стащить полы палатки вместе со снегом в сторону и освободить людей; одного, потерявшего уже сознание, пришлось приводить в чувство.

Пока возились, стало совершенно светло, а пурга, очевидно, кончилась: снег поредел, ветер налетал только порывами, на востоке чуть-чуть показалось солнце. Откопали собак, нарты, сварили чай и пустились в дальнейший путь. Свежий напавший снег несколько затруднял движение, так как выровнял неровности и собаки или нарты часто проваливались в глубокие впадины. Пришлось двоим идти на лыжах впереди, чтобы проминать собакам дорогу.

Впереди горб Котельного острова занимал уже четверть горизонта; теперь на нем различались и гряды плоских высот, и береговые обрывы, в которых среди снегового покрова чернели отдельными пятнами скалы. Правее, за небольшим промежутком, тянулся более низкий Фаддеевский остров, чуть видный на горизонте.

К закату солнца, преодолев несколько гряд трудного тороса, добрались до мыса Медвежьего и затем быстро проехали еще пять километров до поварни на юго-восточном берегу. Последний не представлял таких ледяных стен, как берега Большого Ляховского острова, а состоял из твердых горных пород, то стоявших стеной надо льдом, то спускавшихся полого к морю и в этом случае скрытых сугробами снега.

Поварня на берегу оказалась полуразрушенной. Промышленники реже посещают этот остров, на котором для них мало поживы, а добираться до него трудно. Поэтому поварни, возобновляемые только при научных исследованиях островов, годами не поддерживаются, крыши начинают протекать и проваливаться, стены рушатся. Тратить время на починку ради одного ночлега не стоило, и, так как погода была хорошая, расположились ночевать на льду.

На рассвете все проснулись от собачьего концерта.

– Не иначе как медведь! – воскликнул Горохов и, полуодетый, выскочил с ружьем из палатки.

Остальные последовали за ним и увидели интересную картину. Шагах в десяти от собак стояли три белых медведя в нерешительной позе, так как все восемьдесят собак метались на своих привязях, вскакивая на задние лапы, беспрерывно лая вперемешку с визгом и воем. Концерт был ужасающий, способный разбудить мертвого. Медведи, вероятно, высматривали, которую из собак легче подмять, не подвергаясь нападению ближайших сбоку и сзади. Они уже направились к самой крайней упряжке, где несколько собак перепутали свои привязи и сбились беспомощно в кучу, не переставая лаять. Но тут раздались выстрелы от обеих палаток, и один медведь, пораженный разрывной пулей из ружья Ордина, рухнул на лед, а два других пустились наутек, оставляя за собой кровавые следы. Каюры, Горохов и Горюнов бросились вслед за ними и вскоре догнали одного, видимо раненного сильнее, и прикончили его. Третий скрылся за торосом.

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая