Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой) - Йондж Шарлотта Мэри - Страница 26

• Предыдущая
• 26/28
• Следующая

Конечно, у Карломана было больше возможностей предаваться размышлениям, ведь он не мог принимать участия в шумных играх. У него не хватало сил даже обежать вокруг двора, а от порывов ветра на стене его знобило. Когда-то давно он расплакался на слова Лотара, что из-за слабого здоровья младшему брату придется постричься и стать священником. Теперь Карломан говорил, что это самое его заветное желание, даже если доведется быть не священником, а простым монахом. Госпожа Астрида вздыхала и качала головой. Она боялась, что бедный ребенок не успеет стать в этой жизни кем бы то ни было. И раньше было ясно, что Карломан и Ричард не похожи. Теперь же это различие углубилось. Ричард был необычайно сильным для своих десяти лет, высоким, широкоплечим, ловким и проворным, в то время как Карломан, казалось, сохнет, слабеет с каждым днем, перестает расти. Глядя на это бледное лицо и впалые щеки, хотелось сравнить его с растением, лишенным солнечного света.

Барон Эрик полагал, что ежедневные телесные упражнения идут на пользу хилым детям. Лотар и вправду немного окреп. Но силы его младшего брата таяли с каждым днем. Он увядал. Подули сильные осенние ветры, и ему стало еще хуже. Почти все время он проводил у госпожи Астриды. Это даже нельзя было назвать болезнью, просто мальчик становился все слабее и слабее. У огня поставили скамью и на ней устроили мягкое ложе из теплых мехов. Карломан лежал там часами, любуясь игрой пламени. Когда приближался кто-нибудь из тех, кого он любил, он улыбался или просто смотрел с благодарностью. Карломану нравилось, когда отец Лукас приходил, чтобы прочитать с ним молитву. Больной всегда озарялся радостью при виде своего друга герцога Ричарда, который рассказывал ему о поездках верхом и об охоте с соколами. Ему хотелось побольше времени проводить с герцогом. Карломан узнавал его шаги и тихий голос даже во сне и тотчас просыпался.

Однажды в сумерках Ричард вошел в зал.

- Ричард, это ты? - спросил Карломан.

- Это я. Как ты себя чувствуешь, Карломан? Тебе лучше?

- Да, благодарю, дорогой Ричард, - ответил принц, вкладывая свои слабые пальцы в руку герцога.

- Ничего не болит?

- Нет, я просто лежу и думаю. Ричард, мне никогда не станет лучше.

- О, не говори так. Конечно, ты поправишься, как только наступит весна.

- Я предчувствую, что скоро умру,- сказал маленький мальчик. - Но не печалься, Ричард. Я не боюсь смерти. Однажды ты сказал, что там лучше, чем здесь. Теперь я знаю, что это действительно так.

- Да, наверное, там лучше. Там, где находится сейчас мой дорогой отец, - задумчиво произнес Ричард. - Но ты еще слишком молод для смерти, Карломан.

- Я не хочу жить. Этот мир страшен. Здесь люди сражаются и убивают друг друга. Здесь так много жестокости. А там - тишина и покой. Ты - сильный и храбрый, ты можешь постараться сделать так, чтобы земной мир стал хоть немного лучше. А я слабый и пугливый, я могу только вздыхать и печалиться.

- О, Карломан, Карломан! Я не могу отпустить тебя. Я люблю тебя, как брата. Ты не должен умирать. Живи! Ты должен увидеть своих отца и мать.

- Даже это меня не останавливает, - возразил ребенок. - Я встречусь со своим Отцом на Небесах. Я рад, что я здесь, Ричард. Я еще никогда не был так счастлив. Я боюсь лишь одного: умереть прежде, чем отец Лукас научит меня замаливать мои грехи. А теперь, я думаю, святые и ангелы уже ждут меня.

Он говорил очень тихо и с последними словами погрузился в сон. Когда подали ужин и зажгли светильники, госпожа Астрида заметила, что лицо мальчика очень бледно, но не стала будить его. На ночь его перенесли в постель. Он проснулся в полубессознательном состоянии и застонал. Госпожа Астрида и отец Лукас поочередно бодрствовали у его изголовья.

В полночь все были разбужены негромкими звуками, доносившимися из часовни. Это зазвонили в небольшой колокол, обычно призывавший к молитве. Теперь колокол звонил, провожая душу умирающего в загробный мир. Ричард и Лотар прибежали в комнату Карломана. Дыхание мальчика было и прерывистым, казалось странным, что такое маленькое тельце может издавать столь громкие свистящие звуки, похожие на работу кузнечных мехов. Отец Лукас читал над ним молитву. По обеим сторонам изголовья стояли зажженные свечи. Все молчали, даже мальчики не осмеливались ничего сказать. Вдруг раздался глубокий вздох, и тотчас воцарилась страшная тишина. Ребенок ушел в лучший мир, в самое прекрасное из всех царств.

Мальчики зарыдали. Лотар звал мать и причитал, что тоже умрет, если его не отпустят домой. По щекам Ричарда катились крупные слезы, грудь распирало от сдерживаемых всхлипываний.

Госпожа Астрида увела их из комнаты. Лотар был так утомлен рыданиями, что вскоре уснул. Ричард лежал без сна, погруженный в грустные думы. Он вспомнил то, что происходило при его коронации в церкви Девы Марии в Руане. С тех пор прошло два года. Все это таилось где-то в глубине его души, а теперь представилось ему со всей отчетливостью.

- В какой мир я попаду за гробом, если не буду платить Добром за Зло?-спрашивал себя маленький герцог.

Наступило утро. Горечь утраты стала еще острее. Ричард сознавал, что его маленького товарища больше нет с ним. Он не мог примириться с тем, что Карломан больше никогда не привстанет ему навстречу с улыбкой.

Но совсем иные чувства обуревали Лотара. Его терзал эгоистический страх. Он кричал, что тоже умрет, если его не освободят. Он впал в такое отчаяние, что его пришлось уложить в постель.

Набальзамированное тело маленького Карломана было отправлено на родину, чтобы упокоиться в семейном склепе в Реймсе. А Лотар продолжал в отчаянии умолять, чтобы его послали домой, хотя и понимал, что обитатели замка не вправе этого сделать.

- Сэр Эрик, - сказал Ричард. - Вы говорили, что в Фалесе собираются созывать совет для встречи графа Бернарда и короля Дании. Я хотел бы там присутствовать. Может быть, Вы будете сопровождать меня или предпочитаете остаться с принцем, а со мной пошлете Осмонда?

- Как, лорд Ричард? С каких это пор Вы интересуетесь заседаниями совета?

- С тех пор, как мне есть, что на них сказать, - ответил Ричард.

Барон не возражал. Он только передал своей матери, что герцог становится с каждым днем все серьезнее и вскоре будет сам в состоянии править своими владениями.

Лотар горько посетовал на то, что Ричард собирается уезжать. Присутствие Ричарда он воспринимал гарантией своей безопасности. Ему казалось, что после смерти Карломана и отъезда герцога с ним могут расправиться из мести. Герцог заверил, что никто в замке не хочет ему зла.

- Ты увидишь, что будет, когда я вернусь, Лотар! - добавил он.

Поручив принца заботам госпожи Астриды, Осмонда и Альберика, Ричард оседлал коня и отправился в путь в сопровождении сэра Эрика и еще трех воинов.

Ричард с грустью оглянулся на замок Байё, теперь навсегда связанный в его душе с памятью о Карломане.

Они выехали свежим морозным утром. Серебристо-белое покрывало укутало голые поля, каждый куст, покрытый инеем и снежными хлопьями, искрился на солнце. Снег поскрипывал под копытами. Желтое солнце поднималось все выше, серые облака рассеивались, небо становилось голубым и прозрачным. Настроение Ричарда улучшилось. Он смеялся и громко вскрикивал, когда по вересковой пустоши прошмыгивал заяц или рассекала морозное небо широкими крыльями случайная птица.

Они ночевали в монастыре, где им сказали, что недавно здесь проезжал Гуго Парижский, он тоже направлялся на совет в Фалесе. Весь следующий день путники провели в седлах. В полдень барон указал Ричарду на острые зубчатые стены, увенчанные высокой башней. Это и был Фалес, самый мощный, самый укрепленный замок Нормандии.

Ехать было нелегко. Узкие равнины, высокие горы, в каждой низине - лес, окруженный скалами.

- Здесь хорошо охотиться, - заметил сэр Эрик. Ричард, увидев оленя, промелькнувшего на поляне, воскликнул, что они непременно должны приехать сюда осенью.

• Предыдущая
• 26/28
• Следующая