Семейный стриптиз - Голдсмит Оливия - Страница 52
- Предыдущая
- 52/93
- Следующая
– Я хочу, чтобы ты сняла сейф в банке, – сказала Мишель. Джада сидела за рулем своей «Вольво», припаркованной впритык к «Лексусу» подруги, и старалась не видеть обезображенный профиль Мишель, скорчившейся на соседнем сиденье. – На свое имя. Оба ключа пусть хранятся у тебя. Спрячь их где-нибудь… только не дома и не в офисе.
Джада повернула к ней голову. До сих пор она не произнесла ни слова по поводу темных очков и жуткой ссадины на щеке Мишель. Не спросила, почему Мишель, всегда такая элегантная, сегодня выглядит как обломок кораблекрушения, выброшенный штормом на берег Барбадоса. К чему вопросы? Мало ли она видела в Йонкерсе женщин со следами кулаков мужа на теле?
Боже… бедная Мишель! Она ведь не просто боготворила своего Фрэнка – она полностью от него зависела. Зная подругу, Джада даже не попыталась хоть как-то ее утешить. Мишель держалась из последних сил, и жалость могла лишить ее остатков самообладания.
– Я должна задать тебе один вопрос, – осторожно начала Джада.
– Ты можешь отказаться, – скороговоркой пробормотала Мишель. – Просто скажи «нет» – и все! Мы ведь договорились.
– Я не отказываюсь. Но мне нужно точно знать, что в этой сумке не наркотики. Пойми, пожалуйста. Я ни в чем тебя не подозреваю и не хочу обидеть. Мне просто нужно знать.
Мишель закусила дрожащую губу.
– Да, конечно. – Протянув руку, она сплела пальцы с пальцами Джады. – Это не наркотики. Клянусь. Мне просто нужно кое-что спрятать от Фрэнка.
– Что ж. – Джада знала, что идет на риск, но Мишель она верила. – Итак, я одна проезжаю квартал, захожу в Первый уэстчестерский, беру сейф и возвращаюсь с ним к тебе, так?
Мишель кивнула. Очки у нее были довольно узкие, и Джада успела заметить заплывший сине-багровый правый глаз.
– Пока меня не будет, купи себе очки побольше, как у мотоциклистов, знаешь? Только с темными стеклами. – Она выпустила руку Мишель. – Вернусь минут через двадцать.
Увидев возле школы Джаду, дети бросились к ней на шею, не обращая внимания на то, что их могут увидеть одноклассники. Они ни о чем не желали ни слышать, ни говорить, кроме возвращения домой, а Джада, измотанная многочасовой подготовкой к процессу и странной просьбой Мишель, была не в лучшей форме. Ей просто хотелось расцеловать каждого по очереди, понянчиться с Шерили, вдохнуть детский аромат Кевона, расчесать тугие завитки Шавонны. Обнимать их всех. Любить. Однако у детей, как оказалось, был собственный план.
– Поехали домой! – заявил Кевон, с удовлетворенным вздохом плюхнувшись на заднее сиденье «Вольво».
Джада усадила Шерили рядом и застегнула ремни сиденья для младенцев. О поездке домой не было и речи, но как же не хотелось портить драгоценные два часа встречи.
– Попозже, дорогой. Может быть, уже скоро. Потерпите, ребята. Осталось совсем чуть-чуть. – Джада захлопнула свою дверцу. – Кому мороженого? – бодро спросила она.
– Плевать на мороженое! – Шавонна, казалось, сейчас заплачет. – Домой хочу! Едем.
Джада повернулась к старшей дочери.
– Понимаешь… происходит кое-что очень, очень серьезное.
– Ага, знаю. Вы с папой разводитесь, да? Такого Джада еще ни от кого из детей не слышала.
– Папа сказал?
– Бабушка. Плевать! – повторила девочка. – Хочу домой, и все!
– Но до ужина осталось совсем мало времени, и я…
– Хочу ужинать дома! – не унимался Кевон.
– Давайте-ка вот что сделаем: съездим домой, но на ужин вы вернетесь к бабушке. Я ей обещала. – Джада умолчала о том, что ужинать они опять будут без нее; о том, что дома им остаться нельзя; о том, что она изо всех сил сражается и за сам дом, и за детей.
Уверенность в своей правоте странным образом растаяла. Прежде Джада знала, что поступает единственно верным образом. Теперь же, после репетиции слушаний, загадочного происшествия с Мишель и тоскливого хора детей, ей стало не по себе. Что, если я выбрала не тот путь?..
Было совсем темно, когда ее «Вольво» затормозила у дома свекрови в Йонкерсе. Шерили начала плакать первой, но и Кевон, вдохновленный примером младшей сестры, не заставил себя ждать.
– Не хочу! – процедила Шавонна. – Зачем ты нас сюда привезла? Дома, что ли, не могли поужинать?
– Потерпите совсем чуть-чуть, – пробормотала Джада. – Мой адвокат все исправит, а пока побудьте с папой. Через три дня я снова приеду…
Но лицо старшей дочери исказили отчаяние и ярость.
– Значит… после ужина… мы домой не поедем?!
Рев и визг Шерили наверняка поднял на ноги всю округу. Джаде пришлось выйти из машины и взять малышку на руки. Шавонна вмиг оказалась рядом… и тут внезапно вспыхнул свет. Джада подняла глаза – в десяти шагах от машины Клинтон жужжал видеокамерой, изображая из себя заботливого отца на детском рождественском утреннике.
Шавонна и бровью не повела в его сторону.
– Ты все врешь! – выпалила девочка. – Обещала и… Я тебя ненавижу!
Она умчалась к дому, а Шерили зашлась в истерике, намертво вцепившись ручонками в мамино пальто. Кевон спрятал лицо в ладонях – то ли свет слепил, то ли не хотел даже смотреть на мать.
– Прекрати немедленно! – крикнула Джада Клинтону. «Не нужно мне было поддаваться на уговоры ребят, – мелькнуло в голове. – Теперь все будет еще тяжелее».
Свекровь уже ковыляла по дорожке, протягивая руки за Шерили. Кевон умчался куда-то в темноту, Джада потеряла его из виду и с камнем на сердце оторвала от себя захлебывающуюся слезами малышку.
Джада шагала от стены к стене по пустой гостиной, потом прошла на кухню и вернулась назад. Не в силах сидеть, не в силах лежать, не в силах плакать, она нигде не находила покоя.
Эта встреча убила еще теплившуюся надежду все уладить или хотя бы успокоить детей. Куда уж ей – себя не знает, чем успокоить… Отчаявшись, Джада схватила трубку и набрала код Барбадоса.
– Мама, – сказала она. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.
ГЛАВА 33
Утром перед началом слушаний Энджи одевалась тщательнее обычного. Накануне она даже рискнула раскошелиться и купила очень приличный деловой костюм в отделе сниженных цен соседнего универмага. Надежды на то, что новый костюм обеспечит ей победу, Энджи не лелеяла, но, с другой стороны, выглядеть прилично никогда не повредит – если, конечно, дама-адвокат может выглядеть прилично в наряде двенадцатого размера.
С ростом цифр на своей одежде Энджи ничего не могла поделать – она трудилась, как вол, но и ела, как волк. Нагрузка в Центре была безумной: Энджи не только вела все дела, начатые Карен Левин-Томпсон, но принимала и новые, чтобы не остаться без работы, когда Карен выздоровеет. Представить начальству список собственных клиентов – лучший способ обеспечить себе постоянное место. А Энджи – странное дело – теперь действительно мечтала остаться в Центре. Работа ей очень нравилась, коллеги тоже, и душа болела за клиентов. Ничего из этого она не сказала бы о прежнем месте в престижной фирме в Марблхеде.
Дело Джексона против Джексон отнимало все свободное время Энджи, а порой и то время, которое ей следовало бы потратить на другие дела. Она чувствовала, что этот процесс станет экзаменом, – так сказать, проверкой огнем. Уж слишком много сегодня поставлено на карту. Она обязана вернуть Джаде детей, сохранить дом, отвести дамоклов меч алиментов. Какое счастье, что Майкл Раис всегда рядом, всегда готов помочь!
Энджи прошла в свою новую крохотную ванную и остановилась перед зеркалом. Н-да, картинка далека от совершенства: глаза, всегда такие ярко-синие, теперь потускнели, кожа какая-то несвежая, будто вернулись времена прыщавого отрочества. Что ж, тем хуже. Энджи пригладила щеткой влажные кудри и решила, что заколки будет достаточно. В конце концов, от адвоката в зале суда не красоты неземной ждут, а профессионализма.
«Не на конкурс красоты отправляешься, дорогая, – сказала она себе. – Помни, на тебя рассчитывает хороший, добрый, несправедливо обиженный человек. Ты уже столько сделала. Нашла свидетелей, провела расследование, собрала массу доказательств в пользу клиентки. Ты выиграешь этот процесс. Ты победишь!»
- Предыдущая
- 52/93
- Следующая
