Академик В. М. Глушков – пионер кибернетики - Деркач В.П - Страница 81
- Предыдущая
- 81/136
- Следующая
– Вы невольно льстите нашему прокату, предполагая, что дефицит свободного личного времени является таким уж высоким и единственным барьером, препятствующим широкому ознакомлению с продукцией научно-популярных студий страны. Организованная, планомерная и регулярная демонстрация столь необходимых в системе современного образования научно-популярных фильмов ни кинопрокатом, ни органами образования пока все еще практически не налажена, и в этом главный барьер.
– Что ж, значит, традиционный учебник – вольно или невольно – остается единственным вполне достижимым научным пособием, как и научно-популярная литература, которую сам я регулярно читаю.
Я считаю, что в моей работе ученого чтение научно-популярной литературы, как и просмотр научно-популярных фильмов, хоть, повторяю, я и смотрю их сравнительно редко, очень помогают. Они расширяют кругозор, дают импульс к неожиданным поворотам мысли и позволяют другими методами подойти к своим собственным проблемам. Поэтому научно-популярная область имеет и чисто прикладное значение, помимо общеобразовательного.
Конечно, о науке могут быть и более глубокие фильмы философско-мировоззренческого плана, где проблемы ставятся по-новому даже для специалистов в данной области. Для этого необходимо найти подход с необычных, нетрадиционных позиций. Такой подход иногда находят сами ученые, но вполне возможно, что неожиданный подход к научной проблеме могут найти и специалисты в области человеческих душ – писатели, художники, в том числе и кинематографисты.
Вот я приведу свой пример. Впервые вопрос об опасности автоматизации и о роботах, в общем-то, не Винер поднял, а до него были “сочинены” всякие “големы”, “франкенштейны” и тому подобные. Отсюда – научно-технические вопросы, связанные с созданием искусственной личности, и соответственно философский вопрос: а что же будет с человеком? Ведь специалист может уткнуться в проблему и фанатически заниматься ею, не чувствуя ее социально-психологического и эмоционально-нравственного резонанса (тоже, кстати, характерный штришок к портрету ученого-отшельника, не позволяющий ему стать идеальным героем). А художник может взглянуть на ту же научную проблему под таким углом, под которым ученому и в голову не придет посмотреть. И здесь могут возникнуть серьезные, глубокие философские вопросы.
Скажем, известно, чем прежде всего сильны романы Достоевского, который как стилист, думаю, уступал многим писателям – глубиной постановки нравственно-философских проблем. Точно так и здесь: кино может ставить великие философско-мировоззренческие проблемы с огромной глубиной проникновения в их суть. Они могут возникнуть и в фильме по научному или научно-популярному сценарию и в случае, когда источником идей для кинематографиста становится личность ученого или сама научная проблема.
– А научная фантастика?
– Научно-фантастические фильмы, как и книги, я как раз и оцениваю с такой точки зрения, если это не просто история о будущем. Ведь бывают фильмы о будущем, где научная фантастика – всего лишь антураж для показа тех же человеческих страстей, которые волнуют нас сегодня и будут волновать завтра.
Так вот, настоящий научно-фантастический – это такой фильм, в котором по-настоящему ставится какая-то новая научная конструкторская проблема, которая не решена сегодня. Скажем, “Солярис” Лема и соответственно фильм Тарковского. Действительно, может или не может быть вот такой феномен “живого океана”? Постановка проблемы, которая заставляет мыслить. Она для меня тоже, скажем, была не совсем обычной и ясной, заставила меня подумать об этом с моих профессиональных позиций.
Научная фантастика именно тем и отличается от просто фантазирования или, лучше сказать, прогнозирования ученого в рамках его специальности, что ученый не позволяет себе прогнозировать явные, что ли, алогизмы или нелепости, которые противоречат официальной современной науке. А в научной фантастике в принципе это позволено, хотя, конечно, очень часто раздражает научная фантастика, в которой научные законы попираются просто в силу их незнания или непонимания.
Помнится, фильм “Туманность Андромеды” я даже не смог досмотреть до конца, хотя сам роман мне нравится, правда, не в силу научной фантастики. “Туманность Андромеды”, и другие ефремовские вещи, как раз яркий пример использования космического антуража и тому подобных элементов для размышлений о судьбе человеческого общества. Человеческие проблемы там есть, а научных нет никаких. Более того, в “Туманности Андромеды”, даже в романе, есть явные научные нелепости, которые автор не замечает, и это особенно зримо проявилось в фильме, что и раздражает специалистов, ученых.
Таково мое личное мнение, хотя я, конечно, понимаю, что для массового читателя или зрителя значение и таких художественных произведений может быть весьма велико. И еще я понимаю, что хотя произведение подобного жанра допускает известную вольность фантазии, но по нему, как правило, очень трудно сделать хороший фильм, хотя, казалось бы, это возможно за счет особенной экранной зрелищности и экзотичности, и герою-ученому здесь открывается поистине фантастический простор для самовыражения.
Но важно помнить, что научно-фантастические фильмы всегда привлекают активный зрительский интерес, особенно интерес юного зрителя, и, может быть, благодаря именно такого рода лентам у некоторых из них появляется интерес и к самой науке. Наверное, научно-фантастические фильмы тоже “вербуют” сторонников и продолжателей научной деятельности, как это, надо полагать, могут делать и фильмы об ученых, об их реальных судьбах и характерах.
Вообще же значение фильмов об ученых может быть двояким. С одной стороны, они хороши как воспитательное средство для молодых людей, если показывают действительный процесс научного творчества, его внутреннюю напряженность, показывают радости и горести этого процесса, а не просто внешнюю престижность самой профессии. Жизнь в науке – это и муки, и боль, и еще очень-очень многое.
Но существует и еще одна сторона вопроса. Дело в том, что есть области науки, которые являются настолько животрепещущими с точки зрения действительных жизненных проблем, что даже само развитие этих наук и особенно внедрение их результатов может лишь тогда проходить нужными темпами, когда широкая масса людей поймет, что это такое, скажем, через драматизм экранного действия.
Скорее всего подобные процессы осуществляются не через научную пропаганду и даже не через научно-популярные фильмы, а именно через фильмы об ученых. Научная проблема словно бы “персонифицируется”, и если личность ученого на экране вызывает симпатию, сочувствие, понимание, то это во многом обеспечивает, на мой взгляд, активное положительное отношение и к самой научной проблеме, а главное – к действительному внедрению результатов научных открытий. В этом смысле кино есть двигатель прогресса, если можно так коротко сказать. И даже если это несколько избитая фраза, мне хотелось бы ее развить. Не научного только прогресса, но и социального, потому что во многих случаях может просто убыстрить – и убыстряет иногда –– практическое внедрение научных результатов. Бывает, люди думают, что научная проблема их не слишком касается, что это еще далеко, а потом вдруг видят: да нет, это,
- Предыдущая
- 81/136
- Следующая
