Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 39

• Предыдущая
• 39/93
• Следующая

Готов согласиться. Не чета мне. Ростом стражник ненамного уступал, а фигурой бил по всем статьям. Рядом с ним, я выглядел неразвитым студиозусом.

— Поторопимся, — напомнил я, подхватив Оксану под руку.

Мы ступили на церемониальную тропу. Утоптанную дорожку, подсвеченную торчащими из земли факелами и плотно окруженную колючими кустами волчьего когтя.

— Выглядит угрожающе! — напомнил о себе Евлампий.

— Что? — не понял я.

— Всё, — передразнил голем.

Оксана завороженно смотрела на факелы из звериных черепов. Внутри каждого горел магический огонь. Раз в минуту цвет пламени менялся, и церемониальная тропа, из теплой праздничной рыжины, прямо на глазах, превращалась в загробную синеву. Отсветы огня выхватывали из темноты чучела хищных зверей, притаившихся под ветками волчьего когтя. Они так правдоподобно скалили жуткие пасти, что Оксана вздрагивала и хваталась за мою руку, одновременно пытаясь вытянуть что-то из своего магического арсенала.

— Не волнуйся, здесь нам ничего не угрожает, — убеждал я.

Голем шипел, но не превращался. Может дурачится? Уж не знаю, что ещё от него ожидать.

Подсвеченная факелами тропа оборвалась у гротескной каменной арки, изображающей распахнутую пасть. Мы поднялись по лестнице и ступили на площадку, венчающую вершину скалы. Отец и другие старейшины дожидались у церемониального костра, зажженного Императором Эрастом Победителем сразу после изгнания поглотителей.

У края площадки возвышались каменные идолы. Первый — огромный волк, выточенный из белого известняка. Второй — такой же зверь, но уже стоящий на задних лапах. С каждым идолом, волк больше походил на человека, теряя звериные черты. Но в нём всё же оставалось что-то дикое, необузданное, даже страшное. И хотя последняя статуя походила на меня, чем я в тайне гордился, от каменного лица с пустыми глазами по спине неизменно топтались мурашки.

Старейшины разглядывали защитницу, а я смотрел только на отца. Он изменился, такой же плотный и кряжистый с чуть округлившимся животом, но в рыжие усы прокралась седина. Не представляю, как он выглядит без усов. И хоть мы постоянно переписывались, и я знал обо всем, что происходит на Скале Советов, в боку кольнуло. Мы не виделись три года. Тысячу девяносто пять дней. Архимаг ведает сколько часов. Он же… Я же… Мы… В глазах защипало. Яростно затерев нос ладонью, я склонил голову к груди. Впервые почувствовал, что однажды он уйдёт к мифическим предкам, и достучаться до него можно будет только детским ритуалом. Я чуть не скрестил руки, начав размахивать подбородком, но вовремя осёкся, только зажмурился посильнее.

— Ты чего? — усмехнулся отец и шепотом добавил. — Предки всегда придут на выручку?

Мы крепко обнялись, а я кусал губу, не в силах ответить. Да и что тут скажешь.

— Не ожидал тебя увидеть! Хоть и рад, — произнёс он, пока я кланялся старейшинам. — Думал, ты с Оливье, а не с этой!

— Я с ним плавал, но… В двух словах не объяснишь. Давай сначала про ключ! — я обернулся к Оксане. — Это защитница.

Для убедительности она закатала рукав платья, оголив отметину из перекрещенных мечей.

— Я могу говорить открыто перед хранителями ключа от Отдельного мира? — спросила защитница.

Старейшины кивнули, а я не стал вмешиваться, пусть сама объясняется. В конце концов — это её сверхсекретная миссия. Евлампий согласно кивнул. Хотя, честно говоря, от несносного голема я такого такта не ожидал.

— Говори! — подтвердил отец, выражая общее мнение.

Его торс украшал медальон Властелина. Совет поклялся хранить знак высшей воли до тех пор, пока он не вернётся. И отец, как глава совета, его носил.

— Я прибыла к глубокоуважаемым старейшинам, сообщить, что осталось всего три ключа. Оберег путей похищен! Радужный скипетр исчез! Вы можете представить, чем это грозит тридцати мирам? Но я потревожила ваш покой потому что предатели, готовящие вторжение поглотителей магии, покушаются на рог поглотителя!

Старейшины молчали, но по их лицам, я понял, что всё сказанное Оксаной для них не новость.

— Мы признательны благородной защитнице, хоть и не ждали её так рано, — объявил отец, — нам известно, что враг поднял голову. Ключ тщательно охраняется.

Оксана серьёзно кивнула, будто ожидала такого ответа.

— Я не сомневалась в мудрости совета, но вашим врагом будут не поглотители. Маг-предатель хуже любого чудовища. Боюсь, против его заклятий вы окажетесь бессильны!

Старейшины возмущенно загомонили. Маги нас всегда унижали, то ошейники нацепят, то путевой камень размалюют, то ещё какую мерзость замыслят.

— Не шумите! — обращаясь к ним, повысил голос отец. — Она на нашей стороне. Дайте защитнице договорить!

Обернувшись в нашу сторону, он спросил:

— Что предлагаешь?

Оксана, ища поддержки, сжала мою руку, но говорить продолжила уверенно.

— При мне много артефактов, если позволите, я усилю охрану ключа оберегами и магическими ловушками.

Опережая недовольные возгласы, отец поднял руку.

— Мы примем решение завтра утром! — сказал он. — Отдыхайте. Вас проводят.

Перед тем, как пойти за старейшинами, отец на мгновение улыбнулся мне. Я ответил тем же, стараясь передать, как соскучился. Только как такое покажешь?

— Идёмте, — подогнал стражник. — Я провожу.

В отвесном уступе, наполовину скрытом кустами и обвитом плющом, скрывались сотни ниш, заслоненных шкурами. Здесь останавливались паломники, собирающиеся с разных концов тайги, чтобы почтить память предков.

Оксана обняла меня, прижавшись всем телом.

— Не волнуйся, — краснея, пробормотал я. — Они верное решение примут.

— Я верю, — ответила защитница и пошла в указанную стражем пещеру.

— Спокойной ночи, — бросил я, глядя на скрывшийся в зарослях силуэт.

— Что, так и будешь стоять? Спать пора, — подал голос Евлампий.

А ведь пока эта каменюка молчала, я чуть про него не забыл.

— Ты прямо ща захрапишь, — проворчал я. — Вот бы поесть сначала!

— Ты кроме еды о чём-нибудь думать можешь? — поддел голем.

Я уже хотел обидеться и сказать «могу», но вместо этого мудро произнес:

— Я оборотень!

— Уже слышал, — нагло ответил Евлампий. — Только я тебе не по зубам. Я несъедобный и не живой.

Уснуть я никак не мог. Слишком много услышал за этот длинный день.

— Чего вертишься? — проворчал голем.

— Вот

• Предыдущая
• 39/93
• Следующая