Леди в наручниках - Голдсмит Оливия - Страница 27

• Предыдущая
• 27/77
• Следующая

Я с трудом верила в то, что читала, но в отчете предлагалось, чтобы заключенные проводили больше времени в камерах. Почти все время, когда они не работают.

У меня заболело в груди. Уже некоторое время у меня периодически бывали такие боли, но я старалась не обращать на них внимания. Я просто подождала, пока это пройдет и я снова смогу дышать. Я сделала несколько глубоких вдохов и продолжила чтение.

План состоял в том, чтобы превратить заключенных в рабочую силу, а тюрьму — в завод! Я не из тех, кто против работы, я люблю работать, но это не та работа, которую они предлагают. Плата за труд будет минимальной. Дженнингс превратится в настоящий концлагерь. Заключенные будут находиться в производственных помещениях или в камерах, кроме одного часа в день. Завтрак и ужин будут расфасованы, как в самолетах, и их будут развозить по камерам, чтобы сэкономить время. Обед будет на рабочих местах.

Мне снова стало трудно дышать, и пришлось на этом месте прекратить чтение. Так вот какое будущее меня ожидает! Мне шестьдесят четыре года, и я уже при жизни получила свою порцию ада. Я не смогу выдержать больше!

В моем возрасте люди, почувствовав себя плохо, обычно представляют себе худшее, и я не исключение. Но сейчас я решила, что, может быть, это лучший выход для меня. Легче умереть, чем стать рабыней в этой бесчеловечной структуре. Каждая клеточка моего тела протестовала против этого. «Если даже я не умру, то могу покончить с собой», — подумала я и попыталась выпрямиться. Бумаги соскользнули с колен и рассыпались по полу. В конце концов, зачем мне вообще жить? Для меня давно уже жизнь превратилась в тяжелое испытание.

Неожиданно я заплакала. Я не плакала уже много лет — не хотела терять лицо даже перед самой собой. И тут, к моему ужасу, у входа послышался шум. Что, если там этот жуткий охранник Бирд с очередным обыском. Но это оказалась Дженнифер Спенсер. Все равно ужасно: мое лицо залито слезами, волосы растрепаны, и — что хуже всего — листы с предложением «ДРУ Интернэшнл» разбросаны по полу. Если их увидит кто-нибудь из охраны, я буду наказана и потеряю место в библиотеке, кроме того, будут неприятности и у Мовиты, и у всех остальных, кто прикасался к этим бумагам.

Я попыталась наклониться, чтобы собрать листочки, но годы давали себя знать в каждом суставе. Стареть всюду непросто, но в тюрьме это невыносимо. Видимо, я выглядела ужасно, потому что мисс Спенсер подбежала ко мне.

— Что с вами? Вы больны? — спросила она.

— Нет. — Я с трудом ворочала языком. — Просто расстроена.

— Вы очень бледны. Может быть, вас нужно отвести в медпункт? Принести вам воды?

— Нет-нет. Сейчас все будет нормально.

Дженнифер села напротив меня на стул, на котором недавно сидела Мовита.

— Могу я что-нибудь для вас сделать?

Меня очень тронула ее забота, но я не могла ей ничего рассказать.

Дженнифер заметила рассыпанные по полу бумаги, встала на колени и начала собирать их. Я хотела ее остановить, но только беспомощно покачала головой. К счастью, волнуясь обо мне, она не обратила внимания на содержание документа. Она аккуратно сложила листы стопочкой на столе и после этого посмотрела на меня. На ее лице отразилась привычная смена эмоций, хотя мне уже давно не приходилось с этим сталкиваться: узнавание, удивление, смущение. Дженнифер Спенсер поняла, кто я такая. Думаю, из-за того, что я выглядела как привидение. Именно так я выглядела во время суда и такой же представала на фотографиях в газетах.

— Я вижу, что вы меня узнали, — тихо сказала я, стараясь отвлечь ее внимание от предложения «ДРУ Интернэшнл».

Тем временем я вырвала страницы с моими заметками из блокнота и сунула их в карман. Я все еще чувствовала себя ужасно, но уже могла дышать, хотя и не очень хотела…

— Не смущайтесь. Я уже давно привыкла к тому, что люди знают обо мне больше, чем я о них.

— Я не смущаюсь, — спокойно ответила мисс Спенсер. — Я просто удивилась. Я читала о вашем деле.

— А я о вашем, — сказала я. — Чем я могу быть вам полезна?

Она не обратила внимания на мой вопрос.

— Что-нибудь случилось? Вы заболели? Может быть, лучше позвать кого-нибудь?

— Нет, это мне нужно меньше всего, — честно сказала я. — Все будет в порядке.

Мисс Спенсер кивнула.

— Я никогда не считала вас виновной, — сказала она.

— Но я была виновна.

— На сколько вы здесь? Я не помню приговор.

Я застыла. Этот вопрос был не из приятных.

— Моя дорогая, — строго сказала я, — мне бы хотелось дать вам один совет, которому вам лучше последовать.

— Какой?

— Никогда не спрашивайте ни у кого о его преступлении и приговоре. Если только не собираетесь нажить неприятности.

Мисс Спенсер опустила глаза. Должна сказать, что в этот момент она была мне симпатична.

— Вы хотите взять книгу?

Мисс Спенсер удивленно посмотрела на меня.

— Но вы же пришли в библиотеку. Вы хотели взять книгу?

— Ах да… Мне хотелось посмотреть кое-что из юридической литературы. — Она смущенно посмотрела на меня. — Если, конечно, у вас есть такой раздел.

— У нас есть только «Гражданский кодекс». Посмотрите вон там, на полке. Его трудно не заметить, он стоит рядом с книгой «Заведи свой террариум».

Дженнифер взяла кодекс и подошла к моему столу.

— Я должна что-нибудь подписать? — спросила она. Я молча подвинула к ней листок выдачи.

— Вы уверены, что вам ничего не нужно? — снова спросила она.

Я кивнула. Дженнифер подписала листочек, взяла книгу и, не оглядываясь, вышла из библиотеки.

В тюрьме, как и в жизни, бывают счастливые моменты. Луч заходящего солнца, который попадает в библиотеку каждый вечер, мягкие тапочки на ногах, сахарное печенье, тающее во рту. Улыбка… Я сидела и ждала, пока ко мне вернется способность ясно мыслить. Потом снова взяла предложение «ДРУ Интернэшнл» и перечитала его, но у меня не хватило духа делать заметки.

Казалось, прошли часы, прежде чем вернулась Мовита. Увидев мое лицо, она помрачнела.

— Ты прочла?

— Да.

— Ну что, очень плохо?

Я кивнула.

— Это хуже, чем кажется. Намного хуже.

В этот день работа в прачечной казалась Дженни особенно тяжелой и однообразной. Тележки с грязным бельем подъезжали, казалось, непрерывно. После сортировки, загрузки и стирки мокрые вещи подавались в сушку, а затем к огромным гладильным машинам; с каждым шагом этого процесса температура в комнате повышалась и в конце концов достигала уровня тропиков.

Ярость Дженнифер росла вместе с температурой. Тому придется немало потрудиться, чтобы она простила его за этот ад, в котором вынуждена поджариваться!

Хотя Дженни продолжала твердить себе, что скоро все кончится, это уже продолжалось слишком долго. Почему она все еще здесь? Какого черта он делает? И почему она не может ему дозвониться? Три раза за три дня она звонила ему, но каждый раз попадала на автоответчик.

Перетаскивая каждый день кипы тяжелого белья, Дженнифер окрепла физически, но эмоционально она ослабла. Она вспоминала о разговоре с Ленни Бенсоном и пыталась понять: он просто нервничал или хотел предупредить ее, старался подготовить к чему-то. К чему?

Слезы на щеках смешались с паром и потом, волосы прилипли ко лбу. Дженнифер остановилась и посмотрела на свои красные, огрубевшие от стиральных порошков руки. Зато с них наконец сошла краска, с помощью которой снимали отпечатки пальцев. В какой-то степени ей даже было жаль, что эти пятна смылись — единственное напоминание о ее первом дне здесь. Сколько же времени потребуется, чтобы привести руки в порядок? Трещины на коже заживут, и ногти снова станут твердыми, но след в душе останется навсегда…

Как она ни старалась, Дженнифер не могла вернуть себе уверенность в том, что она участвовала в честной игре. Почему она не сомневалась ни в Томе, ни в Дональде? Почему решила, что все окажется легко и просто? Почему была так самоуверенна?..

• Предыдущая
• 27/77
• Следующая