Эхо-парк - Коннелли Майкл - Страница 25

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая

Два судебных пристава стояли у дверей комнаты для допросов, где сидел человек, называющий себя Рейнардом Уэйтсом. Они посторонились, пропуская прокурора и его сопровождающих. В комнате стоял длинный стол. По одну его сторону сидели Уэйтс и адвокат Морис Свон: Уэйтс - точно посередине, Свон - налево от него. Когда детективы и прокурор вошли, в приветствии поднялся только Морис Свон. Уэйтс был прикован к подлокотникам кресла защелкивающимися пластиковыми наручниками. Адвокат, худой человек в строгих очках в черной оправе, с роскошной гривой серебристых седых волос, протянул руку для рукопожатия, но никто ему не ответил.

Райдер заняла место напротив Уэйтса, Босх и О'Ши - по обеим сторонам от нее. Поскольку очередь Оливаса должна была наступить не скоро, он опустился на последний свободный стул, рядом с дверью. О'Ши представил стороны друг другу, но опять-таки обошлось без рукопожатий.

Уэйтс был в оранжевом комбинезоне с черными трафаретными буквами на груди:

Вторая строчка не предназначалась в качестве предостережения, однако прекрасно сходила за таковое. На самом деле она означала, что Уэйтс содержится в тюрьме на изолированном положении, отдельно от прочих узников. Этот статус был принят из соображений безопасности - как Уэйтса, так и других заключенных.

Разглядывая человека, за которым охотился тринадцать лет, Босх понял, что самым пугающим в Уэйтсе было то, насколько обыкновенно он выглядит. Хрупкое телосложение, лицо рядового обывателя, с мягкими, довольно приятными чертами, короткие темные волосы - он являл собой воплощение обыденности. Единственный намек на притаившееся внутри зло можно было обнаружить лишь в глазах. Темно-карие и глубоко посаженные, они таили пустоту, которую Босх за долгие годы часто видел у убийц. Ничего, кроме пустоты. Холодная пустота, ее невозможно заполнить, сколько бы чужих жизней Уэйтс ни унес. И сам он был холоден, как его взгляд.

Райдер включила стоящий на столе магнитофон и приступила к допросу. Она начала его прекрасно, не давая Уэйтсу ни малейшего повода предположить, что уже с первым ответом он сует ногу в расставленную западню.

- Вероятно, мистер Свон вам уже объяснил, что мы станем записывать на пленку каждую нашу переговорную сессию, а затем передавать пленки с записью вашему адвокату, который будет держать их у себя до тех пор, пока мы не придем к окончательному соглашению. Понятно ли это вам и одобряете ли вы это?

- Да, - ответил Уэйтс.

- Отлично. Тогда начнем с самою простого. Не могли бы вы назвать для протокола свои имя и фамилию, дату и место рождения?

Уэйтс подался вперед и скорчил мину, будто втолковывал очевидное непонятливым школьникам.

- Рейнард Уэйтс, - нетерпеливо произнес он. - Родился третьего ноября тысяча девятьсот семьдесят первого года в городе дьяволов… пардон… я хотел сказать ангелов.

- Если вы имеете в виду город Лос-Анджелес, не могли бы вы так и выразиться?

- Да, в Лос-Анджелесе.

- Спасибо. Ваше имя необычно. Не могли бы вы произнести его по буквам, для аудиозаписи?

Уэйтс исполнил просьбу. И опять-таки это было умным ходом со стороны Райдер. Теперь сидящему перед ними человеку станет еще труднее отпереться впоследствии, утверждая, что во время допроса он солгал не умышленно.

- Вы знаете, откуда произошло это имя?

- Мой папаша достал его из своей задницы, полагаю. Понятия не имею. Я думал, мы собрались поговорить о мертвых, а не обмусоливать всякую чушь.

- Так оно и есть: о мертвых, мистер Уэйтс. Именно так.

Босх вдруг ощутил необычайное воодушевление. Он знал, что им еще предстоит выслушать повествование о разных ужасах, но было ясно, что они поймали Уэйтса на лжи, она может загнать его в смертельный капкан. Теперь появился шанс, что изувер не получит в награду за все содеянное отдельную камеру и статус знаменитости на общественном содержании.

- Мы хотим рассматривать дела по порядку, - продолжила Райдер. - Предложение вашего адвоката дает понять, что самое первое убийство, в котором вы замешаны, - смерть Дэниела Фицпатрика, произошедшая в Голливуде тринадцатого апреля девяносто второго года. Так?

На этот вопрос Уэйтс отвечал в небрежно-прозаической манере, как если бы его спросили, где находится ближайшая заправка. Голос звучал холодно и спокойно.

- Да, я сжег его живьем в его защитной клетке. Не так уж в ней было безопасно, как выяснилось. Даже со всеми его пушками.

- Почему вы это сделали?

- Хотел проверить, сумею ли. Я размышлял об этом долгое время и просто хотел доказать самому себе.

Босх вспомнил, что сказала накануне Рейчел Уоллинг. Она назвала это убийством из озорства. Она права.

- Что вы подразумеваете под словами «доказать самому себе», мистер Уэйтс? - спросила Райдер.

- Я подразумеваю, что есть такая пограничная линия, о которой каждый думает, но мало кто имеет характер перешагнуть ее. Я хотел посмотреть, смогу ли я это совершить.

- Когда вы говорите, что размышляли об этом долгое время, идет ли речь именно о мистере Фицпатрике?

В глазах Уэйтса вспыхнуло раздражение. Казалось, он с трудом выносит тупость своей собеседницы.

- Нет же, ты, дура, - спокойно проговорил он. - Я думал о том, чтобы вообще кого-нибудь убить. Понимаешь? Всю свою жизнь я желал это сделать.

Райдер проглотила оскорбление, не моргнув глазом, и продолжила:

- Почему вы выбрали мистера Дэниела Фицпатрика? Почему выбрали именно ту ночь?

- Да потому что я смотрел телевизор и видел, как весь город разваливается на части. Повсюду хаос, и я знал, что полиция ничего не может предпринять. Это было время, когда люди совершали все, что хотели. Я видел по телику, как один человек рассказывал о Голливудском бульваре, что там горят дома, и решил выйти посмотреть. Я не собирался сидеть и смотреть это по ящику. Желал видеть собственными глазами.

- Вы поехали туда на машине?

- Нет, я мог дойти и пешком. Тогда я жил на Фаунтин-стрит, возле Ла-Бреа-авеню.

Досье Фицпатрика лежало перед Райдер открытым. Она заглянула в него, собираясь с мыслями и формулируя следующие вопросы. Это дало О'Ши возможность спросить:

- Откуда взялась горючая жидкость? Вы принесли ее из дома?

Уэйтс перевел взгляд на О'Ши.

- Я думал, что лесбиянка задает вопросы, - усмехнулся он.

- Мы все тут задаем вопросы. Не могли бы вы воздерживаться от личных выпадов?

- Все, но не вы, мистер окружной прокурор. Я не желаю говорить с вами. Только с ней. И с ними. - Он указал на Райдер, Босха и Оливаса.

- Позвольте мне задать еще несколько вопросов, прежде чем мы перейдем к горючей жидкости, - произнесла Райдер, тактично оттесняя О'Ши в сторону. - Вы сообщили, что отправились на Голливудский бульвар от Фаунтин-стрит. Где вы шли и что видели?

Уэйтс ухмыльнулся Райдер:

- Я ведь правильно угадал? У меня глаз наметанный. Я всегда могу учуять по бабе, когда ей нравятся киски.

- Мистер Свон, - нахмурилась Райдер, - не могли бы вы объяснить своему клиенту, что здесь он отвечает на вопросы, а не наоборот?

Свон положил ладонь на руку Уэйтса, пристегнутую к подлокотнику кресла.

- Рей! Прекратите! Отвечайте на вопросы. Помните, это нужно нам. Мы вышли к ним с этим предложением.

Уэйтс повернул голову и посмотрел на адвоката. Босх заметил, как тень промелькнула при этом по его лицу.

- Я видел, как горит город. Это было как на картине Иеронима Босха.

При этих словах он улыбнулся и уставился на Босха. На мгновение тот замер от неожиданности. Откуда этот тип знает его фамилию?

Уэйтс кивком указал ему на грудь:

- Она написана на вашем удостоверении.

Босх и забыл, что при входе в канцелярию окружного прокурора им пришлось прикрепить к одежде пластиковые идентификационные карточки. Райдер поспешно задала следующий вопрос:

• Предыдущая
• 25/76
• Следующая