Небесные девушки - Глэмзер Бернард - Страница 23

• Предыдущая
• 23/87
• Следующая

— Привет, — сказала я.

— О, привет, Кэрол.

Она взглянула на меня и потом, к моему удивлению, пошла дальше, как если бы не хотела моей компании.

— Эй! — окликнула я. — Мы собирались поговорить о запасах еды.

Она остановилась.

— Хорошо. — Она нагнулась, подняла ракушку и, не посмотрев на нее, бросила в воду. — Я не могу сейчас Разговаривать, Кэрол, Давай оставим это до завтра.-Она опять пошла, поднимая маленькие брызги при каждом шаге.

Я догнала ее:

— Что с тобой, Джурди?

Она мрачно сказала:

— Оставь меня одну.

— Но в чем дело?

— Кэрол, я сказала, оставь меня одну.

— Мэри Рут, — не отставала я, — тебе, может нравиться или нет, но ты теперь живешь в группе с четырьмя другими девушками, и ты должна вести себя цивилизованно.

Она повернулась ко мне в ярости.

— Что значит — вести себя цивилизованно? Я сказала:

— Я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь. Каждый имеет право гулять один. Я только пошла искать тебя, потому что я беспокоилась о тебе, и ты не можешь так меня отталкивать.

— Почему это ты беспокоишься обо мне?-спросила она уже без неприязни.

— Я беспокоюсь, и все. Аннетт тоже беспокоится о тебе. Она сказала, что ты вернулась после занятий расстроенной. Поэтому я пошла искать тебя, и вот, пожалуйста. Аннетт была совершенно права.

— Какого черта ты и Аннетт не занимаетесь своими делами?

— Джурди, -сказала я. — Будь благоразумной. Нас пятеро в двенадцатой комнате. Мы все в одной лодке.

Мы все хотим закончить этот курс, мы все боимся, что нас исключат, у нас всех одни волнения.

— Мы все в одной лодке, -повторила Джурди и засмеялась.

— Мы все, вот именно.

Она сделала еще несколько шагов, отошла от края воды и села, скрестив ноги и уставившись на горизонт.

Я села рядом с ней.

— Джурди, я искренна с тобой. Я боюсь. Не знаю, что там сказала ваша мисс Пирс, но наша мисс Уэбли до смерти напугала нас. Мы все должны работать вместе каждый вечер. Я имею в виду выучить эти аэропорты и коды…

— Я не беспокоюсь насчет аэропортов и кодов.

— Нет? — удивилась я.

— Нет. — Она зачерпнула горсть песка и подбросила в воздух.

Я спросила:

— Что же тогда тебя беспокоит?

— Пойдем, — сказала она резко. Она попыталась встать, но снова опустилась. — Какой смысл, Кэрол? Не стоит говорить. Они собираются отправить меня домой.

— О, нет! Почему?

Ее лицо стало мертвенно-бледным.

— У меня встреча с миссис Монтгомери завтра днем. Она собирается послать меня обратно домой.

— Господи, — сказала я.-Джурди, милая, почему?

Слова начали выплескиваться из нее:

— Ты удачливая, Кэрол. Любой, посмотрев на тебя, поймет это сразу, у тебя был дом, ты получила образование. Эта большая сучка, с которой ты ходишь, Донна, она такая же. Вспомни вчера, как она швырялась деньгами вокруг, а два бриллиантовых кольца? Ей чертовски хочется убедиться, что все поняли, какого она происхождения. Аннетт секретарь в банке — ведь так. Ее отец — помощник управляющего. Ты знаешь, кем был мой отец? Ночным сторожем. Когда у него была работа. Разве это профессия, а? Он был просто опустившимся пьяным бездельником. А ты знаешь, кем была я, всю жизнь? Официанткой. Я носила подносы.

— Дорогая, поверь мне, всем плевать на то, кем ты была или что делал твой отец. Ты здесь. Ты на том же уровне, что и все остальные.

Слова продолжали клокотать в ней:

— Слушай, Кэрол. Я не могла больше выдержать в Буффало, Я была сыта по горло. Я ведь человек. У меня есть право на жизнь. Поэтому я воспользовалась шансом. Я заполнила заявление на работу в «Магна интернэшнл эйрлайнз». Гаррисон приехал в Буффало и беседовал со мной, и ты знаешь, что он сказал? Он сказал: «Мисс Джурдженс, вы девушка того типа, который нам нужен». Вот что он сказал. Впервые мне давали шанс. Жизнь, вот что это значило. Жизнь. — Она начала плакать.

— Милая, но что же плохого случилось сегодня? Почему ты должна завтра встречаться с миссис Монтгомери?

Она вытерла слезы. Ее голос опять стал резким:

— У тебя был медосмотр утром, ведь так? Ведь доктор осмотрела тебя сверху донизу?

— О, Господи, Джурди, неужели доктор Шварц нашла что-нибудь серьезное у тебя?

— Ничего серьезного. Просто то, что у меня был ребенок.

Это было одним из тех ужасных заявлений, которые лишают вас дара речи.

— Когда у тебя был ребенок?-спросила я наконец.

— О, я уже была большой девочкой, — сказала Джурди. — Мне было шестнадцать лет.

— О, Джурди!

— Он умер, — продолжала Джурди. — Я даже не смогла увидеть его. А мой дружок удрал из города. И мне не удалось вернуться в школу, вот тогда я и получила свою первую работу, в вагоне-ресторане.

— О Господи, Джурди.

— Все в порядке, — сказала она. — В той среде, откуда я происхожу, это случается все время.

— Как доктор Шварц это обнаружила?

Она кисло рассмеялась.

— Ты невинна, не так ли? — Она отвела назад юбку и показала мне внутреннюю сторону своего бедра. Я не увидала ничего особенного, но она сказала: — Видишь это? — Потом она положила одну руку на свою грудь. — И вот здесь. У тебя совсем не так. — Она запустила обе руки в песок, как будто она запачкала их, трогая себя. — Доктор была приветлива, но она объяснила — она должна включить это в отчет. Я не виню ее. Каждый должен делать свою работу. А потом, в четыре часа, я получила известие, что должна встретиться с миссис Монтгомери.

— Слушай, Джурди. Она поймет. Она прекрасный человек.

— Кэрол, ты можешь быть бродягой, но никто не сможет это доказать. Я была бродягой шесть лет назад, и у них есть все доказательства, которые им нужны. Ты думаешь, миссис Монтгомери или мистер Гаррисон потерпят бродяг, работающих стюардессами на их авиалиниях?

— Джурди, забудь это, — убеждала я. — Пойдем выпьем чашку кофе или чего-нибудь еще.

Две волосатые молодые обезьяны с шумом неслись к нам по песку.

— Привет, — выкрикнули они. — Привет, летающие девочки. Все еще одни, летающие девочки? — У одного из них был фотоаппарат, чудесная, новая, блестящая «Лейка». Он припал к земле на расстоянии двух ярдов от нас и сказал:

— Не двигайтесь, девочки, не двигайтесь. Это потрясающий кадр. Просто оставайтесь так, как вы есть.

— Пошел вон! — крикнула Джурди.

Обезьяна, стоящая за ним, ухмыльнулась и сказала:

— Улыбнитесь маленькой птичке, девочки.

— Убирайтесь, — сказала Джурди. — Ты слышишь меня?

Парнишка, который стоял, погрозил ей пальцем и сказал:

— Сейчас, сейчас. Не нужно сердиться. Летающие девочки всегда улыбаются.

— Говорю вам в последний раз, — сказала Джурди. — Вон!

Я слышала щелчок фотоаппарата. Парень с камерой начал поворачивать затвор «Лейки», чтобы сделать новый снимок.

Джурди вскочила на ноги. Она шагнула к парню с фотоаппаратом и ударила его по уху ладонью руки так сильно, что он отлетел в сторону. «Лейка» пролетела около десятка футов по воздуху и плюхнулась в сырой песок у края воды. Это был самый великолепный удар по уху, какой я когда-либо видела, нанесенный рукой, тяжелой от ожесточения, от такого удара мог свалиться и дом. Парнишка шмякнулся и лежал без движения, ошеломленный ударом. Другой парень показал на «Лейку», которую поглощал Атлантический океан, и крикнул:

— Эй! Вы разбили его аппарат!

— Если кто-нибудь из вас, двух маленьких обезьянок, когда-нибудь еще подойдет ко мне, я разнесу обоих вас, а не только вашу камеру, — ответила Джурди.

Она презрительно повернулась к ним спиной. Потом сказала мне:

— Уф, я теперь чувствую себя лучше, Кэрол. Пойдем выпьем кофе.

Я сказала:

— Джурди, это было совершенно изумительно. Позволь мне отныне быть твоим менеджером.

— Ба, это еще что, — сказала она. — Тебе стоит увидеть меня, когда, я действительно рассвирепею.

Мы пошли.

— Я скажу тебе что-то, Джурди, — обратилась я к ней. — у меня удивительное предчувствие. Все будет хорошо.

• Предыдущая
• 23/87
• Следующая