Тридцать один Ученик - Смеклоф Роман - Страница 89
- Предыдущая
- 89/93
- Следующая
— Правила одни для всех! — мстительно заметил Евлампий.
— Что ты несешь? — разозлился я. — Какие правила? Как нам разобраться с Оливье?
Повернувшись к голему, я встретился глазами с Мровкубом.
— Как говорил хранитель тайн с Ночных островов: «Все мы что-то скрываем», — озабоченно заметил он.
— Расскажи, — закряхтел Евлампий. — Оливье и его обещал грохнуть!
— Убить? — переспросил архивариус и борода у не встала торчком. — Меня жизни лишить потруднее, чем голема. Если гомункул погибнет, я всё равно не пострадаю.
— А я умру! — крикнул я и испуганно оглянулся.
— Он угрожал вам, юноша! — взволнованно воскликнул архивариус.
— Отнял тело Люсьена обрядом чёрной магии, — затараторил голем. — Одно Слово и оборотню конец!
— Юноша не виноват, что когда-то натворили поглотители и хранители!
Я покачал головой, как что брякнет, ещё похуже Евлампия.
— На разглагольствование нет времени, — перебил голем. — Оливье скоро вернётся.
— Обратитесь к страже, — предложил архивариус.
— И что? — приуныл я.
— Ничего, — вместо Мровкуба ответил голем. — Слово быстрее стражников!
— Застали меня врасплох, — пожаловался архивариус. — Как говорил ловец блох с Изумрудного острова: «Надо пятьдесят раз подумать, а потом руками хлопать».
— Поздно будет, — простонал я.
— Так что же делать?
— Убить его первыми, — ответил Евлампий.
— Чем же вы лучше? — рассердился архивариус. — Он ещё ничего не совершил.
— Когда сделает, — закричал я. — Будет уже поздно!
— Что сделает? — спросил подошедший Оливье. — Я тебя предупреждал, заморыш?
— Мы обсуждали гонки! — заступился голем. — Что будет, если «бокалом» не успеет со щитом!
— Представляете, недотёпа, — подыграл архивариус. — Его в кривоногую улитку превратят. Кому нужен беззаЩитный «бокалом»?
Хранитель вкуса зло зыркнул на нас и потопал к лестнице.
— За мной! — бросил он через плечо.
Беззаботный весельчак в момент стал ворчливым гоблином. Таким и помрёшь, решил я, пришло твоё время.
Внутри арены висел гигантский мыльный пузырь с полупрозрачной, переливающейся всеми цветами радуги, горкой. На краю скатов нетерпеливо вздрагивали жёлтые кареты с чёрными крыльями, а напротив совершенно синие. Вокруг сновали маги в мантиях под цвет заклинатиков.
К пузырю липли трибуны, мостами и лестницами соединяясь с каменным шаром арены.
— Понапридумывали орковских правил, — пыхтел Оливье. — Мозгов, как у грудных троллей, а всё сочиняют, перед Императором выслуживаются! Такой план оборотню под хвост.
— У оборотней нет хвостов, — не удержался Евлампий.
— Заткнись, булыжник. Без тебя тошно, — рявкнул хранитель вкуса.
Мы уже взобрались на два пролёта.
— Что с тобой теперь делать? — пыхтел Оливье.
Я не ответил, едва сдерживая ярость.
— Пощадить! — подсказал голем.
Хранитель вкуса невольно потянулся рукой к поясу, но, вспомнив про отобранный кошель, ещё сильнее надулся:
— Желчи на тебя нет!
— Не переживайте, как говорил Стародольский король воров: «Надейтесь, и вам всё вернётся», — встрял архивариус.
Бросив на него уничтожающий взгляд, Оливье вскарабкался дальше по лестнице.
— Сговорились, пираты Семисветские, — прошипел он. — Грабьте меня, раздевайте до нитки…
Пролёты вылетали из-под ног. Дыхание сбивалось. Силы кончались, и ворчание хранителя прекратилось само собой. Перила закручивались бесконечной спиралью, а лестница тянулась в другие миры. Я дышал два вдоха один выдох и смотрел под ноги, пока не упёрся взглядом в сапоги.
— Ложа! — остановил нас стражник арены, перегородив забранный тяжёлой портьерой проход.
Оливье грубо ткнул значок виктатлона в лицо.
— Выкуси! — зло прохрипел он, задыхаясь.
Стражник невозмутимо отступил.
Оливье толкнул его плечом, запутался в портьере и кляня на чём свет стоит коменданта арены протолкнулся на новые ступени. Здесь лестница была ещё круче и уже предыдущей. Когда мы долезли до нашего балкона, тяжело дышал даже я, а хранитель вкуса едва шевелился. Он еле дошёл до сидений, и рухнул в кресло. Мы, с облегчением, сели рядом.
— Вот это обзор! Мы в королевской ложе? — обрадовался архивариус.
Он то не устал, он же гомункул. А я хрипел, как испорченный огневой пень, и восторга не разделял. Отвалившись на сиденье, я отдувался, как директор академии после фигурного катания.
— И «лагерь» и «побоище», как на ладони! — восхищался Мровкуб.
Я искоса посмотрел на хранителя вкуса. Он откинулся, запрокинув голову. По раскрасневшемуся лицу стекали ручьи пота. Оливье шипел сквозь зубы, проклиная главу тайной канцелярии и виктатлон.
— Отомстил, Сычара, — бормотал он.
Отдышавшись, я наклонился и заглянул через парапет. Балкон нависал над трибунами и выступал далеко над лестницей. Что если столкнуть его вниз? Метров пятнадцать будет. Разобьется, даже пикнуть не успеет.
— Дождись начала гонок, — разгадав мои мысли, подсказал голем.
Я кивнул. Потерплю немного. Чего спешить, куда он денется. Опустившись на сиденье, я покосился на хранителя вкуса. Оливье больше не задыхался, а, подперев руками подбородок, смотрел перед собой.
— Правила, — задумчиво протянул он. — Выгодны только тому, кто их придумывает.
— Зря… — встрял Евлампий.
— А хотелось втихаря, — грустно закивал Оливье.
Архивариус тоже задумался, перестав ахать, да охать надо всем подряд.
Арену заполняли болельщики. Синие рассаживались на трибуны справа, а жёлто-чёрные слева, продолжая махать трубами, обручами, флагами и вопить кричалки.
Я снова перегнулся через парапет. Облизал губы. Высоко. Точно разобьется, а Слово выкрикнуть успеет? Рисковать или нет. Я вздохнул.
Оливье склонился ко мне.
— Тяжело решиться, правда? — прошептал он.
— На что? — похолодел я.
— Убить, — пояснил хранитель вкуса. — Думаешь, как меня прикончить? Зря. Дерзости не хватит, шавка, а я восемь букв выпалю, и ты мертвяк. Ясно? — Его шепот стал зловещим. — Сиди и не дергайся. Ты всё равно умрешь! Разозлишь меня, сдохнешь сейчас. Понял?
— Нет, — выкрикнул я, отпрянув.
— Осмелела собачонка? — шикнул Оливье. — На хозяина гавкаешь? «В», — медленно потянул он. — «О», — и через паузу затараторил. — «Л», «Ч», «О» …
Оставалось три буквы — «НОК». У меня похолодела спина. Внутренности сжались, а кости размякли. Я растёкся по креслу, не в силах даже ресницами махнуть.
- Предыдущая
- 89/93
- Следующая
