Элита элит - Злотников Роман Валерьевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/75
• Следующая

Следующие два с половиной месяца оказались для Вилоры самыми счастливыми за последний год. Внешняя суровость Ольги Порфирьевны скрывала добрую душу вечной няни, находящей особое удовольствие в возне с сопливой молодежью. Тем более что для этого были все условия. Медсанбат развернули по штатам военного времени, поэтому на то количество личного состава работы, которая была в наличии, оказалось чрезвычайно мало. Раненых не было вообще, а со скудным ручейком больных и травмированных вполне справлялись полковые медицинские пункты. Так что Ольга Порфирьевна, дабы личный состав окончательно не обленился от безделья, затеяла что-то вроде курсов повышения квалификации. К преподаванию на которых, к немалому удивлению Вилоры, привлекли и ее. Сказалась отличная учеба в институте.

А вообще все было замечательно. Вечером молодежь собиралась у мельницы, где прежний владелец специально выровнял площадку для разворота подвод с зерном, допоздна пели песни, а часто и танцевали, если адъютант гаубичного дивизиона капитан Мокрушенко, оказавшийся счастливым обладателем новенького патефона с набором самых модных пластинок, не был на дежурстве или артиллеристы в полном составе не убывали на стрельбы.

Они с Лидой оказались в положении местных королев, но, поскольку девушек их возраста было немного, а молодых парней наблюдался явный переизбыток, особенного соперничества не возникало. Тем более что Лида напропалую кокетничала со всеми, а Вилора держалась несколько отстраненно. За ней сразу же начал активно ухаживать тот самый старший лейтенант Колодяжный, носивший очень милое имя Костя. Но у нее в душе еще кровоточила рана, нанесенная Николаем, поэтому Вилора принимала ухаживания неохотно, предпочитая отношения ровно-дружеские и никак не показывая, что выделяет его среди других. Костю подобное явно обижало, но он не сдавался, продолжая планомерную осаду, то прокрадываясь рано утром к ее окну и втыкая между рамами букетики полевых цветов, то привозя ей после однодневной командировки в город флакончик жутко модных и дорогих духов «Красная Москва» и ревниво следя за тем, чтобы во время танцулек «на мельнице» Вилора не танцевала ни с кем, кроме него.

Между тем жизнь шла своим чередом. На страну накатывало лето. По вторникам в деревню приезжала кинопередвижка, и тогда на бревенчатой стене старой конюшни развешивали простыни, а на выгоне усаживалось все население деревни, от военных до гражданских, и смотрело новые советские фильмы. А также кинохронику. Когда демонстрировали «Если завтра война», деревенские девки восторженно пялились на молодых офицеров, а те смешно пыжились и выпячивали грудь.

На политинформациях медиков настойчиво призывали «не терять бдительности» и «не поддаваться на провокации». А местные бабы, набранные в штат в качестве прачек и санитарок, шушукались то о черной корове с одним рогом, повадившейся шастать по окрестным лесам, то о безногом двухголовом младенце, народившемся у лесничихи из соседнего района, то о курице, несущей черные яйца. Слухи все время менялись, но выводы из них повторяли друг друга, как однояйцовые близнецы. Мол, не к добру это все – быть беде. Но у Вилоры, как и у всех остальных из компании молодежи, что собиралась по вечерам «на мельнице», все эти слухи вызывали только смех. Ну и придумают же глупые, суеверные бабы!..

Однажды вечером, когда они с Костей возвращались с посиделок «на мельнице», лейтенант внезапно остановился у ветлы, растущей на самой околице, и, взяв Вилору за руку, прижал ее ладонь к своей груди.

– Чувствуешь, как бьется?

– Да.

– А оно, Вилора, бьется не просто так. Оно так бьется, потому что ты рядом, понимаешь? – Он смотрел на нее, ожидая ответа.

Но Вилора только растерянно молчала. Костя… он был хороший. Сильный, добрый и честный. Но она пока была не готова к новой любви…

Вечером в прачечную принесли похлебку. Санитарки, кухарки и прачки из местных баб были отпущены практически сразу. Вернее, плавно перешли в подчинение уже немецких тыловых служб. То есть для них особенно ничего не изменилось. Они также кухарили, готовили и прибирались, вот только на солдатах и офицерах, за которыми они ухаживали, теперь была другая форма, да язык был менее понятен.

Котелок Вилоры пропал где-то там, вместе с вещами в разбомбленной избе, поэтому она ела из треснувшей глиняной миски. Миска слегка подтекала, из-за чего Вилоре доставалось где-то на четверть меньше, чем остальным. Но ей хватало. Она уже давно привыкла есть мало, к тому же заняться в прачечной было совершенно нечем. Только лежать и спать…

Медсанбат подвергся налету в первые же часы. А может, немцы метили вовсе не медсанбат. В конце концов, на другом конце деревни располагались артиллеристы. Однако досталось всем и по полной.

Ольгу Порфирьевну убило сразу, когда она, на ходу надевая белый халат, бежала через улицу в сторону старых господских конюшен, где у них были оборудованы палаты и процедурные. Хищный остроносый самолет с неубирающимся шасси, освободившись от груза бомб на дальнем конце деревни, не стал отворачивать в сторону, а пронесся над деревней на бреющем, поливая улицу из пулеметов. То ли он не заметил белый халат, то ли летчику было совершенно наплевать, но длинная очередь буквально подкинула легкую Ольгу Порфирьевну и швырнула об забор.

Кто-то отчаянно заголосил, кто-то из солдат-санитаров рванулся к лежащему телу, а Вилора, только-только выскочившая на крыльцо, замерла, вцепившись в косяк двери. Несмотря на свой студенческий опыт в препарировании трупов, она впервые видела, как буквально мгновение назад живой, знакомый и уже успевший стать дорогим человек переходил в разряд принадлежности анатомички. И это заставило ее оцепенеть.

А в следующее мгновение ей в спину чувствительно ткнулся крепкий кулачок Лиды, буквально вытолкнувший с крыльца.

– Ну чего стоишь? Побежали!

И они бросились по улице. Но не успели пробежать и шести шагов, как сверху вновь послышался вой пикирующего самолета, и обе, не сговариваясь, рухнули за срубом колодца, что возвышался посреди улицы. С той стороны сруба гулко застучало, и верхние бревна венца встопорщились щепками. Вилора зажмурила глаза и, обхватив руками голову, вжалась в бревна.

– А-ай! – взвизгнула Лида.

Вилора с трудом заставила себя открыть глаза и испуганно посмотрела на подругу. Та сидела, скрючившись и вцепившись в ногу. На чулке, под коленкой, чуть выше обреза узких голенищ, которые Лиде точно по ножке ушил какой-то из очередных ее воздыхателей, расплывалось красное кровяное пятно.

Вид крови отчего-то вышиб Вилору из ступора, в котором она пребывала с момента смерти Ольги Порфирьевны. Она вздрогнула и отчаянно огляделась вокруг в поисках санитарной сумки. На той неделе Ольга Порфирьевна издала распоряжение, предписывающее санинструкторам в целях повышения боевой готовности постоянно носить с собой санитарную сумку, но они с Лидой были военфельдшерами, и их это как бы не касалось. Поэтому их сумки хранились в процедурной, все там же, на старых конюшнях. Вилора зло скривилась и, отчаянно оскалившись, рванула зубами рукав белого халата, который держала в руках.

– Ты что, халат?! – прошипела Лида, но Вилора уже согнулась над ее коленом, торопливо накладывая повязку. Она успела сделать два оборота, когда над головой вновь послышался знакомый заунывный вой. Но Вилоре не было времени отвлекаться. Она делала то, чему училась, то, что должна была делать. Поэтому все, что творилось там, снаружи этого дела, не способно было ее отвлечь…

«Ничего, до конца налета сойдет, а там продезинфицируем и наложим правильную повязку. Судя по всему, кость не задета, значит, рана не опасна. Ничего, Лидочка, все у нас еще с тобой будет хоро…» Додумать Вилора не успела. Она как раз трудилась над рукавом, разрывая его обрез на две ленточки, которыми собиралась зафиксировать эту повязку, когда с неба вновь гулко застучало, и в следующее мгновение Лида как-то странно вздрогнула всем телом, судорожно всхлипнула и… мертво сползла по срубу на землю, уставившись в небо остекленевшими глазами. Вилора оцепенела, ошеломленно глядя на подругу, а затем медленно подняла лицо вверх, к небесам, с которых пришла еще одна смерть, и горько, без слов, по-бабьи завыла…

• Предыдущая
• 22/75
• Следующая