Пуля-Квант - Бобл Алексей - Страница 37

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая

Боль и головокружение схлынули. Лишь резь в гла­зах осталась — но могу поклясться, что видел, как с пальцев Вивисектора сорвались сияющие нити. Они сразу растаяли. В сознании колыхнулось что-то, какое-то воспоминание… и пропало.

Вивисектор пнул Химика ногой в живот, сталкер осел рядом с Никитой и военсталом.

Из кустов на дальнем конце поляны с протяжным «А-а-а!» выскочил Лабус и начал стрелять.

Вивисектор, пригнувшись, кинулся за угол сарая.

Лабус повел стволом, не отпуская спусковой крючок. Пули врезались в электру посреди поляны, аномалия взорвалась, искры ударили в холодец по соседству, взметнув сноп ярко-зеленых брызг. Холодец вскипел, набух, разрастаясь, — и начал сращиваться с белыми молниями бледнеющего шара электры.

Лабус продолжал стрелять. Пули, пронзая мешани­ну из студня и электры, врезались в стену сарая, остав­ляя в воздухе яркий инверсионный след.

Я, кажется, заорал, когда над головой вжикнули не­сколько кусочков свинца. В лицо ударила щепа из про­битых досок. Со звоном и лязгом внутри помещения что-то падало, взрывалось. Лабус выстрелил еще не­сколько раз, чудом не зацепив меня, и тут у него кон­чились патроны.

— А-а-а! — Крик превратился в сиплый хрип.

Костя опустил пулемет, сбросил пустой короб, со­рвал с жилета магазин, зарядил и вскинул оружие, бы­стро водя стволом из стороны в сторону.

Из кустов на поляну выбрался дед с клочковатой бо­родой, в шапке-ушанке и длинном плаще. В руках дву­стволка.

— Ушел, — сказал он.

— Сука! — Лабус сплюнул. — Лесник, гляди в оба! — И бросился к сараю.

Я силился вспомнить, ухватить тот самый миг, что подарил мне пси-удар Вивисектора — и не мог. Вос­кресший мертвец, которого ненавидит Химик, которого хочет убить Лабус и все остальные, знает способ, как сделать так, чтобы я все вспомнил… Нельзя его уби­вать, он поможет вспомнить все!

Лабус подбежал к стене, перехватив пулемет под ле­вую руку, собрался нырнуть за угол.

Но я успел подняться, опираясь на здоровую ногу, и толкнул его. Чертыхнувшись, он припал на колено, рез­ко обернулся.

— Ты чего?! — Удивление на лице сменилось злос­тью. — Твою мать, Кирилл! Мапупа тебя раздери!!!

Костя в сердцах врезал кулаком по стене сарая. Ши­рокая, почерневшая от времени доска треснула, рука за­стряла в проломе. Лабус дернулся, пулемет бряцнул на ремне, и военстал, не сумев удержать равновесие, сва­лился на бок.

Я съехал спиной по стене постройки. Почему я его толкнул, зачем? Словно и не я это был, кто-то другой на миг завладел моим телом. А ведь я что-то вспом­нил — вспомнил и тут же забыл. И еще вдруг стало по­нятно: я знаю, как называются аномалии, сросшиеся в центре поляны, чувствую их энергию. Лиловые нити электры сплетались с кислотной жижей холодца. Мыс­ленно я потянулся к ним — и отшатнулся, сознание обожгла боль. Именно сознание, не тело. Будто ядови­той щелочью плеснули на мозг. Из глаз брызнули сле­зы. Я сдавил виски, тихо взвыв, отчаянным усилием во­ли выбросил яркие образы вон из головы. Процесс сли­яния аномалий завершился. Срослись два локальных поля, создав новый очаг энергии с силой вдвое боль­шей, чем электра и холодец вместе взятые, и с другими свойствами. Я знаю, что произведет на свет новая ано­малия, когда разрядится! Но я не могу сказать, откуда эти знания. И что со мной случилось на Янтаре, откуда амнезия?..

Я сидел, прислонившись к стене сарая, рядом лежал рюкзак с ГСК, в двух шагах Химик бинтовал рану на но­ге. Совсем рассвело. За стеной ходил Лесник, при каж­дом шаге раздавался хруст стекла — видимо, Лабус по­крошил очередью банки и колбы на стеллажах. Дед по­стоянно бурчал что-то. Лязгнул инструмент, послышался удар молотка, хлопнула дверца сейфа. Хруст смолк — дед стоял напротив открытой дверцы несгораемого шка­фа. Я дернулся, сознание словно в пелену тумана про­валилось. Я видел размытый образ Лесника, его блед­но-желтую ауру с багровым пятном в груди. Лесник по­тянулся к этому пятну, будто помассировать грудь хочет, аура пошла фиолетовыми сполохами боли. Он пытался заглушить ее…

У меня в ушах гудело, в горле першило, под ребра­ми набирали силу дрожь и жжение — но я видел, ви­дел его! Потом гул исчез, унялась дрожь, только в вис­ках слабо кололо.

Так не бывает, не могу я видеть сквозь стены. Да что же это происходит?! Закусив губу, я подумал: не нужно быть Пинкертоном, в такой ситуации и Химик сопоста­вит шаги, хлопанье дверцы и поймет, где сейчас стоит старик и что он делает. Это все мои выдумки, будто я вижу сквозь предметы. Хотя… у старика в груди опу­холь. Вскоре она начнет разрастаться, поедать тело. Я это знаю, я это вижу! Как?!

Химик забинтовал ногу, встал. Сунув нож за голени­ще, посмотрел на меня:

— Чего дергаешься, лаборант? Вроде привидение увидел. Бледный как смерть.

— Нужно повязку снять, артефакт все отдал, всю энергию, — сказал я.

Он поднял брови, но не стал ничего говорить. При­сел, вынул нож и спорол волчью лозу у меня с колена.

Я чувствовал, что кость почти срослась. И я знал, что артефакты под названием улитка, закрепленные на голове Химика повязкой, способны снять головную боль и повысить общий тонус. В течение нескольких часов улитки не позволяют отмирать клеткам мозга, стимулируют нервную систему, выравнивая кровяное давление… А еще — Химику удалось достать Вивисек­тора ножом потому, что улитки противостоят менталь­ным импульсам.

Сталкер с прищуром глядел на меня.

— Дальше я сам, спасибо.

За стенкой раздался хруст битого стекла, и Лесник вышел из сарая.

— Химик, «сборка» цела? Та, о которой спорили когда-то, помнишь?

— Не успел. — Химик похлопал по блестящему ту­бусу на клапане рюкзака и поднялся. — Собрать не ус­пел. Вивисектор, паскуда…

Я старался не смотреть на сталкеров. Насупился и думал: как же так, откуда я столько знаю, как могу ви­деть и чувствовать энергию аномалий, ауру людей? И Химик меня в чем-то подозревает. Догадывается о моих способностях…

Под коленом покалывало. Я уставился на раздувший­ся до размеров небольшой дыни артефакт. Кровь кам­ня — руками трогать не желательно. Под действием аномальной энергии отрезы ткани, которыми Химик примотал артефакт, спеклись с красно-бурой поверхно­стью, похожей на губку. Ком сморщился.

Уши слегка заложило, я ощутил, что ком внутри ис­сох, как картофельный клубень, пролежавший целое лето на солнцепеке. Теперь следует его спрятать, зако­пать в землю. Почва со временем расплющит комок и вытянет гниль, как я обозвал про себя мертвые клетки и осколки кости. Их артефакт вобрал в себя из моего организма. Влага в земле и корни растений напитают полезными компонентами коричневый шмат, похожий на кусок вяленого мяса. А потом, когда случится вы­брос, артефакт возродится вновь.

— Рукой не вздумай трогать, — сказал дед, шагнув ко мне.

Хотя на самом деле никакой он не дед — не такой уж и старый, просто в возрасте мужик. Но из-за боро­ды и ушанки хотелось называть его именно так. Он при­слонил ружье к рюкзаку с ГСК, достал рукавицы из плотной мешковины, надел. Большими пальцами легко продавил потемневшую массу вокруг колена, осторож­но разделил на две дольки и отнял от ноги.

— Вот так. Теперь закопать надо.

Я повернулся, встретившись взглядом с Химиком, не выдержал и опустил голову. Попробовал согнуть ногу в колене. Получилось неожиданно легко. Я не­ произвольно улыбнулся, согнул еще раз, разогнул, опять согнул. Легкая боль, словно мышцы задереве­нели, ослабли — так бывает, если долго сидеть с под­жатой ногой.

— Разработаешь, — сказал Лесник, и Химик хмык­нул.

— Отойдем за угол, батя, — кивнул он Леснику. — Артефакт закопаем.

Они скрылись за сараем.

Ну и черт с вами! Химик эгоистичная натура все-та­ки — вон как меня использовал, чтобы Вивисектора за­валить. Если бы не медблок от костюма, если бы я не воткнул шприцы ему в шею…

Я поднялся, опираясь на стену, по-прежнему боясь ступить на недавно сломанную ногу. Осторожно подви­гал стопой — нормальные ощущения. Аккуратно пере­нес на нее вес тела. Ха! Это фантастика, как еще на­звать? Я даже рискнул слегка подпрыгнуть. Легкая, сов­сем легкая боль…

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая