Нэнэй - Марат Муллакаев - Страница 29
- Предыдущая
- 29/38
- Следующая
Женщина взяла ведро и пересела к другой рогатой. Первая недовольно замычала и решительно начала отталкивать вторую корову от женщины.
– Ну что ты будешь делать! Имей терпение, ты же не одна, – повысила голос Хаят-апай, легонько отталкивая животное. – Постой смирно, не нарушай порядок!
Та, словно поняв сказанное, недовольно отошла на несколько шагов.
– Молодчина! – похвалила ее Хаят-апай. – Знаешь, сколько тонн молока я надоила за свою жизнь? Наверное, целый эшелон будет… Милая, не бей меня хвостом! Что ты делаешь, здесь мух нет, чего расшалилась? Перестань! У тебя вымя чешется? Сейчас помогу. Ах, ты так? Тогда держись!
Хаят-апай прервала дойку, схватила коровий хвост и, раздвоив его кончик, привязала к ноге животного.
– Теперь не будешь хлестать меня по шее, – беззлобно проговорила старушка, снова принимаясь за дело.
Раз не вышло хвостом, корова решила почесать вымя ногой и чуть не опрокинула ведро. Хаят-апай проворно соскочила, успев переставить ведро. Рядом кто-то негромко засмеялся. Женщина обернулась и метрах в десяти-пятнадцати от себя, среди развалин небольшой подстанции, стоящей рядом с футбольным полем, увидела двух лежащих российских военных в камуфляжной форме.
– Вам-то потеха, а скотина мучается, – рассудила женщина, снова усаживаясь на столб, словно ничего не произошло.
– Вы с ними разговариваете, как с людьми, – ответил один из них, прячясь за большую глыбу камней. – Коровы-то чеченские, русский язык не понимают…
– Видишь же, поняли… Молока хотите?
– Конечно! – подхватил другой. – Я дома всегда парное молоко любил пить.
– Тогда кинь мне ведро или какую-нибудь посуду! – скомандовала старушка. – Есть?
– Найдем! – воодушевились парни и по-пластунски стали отползать.
Через несколько минут Хаят-апай услышала знакомый голос.
– Бабка, а бабка! Как насчет молочка?
– Я тебе не бабка! – сердито ответила Хаят-апай.
– Кто же ты? – подначил воин. – Девушка, что ли? – и оба засмеялись.
– Чего гогочете? – отрезала старушка. – Бабки сидят на лавке, понял?
– Все, все, бабуся, не сердись! – успокоил ее один из них. – Он не хотел вас обидеть, просто увалень невоспитанный… Бросить ведро?
Женщина оглянулась, посмотрела на развалины пятиэтажки, развернула коров поперек и только тогда крикнула:
– Давай!
Полиэтиленовое ведро, описав дугу в воздухе, шлепнулось в двух метрах от женщины и, покрутившись, остановилось перед копытами коровы. Хаят-апай подхватила ведро и не спеша принялась выцеживать молоко из загрубевших сосков пеструхи.
− Метко! – похвалила она военных.
– А то! – воскликнул один из них. – Каждый день гранаты бросаем, привыкли… Вы в Грозном живете, бабушка?
– Э-э-э, не угадал! Я приехала из Башкирии, – ответила Хаят-апай, продолжая свою работу. – Внук у меня в плен попал…
– Вот это да! – обрадовался военный, – а мы из Челябинска. Земляки, можно сказать. Нашла внука-то?
− Нет еще, его вывезли из города… Капитан Валерий Степанович не ваш будет? А Володя, как его, Князев?
Наступила пауза.
− Погиб капитан, два дня назад подстрелили... Князев ранен... Откуда их знаете? − осведомился омоновец.
− И, Алла, хороший был человек... На вокзале познакомились... Князева-то, хоть не сильно покалечили?
− До свадьбы заживет... − как-то буднично протянул разведчик.
Снова наступила гнетущая пауза.
– Чего вам у «чехов» торчать! Давайте к нам, вместе с подойником! – позвали через некоторое время челябинцы..
– Нет, сынки, – отказалась женщина, тяжело вздохнув. – Тогда я внука уж точно не найду!
Где-то недалеко затявкала зенитная установка, ей лениво ответил крупнокалибрный пулемет. Вдалеке слышались вой сирен и разрывы снарядов.
– Бабушка! Слушай сюда! Вам надо уходить! Скоро тут такое начнется!.. В этом доме много «чехов»?
– Не знаю, ребята, – уклончиво ответила она, понимая, что информация о противнике поважнее молока будет. – Одни приходят, другие уходят… Я же в подвале сижу…
– Человек двадцать есть? – допытывались челябинцы.
Хаят-апай не хотелось встревать между двумя враждующими сторонами. Она неопределенно ответила:
– Сейчас не знаю, но вчера было больше…
Вдруг что-то затринькало.
– Я – «Магнит»… Так, пока тихо… Да тут одна бабка, то есть бабушка, коров доит, вот и притихли… Нет, наша, русская… Откуда я знаю, чьи коровы? Да, на шашлык годятся… Смотрим… Пока тихо… Есть… Бабушка, а, бабушка…
– Не отвлекайте вы меня!
– Сворачивай, землячка, свою дойку, да пошустрее… Уже темнеет…
– Ладно-ладно, я управилась. Молоко оставлю за бревном. Пожалуйста, сынки, не убивайте коров, они племенные…
Она встала, погладила коров, развязала хвост нетерпеливой буренки и, как в свое время на ферме, осторожно с полным ведром молока направилась к развалинам дома.
– Что же с вами, мои милые, будет? – причитала она, время от времени оглядываясь назад, и глаза ее подернулись слезами.
В наступающих сумерках силуэты коров уже слились с грязным снегом, пропитанным пеплом и гарью. Хаят-апай тяжко вздохнула, словно оставила на произвол судьбы кого-то близкого и, торопливо отвернувшись, поспешила к своему временному жилищу.
Глава двадцать первая
– Нана, смотри, как обрадовались люди! – показал взглядом Гелисхан в сторону мужчин, мелкими глотками отпивая молоко из кружки. – Счастливы, как дети, когда им приносят игрушки. Ты им словно частичку жизни подарила…
Впервые за последний день лицо женщины озарилось улыбкой.
– Знаешь, Гелисхан, а ведь мое имя – «Хаят» – с арабского так и переводится – «Жизнь».
– Достойное имя! – Гелисхан отставил пустую кружку. – Жизнь! В этом и есть смысл! У такой женщины должно быть только такое имя.
– Хочешь еще молока? – спросила Хаят-апай, приподнимаясь.
– Сидите, нана, вы заслужили отдых, а ребята пусть насладятся. Вот кончится война, построю дом и обязательно куплю для внуков корову. Нет, не одну, а трех, – стал строить планы Гелисхан. – И всех родственников буду угощать молоком и вспоминать, как Хаят-апай из Башкирии в боевых условиях мужественно добыла для нас ведро парного молока. Что же, нам пора готовиться в путь…
– Сынок, ты, конечно, извини меня, старую, но я хочу спросить: ты веришь, что вы победите в этой войне? – старушка с напряжением посмотрела на мужчину. Гелисхан словно ждал этого вопроса.
– Нет, Хаят-апай, лично я эту войну уже тогда проиграл… – он замолчал, переложил рюкзак, – когда в первый раз вместо мишени выстрелил в человека… И другие проиграли. Смотри, какие мальчики выросли, какое поколение идет за нами: зарезать человека им ничего не стоит… Да и федералы на Кавказе ничего не добьются.
– Кто же тогда верх возьмет? – не отступала старушка.
– Никто! – голос Гелисхана прозвучал, как выстрел. – А вот ты, Хаят-апай, верю, выиграешь, найдешь своего внука, привезешь его домой и попляшешь на его свадьбе. В это я верю! Пойдем, нана…
Гелисхан повесил на
- Предыдущая
- 29/38
- Следующая
