Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 67

• Предыдущая
• 67/93
• Следующая

— Да! Я горжусь своим культурным и интеллектуальным уровнем! — взъярился Евлампий. — В отличие от вас, у меня есть и то, и другое!

Дядя лишь засмеялся в ответ.

— Что же, высококультурный кирпич! Гы! Звучит, как травоядная чупакабра! Если ты всё на свете знаешь, и мы не в междумирье, тогда где мы? Как отсюда выбраться?

Голем затаил дыхание. Он быстрее взорвётся от распирающей гордыни, чем признается, что чего-то не знает. Я изучил его повадки.

— Ну что ж, — подождав, протянул дядя. — Раз напыщенный болтун потерялся, а туда невежде и дорога, слушай меня!

— Как сказал кормчий, разбившись об скалы: «Я весь внимание!» — уже ближе раздался голос архивариуса.

— Мы в междумирье. Эту дырищу ни с чем не перепутаешь, — сообщил Оливье. — Здесь бездействуют магия и зелья. Не работают артефакты и механизмы. Тут ничего нет! Почти никто не живет!

— Могу полюбопытствовать… — начал архивариус совсем рядом.

— Не можешь! Если не хочешь встретиться с местными лично, заткнись!

— Я бы непременно…

— Нет, не хочешь! — закричал Оливье. — Потому что если я не хочу, никто не хочет!

— Я тоже не хочу, — согласился я.

От одной мысли, что во мраке и пустоте кто-то живёт, кишки переворачивались.

— Кое-где стенки миров сильно истончаются… — продолжил дядя.

— У миров нет стен! — простонал Евлампий.

Оливье выдержал паузу.

— Мне показалось, — мягко проговорил он, — кто-то что-то сказал. Видать ослышался. Там, где стены тонкие, можно влезть в один из тридцати миров. В какой? Если повезёт в подходящий.

— Понадеемся на удачу! Да окропит нас источник магии! — поддакнул архивариус.

— Как нам эти тонкие места искать? — не понял я.

— Непросто, как ловить глубоководного томпондрано. Нужен опыт! В прошлый раз я проторчал в междумирье целую вечность. Бежал один, без балласта. А с таким экипажем… Не знаю!

— Как? — настойчиво переспросил я.

— Засни.

— Здесь? — ужаснулся я.

— Крысёныш! Захлопни клюзы, последняя смелость вытечет! Нужно застрять между сном и явью.

— Я никогда не сплю, — встрял Евлампий.

— В гильдии Иллюзий говорят: «Сновидения самая сильная магия!». Они научили меня не спать и не бодрствовать, — поделился архивариус.

— Поднять флаг! — обрадовался Оливье. — Крысёныш, обвяжись веревкой и притворись ветошью. Учудишь что-нибудь, брошу здесь!

— Да, учитель, — заверил я, старательно затягивая петлю.

Проверив узел, я как следует дёрнул.

— Учитель, а как же вы?

— Я завязал морской узел и наказал тебе ничего не делать!

— Я и не делаю, — отозвался я.

— Молчи! Еще раз раззявишься, будешь пузыри пускать! Ты, чародур. Висишь между сном и явью, ждешь как всё вокруг изменится. И не дёргайся!

— Как говорят в мире летающих городов: «Ляг на облако и следи за радугой». Да? А что изменится?

— Всё! — не выдержал Оливье. — Зенки твои лопнут! Увидишь сразу все тридцать миров!

— Между мирами ничего нет! — вскрикнул Евлампий.

— Глаза разуй, или чем ты зыришь! Ты прямо посреди междумирья, — прикрикнул на него дядя.

— Как сказал один умерший: «А что дальше?» — вмешался архивариус.

— Выбирай самый яркий мир и ползи к нему, тихонько, как обрюхаченная морская звезда! — гаркнул Оливье.

— Как говорил один погонщик пегасов: «Тут же опереться не на что…

— Поэтому надо отсюда валить! — вспылил дядя. — Привлечём местных, пожалеем!

Я вздохнул. Жутко, когда не понимаешь, что тебя ждет. Такова моя жизнь — плыву в крохотной «лодке», гребу тяжелыми вёслами я, а рулём правит кто попало.

В темноте страшно молчать, но как только я открывал рот, Оливье начинал вопить и распускать руки. Получив третью оплеуху, обычную, не магическую, от которой в голове звенело не меньше, я стиснул зубы и заткнулся. Молчал так старательно, что даже уморился. Глаза слипались, но хоть ничего не было видно, я боялся их закрывать. Сразу казалось, что рядом кто-то ворочается, облизывает зубастую пасть, принюхивается и подкрадывается поближе.

Чтобы не сдуреть со страху, я схватился за веревку и попытался выбросить лишнее из головы. Из недр памяти всплыл образ Оксаны. Я отогнал его прочь. Неизвестно, что хуже. Чудовище убьет или сожрет, но никогда не предаст. Не разрушит надежды и зарождающуюся любовь. Вообразите, как слюнявая тварь с оскаленными клыками говорит:

— Прости милый, сегодня я покусаю другого! Останемся друзьями.

Невозможно! У монстров всё честно, без обмана. Сказал — сожрёт, будет жрать. Без всяких там, я еще не готов. Давай привыкнем друг к другу.

Я перестал бояться и затосковал. Перестарался! Как ещё отвлечься? Я вспомнил про книгу рецептов. Забавную мордочку с заспанными глазами. Начистить моркови, картофеля и нарезать соломкой. Подготовить бульон, снять пенку и процедить…

Полупрозрачные, лёгкие и воздушные облака, просвечивались на фоне разгорающегося неба. Подкрашивающее их солнце ещё не поднялось, но воздух уже налился багрянцем. Подрумянился, застыв золотистой корочкой по краям. Сквозь туман проглядывали зеленые деревья, реки, луга с сочной травой. Яркие краски разгоняли темноту, наполняя душу надеждой.

Я догадался — это не облака. Слишком правильные, очерченные овалы. Одухотворенный собственной сообразительностью, я посчитал. Тридцать. Всё сходилось. Калейдоскоп миров крутился над головой, почти такой же, как на карте в Чистилище, а мы плыли в темноте.

— Ничего не делать, — повторял я про себя.

Среди прочих миров, один блестел ярче других. Облака, окутавшие его со всех сторон, подсвечивались сапфировым сиянием и изливались дождём. Только не вовнутрь, а наружу. Переливаясь в лучах невидимого солнца, капли разлетались кругом. Одна приземлилась на мой нос.

Мир притягивал нас, и меня как баржу, волочили вверх по течению.

Чем ближе мы подходили, тем сильнее сверкала ультрамариновая сфера. Тьма закрыла другие миры. Они потускнели и растворились в черноте.

Сапфировое свечение наплывало. Облака уже не брызгались дождём, побледнели и растаяли в глубокой голубизне. Остатки белёсых шлейфов больше не перегораживали наш путь. Именно наш, потому что тьма поредела настолько, что я увидел Оливье и архивариуса.

Они держались за верёвку, устремив нахмуренные, с заострившимися чертами, лица на хрустальный шар. Карабкались, перебирая ногами и

• Предыдущая
• 67/93
• Следующая