Стихотворения разных лет - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 4

Я ждал, что вспыхнет впереди

Заря и жизнь свой лик покажет

И нежно скажет:

«Иди!»

Без жизни отжил я, и жду,

Что смерть свой бледный лик покажет

И грозно скажет:

«Иду!»

12 октября 1892

Помнишь ты, Ирина, осень

В дальнем, бедном городке?

Было пасмурно, как будто

Небо хмурилось в тоске.

Дождик мелкий и упорный

Словно сетью заволок

Весь в грязи, в глубоких лужах

Потонувший городок,

И, тяжелым коромыслом

Надавив себе плечо,

Ты с реки тащила воду,

Щеки рдели горячо…

Был наш дом угрюм и тесен,

Крыша старая текла,

Пол качался под ногами,

Из разбитого стекла

Веял холод; гнулось набок

Полусгнившее крыльцо…

Хоть бы раз слова упрека

Ты мне бросила в лицо!

Хоть бы раз в слезах обильных

Излила невольно ты

Накопившуюся горечь

Беспощадной нищеты!

Я бы вытерпел упреки

И смолчал бы пред тобой.

Я, безумец горделивый,

Не поладивший с судьбой,

Так настойчиво хранивший

Обманувшие мечты

И тебя с собой увлекший

Для страданий нищеты.

Опускался вечер темный

Нас измучившего дня, -

Ты мне кротко улыбалась,

Утешала ты меня.

Говорила ты: «Что бедность!

Лишь была б душа сильна,

Лишь была бы жаждой счастья

Воля жить сохранена».

И опять, силен тобою,

Смело я глядел вперед,

В тьму зловещих испытаний,

Угрожающих невзгод.

И теперь над нами ясно

Вечереют небеса.

Это ты, моя Ирина,

Сотворила чудеса.

1-22 октября 1892

Я также сын больного века,

Душою слаб и телом хил,

Но странно — веру в человека

Я простодушно сохранил.

В борьбе упорно-беспощадной

Сгорели юные мечты.

Потоптаны толпой злорадной

Надежд весенние цветы,

И длится ночь, черна, как прежде,

Всю землю мглою полоня, -

А всё же радостной надежде

Есть место в сердце у меня!

6 октября 1892

Туман не редеет.

Молочною мглою закутана даль,

И на сердце веет

Печаль.

С заботой обычной,

Суровой нуждою влекомый к труду.

Дорогой привычной

Иду.

Бледна и сурова,

Столица гудит под туманною мглой.

Как моря седого

Прибой.

Из тьмы вырастая,

Мелькает и вновь уничтожиться в ней

Торопится стая

Теней.

«Какая тишина! Какою ленью дышит…»

Какая тишина! Какою ленью дышит

Дремотный сад!

Какою радостью беспечной пышет

Его закат!

Мой старый клен, ты прожил много,

Но что ты рассказать бы мог?

Спокойна и убога, -

Перед тобою сеть дорог.

Поник ты старыми ветвями

Над одинокою скамьей.

Весенними ночами

Ты слушал речи страсти молодой?

Видал ты здесь потайные свиданья?

Хранил ты на коре своей

Следы ножа — немые начертанья,

Понятные лишь ей?

Скучающий старик, едва ли

В твоей тени

Слова любви звучали,

Едва ли пролетали

Ликующие дни.

Вот сыплет ночь движением нескорым

Рой звезд на небе бледно-голубом,

И бледная луна над косогором

Взошла серпом.

Заснувшая беззвучно деревушка

Так ярко вся луной озарена,

Что каждая лачужка,

Как на столе красивая игрушка,

Мне в ней отчетливо видна.

Загадочные силы!

Когда взойдет над ними день?

Темнее сумрака могилы

Их обнимающая тень.

20, 24, 26 декабря 1892, 5 января 1893

Темницы жизни покидая,

Душа возносится твоя

К дверям мечтательного рая.

В недостижимые края.

Встречают вечные виденья

Ее стремительный полет,

И ясный холод вдохновенья

Из грез кристаллы создает.

Когда ж, на землю возвращаясь,

Непостижимое тая,

Она проснется, погружаясь

В туманный воздух бытия, -

Небесный луч воспоминаний

Внезапно вспыхивает в ней

И злобный мрак людских страдании

Прорежет молнией своей.

3 февраля 1893

Холодный ветерок осеннего рассвета

Повеял на меня щемящею тоской.

Я в ранний час один на улице пустой.

В уме смятение, вопросы без ответа.

О, если бы душа была во мне согрета

Надеждой на ответ, могучей жаждой света!

Нет и желанья знать загадки роковой

Угрюмый смысл, почти разгаданный судьбой.

Текут события без цели и без смысла, -

Давно я так решил в озлобленном уме, -

Разъединенья ночь над весями повисла,

Бредем невесть куда, в немой и злобной тьме,

И тьмы не озарят науки строгой числа

Ни звучные хвалы в торжественном псалме.

21 февраля 1893

Кто это возле меня засмеялся так тихо?

Лихо мое, одноглазое, дикое Лихо!

Лихо ко мне привязалось давно, с колыбели,

Лихо стояло и возле крестильной купели,

Лихо за мною идет неотступною тенью,

Лихо уложит меня и в могилу.

Лихо ужасное, враг и любви и забвенью,

Кто тебе дал эту силу?

Лихо ко мне прижимается, шепчет мне тихо:

«Я — бесталанное, всеми гонимое Лихо!

В чьем бы дому для себя уголок ни нашло я,

Всяк меня гонит, не зная минуты покоя.

Только тебе побороться со мной недосужно, -

Странно мечтая, стремишься ты к мукам.

Вот почему я с твоею душою так дружно,

Как отголосок со звуком».

30 декабря 1891, 26 января 1892, 2 апреля 1893